© Shutterstock / Oleg Zabielin
В феврале-мае 1914 года Владимир Ленин пишет статью «О праве наций на самоопределение». Канун Первой мировой войны, которая разрушит несколько империй и станет катализатором создания почти двух десятков новых национальных государств. На Балканах кипят сепаратистские страсти. Эти страсти обсуждает вся Европа. Отбив у турок часть своих земель, королевство Сербия теперь огрызается на Австро-Венгерскую империю, чтобы отобрать у нее Боснию – там проживает значительное число этнических сербов. Подпольные движения сербов в Боснии разрастаются, жмут имперских чиновников и жандармов.
По их примеру другие славяне, живущие в империи, хотят независимости – им надоело жить под сапогами немецкой династии Габсбургов. Славянский сепаратизм, народно-освободительные движения того и гляди свалят набок одряхлевшую Австро-Венгрию. Ленин все это видит и чутко реагирует своей статьей. Образование национальных государств – это окончательная победа капитализма над феодализмом, пишет вождь русских большевиков. Капитализм прогрессивнее феодализма, поэтому национальные сепаратизмы, которые должны привести к образованию новых национальных государств вместо старых «лоскутных» империй, способствуют развитию человечества.
После прихода к власти в России большевики тут же приступают к решению национальных вопросов. 15 ноября 1917-го (через неделю после взятия власти) Совет народных комиссаров издает Декларацию прав народов России. Во втором ее пункте провозглашается: «Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства».
По утверждению Льва Троцкого, ближайшего соратника Ленина в тот период, национальный вопрос был для вождя большевиков вторым по значимости после аграрного.
Тот же Троцкий позднее в своей книге «История русской революции» пишет, что отделившиеся народы должны самостоятельно разобраться со своей буржуазией, а затем объединиться в интернациональное советское государство. Такова логика большевиков после Октябрьской революции. Отделение, образование новых государств, происходят, но побеждают в них не пролетарии… а националисты и либералы. Мусаватисты в Азербайджане, дашнаки в Армении, меньшевики в Грузии, националисты на Украине и в Эстонии, даже в Финляндии, считавшейся самой прогрессивной провинцией Российской империи, побеждает буржуазия и жестоко подавляет попытки местных революционеров установить советскую власть (прежде чем перекинуться в Советскую Россию, гражданская война происходит именно в Финляндии).
Поэтому неудивительно, что сильнее всего оппозиция ленинскому принципу самоопределения наций среди большевиков-«инородцев» (поляков, украинцев, евреев, армян и т. д.). Они не верят в способность собственных народов победить местную буржуазию лишь своими силами. Советская власть в Закавказье, на Украине и других свежеобразовавшихся на руинах Российской империи государствах наступает лишь вместе с Красной Армией. По-другому не получается.
Тем не менее, несмотря на опыт национал-либерального сепаратизма Гражданской войны, Ленин не меняет своей позиции. Он продолжает отстаивать свою трактовку национального вопроса. Поэтому в Конституции Союза Советских Социалистических Республик 1924 года право на выход из состава страны, провозглашение собственной независимости сохраняется за каждой из республик.
В 1990-1991 годах СССР распадается как раз по швам самоопределяющихся республик. В большинстве случаев побеждала национал-либеральная реакция (в других – интернационал реакционеров-либералов). Происходит грандиозный откат назад.
За 26 лет ни в одной из бывших советских республик местный рабочий класс так и не смог победить местный класс эксплуататоров. Экономическая и культурная деградация – плата за национальную независимость, за право на суверенитет.
В то же время во второй половине XX века право на самоопределение наций способствовало деколонизации Азии и Африки. Волна (хотя, скорее, цунами) национальных сепаратизмов катилась от конца Второй мировой до 1980-х. Абсолютное большинство из них победили. На месте бывших колоний возникли в худшем случае мрачные диктатуры, в лучшем – буржуазные республики. Но ни одного советского государства, как то предполагали большевики после своей победы в 1917 году.
В 1990-х обозначилась новая тенденция в сепаратизмах – отделение ради присоединения. Нагорно-Карабахская республика отбивалась (продолжает отбиваться от Азербайджана), чтобы стать частью Армении. Приднестровье быстрым коротким ударом отделилось от Молдавии, чтобы попроситься в состав России. Ярче всех – примеры сербов в Хорватии и Боснии: они воевали за отделение своих областей от этих государств ради воссоединения с республикой Сербия. Одновременно хорваты в Боснии воевали, чтобы свой край Херцег-Босна присоединить к уже независимой и международно признанной Хорватии. Получалось, что только местные мусульмане, возглавляемые Алией Изетбеговичем, воюют за «территориальную целостность» Боснии и Герцеговины – бывшей югославской республики, по инициативе мусульман вышедшей из состава Югославии.
Были, однако, среди мусульман те, кто тоже выступал за разделение страны по этно-конфессиональным признакам: республика Западная Босния, возглавляемая Фикретом Абдичем, воевала вместе с сербами против сторонников Алии Изетбеговича. И возникла ситуация, не имеющая аналогов в современной истории: Хорватия и Сербия предпочли отношения на международном уровне воссоединению со своими соплеменниками – они отказались забирать к себе боснийских хорватов и сербов соответственно. Президенты Хорватии Туджман и Сербии Милошевич уговорили «своих» сепаратистов в Боснии согласиться на единую Боснию и Герцеговину. 14 декабря 1995-го в американском Дейтоне было подписано соглашение о прекращение между всеми сторонами конфликта в Боснии. Хорваты и сербы получили независимость от своих государств, к которым они так хотели присоединиться.
Уже в «нулевых» та же ситуация повторяется с сербами на севере Косово. Они не хотят жить в составе независимой республики Косово, им нужна Сербия. Но вот незадача – правительству Сербии нужен Евросоюз, который требует признания независимости Косово. Де-факто сербские районы («општины») на севере Косово не контролируются албанскими властями. Но они фактически не входят и в состав Сербии. Вынужденная независимость.
Больше всего она приносит прибыли интернациональным контрабандистам, которые из Косово через општины переправляют нелегальные грузы в Сербию, а затем в страны ЕС.
На территории бывшего СССР происходит та же история. Нагорный Карабах, хотя и является, по сути, одним из регионов Армении (Армения в том числе регулярно помогает армией в случае очередного «обострения» на линии соприкосновения карабахских армян и азербайджанцев), формально не может войти в ее состав. Республика Армения связана международными обязательствами – среди них уважение к чужому суверенитету. НКР формально существует в формате никем не признанной независимой страны. Приднестровье, которое уже многократно пыталось попасть в состав России, по-прежнему в подвешенном состоянии – оно никем не признано, Россия его в свой состав не берет. Приднестровцы имеют паспорта России, Украины или Молдавии одновременно с родными приднестровскими: иначе из страны не выехать.
Самые настырные попытки войти в состав России делает Южная Осетия. В 1992-м республика впервые провела референдум «о воссоединении с Россией». Тогда эту идею поддержали 99,89 процентов проголосовавших. После агрессии Грузии в 2008-м Южная Осетия возобновила свои попытки присоединится к России. 26 мая 2016-го юго-осетинское правительство объявило, что в 2017-ом в стране пройдет референдум о вхождении в состав России.
В «нулевые» тенденция «отделения ради присоединения» превратилась в систематическое явление. После переворота на Украине в феврале 2014-го сепарировались Крым, позже регионы на юго-востоке страны.
Крым на сегодня — самый успешный пример «отделения ради присоединения». Он отделился от Украины по решению местных органов власти и через пять дней на полуострове прошел референдум о присоединении к России. Россия согласилась принять Крым в свой состав. Областям на юго-востоке повезло гораздо меньше. Там образовались Донецкая и Луганская народные республики. На начальном этапе они предполагались как зачатки чего-то большего, одного из сценариев, которые предполагала стихия народного восстания на Донбассе. Первый вариант – отделение ряда областей на юге и востоке Украины, чтобы создать из них Новороссию. Второй – освобождение Киева от олигархической группировки, захватившей власть в феврале 2014-го. Третий – отсоединение от Украины ради вступления в Россию.
Стихия народного восстания такова, что трудно разобрать, какой из предполагаемых векторов движения был бы предпочтителен для ее участников – есть общее направление без четко выраженных деталей. Вожди восстания сами толком не могли сформулировать, к чему же надо стремиться. Но в итоге ни один из предполагаемых сценариев не был реализован. И уже более двух лет существуют независимые, вынужденно независимые квазигосударства – ДНР и ЛНР.
На самом юге Таиланда схожая ситуация с сепарирующимися с 2004 года малайцами-яви (мусульмане-сунниты по вероисповеданию). В провинциях Наративат, Яла и Паттани они являются этническим большинством. Их повстанческие террористические группировки бьют по тайской армии, полиции, чиновникам, учителям и буддистским монастырям, чтобы присоединиться к Малайзии (отдельные группировки заявляют о необходимости создания независимого государства). Малайзия не готова к конфликту с соседями и другими важными международными партнерами ради воссоединения нации.
Схожая история с этническими китайцами в приграничных районах Бирмы. Китайцы компактно проживают в самоуправляемой области Коканг на востоке страны. В феврале 2015-го вооруженные отряды местных китайцев попытались взять регион под свой контроль. Бои между ними и бирманской армией продолжались до мая того же года. Министр информации Бирмы Е Хтут заявил, что на стороне повстанцев воюют добровольцы из Китая, причем из числа бывших военнослужащих. И хотя лидер сепаратистов Пэн Цзяшен напрямую не говорил, что итоговая цель – это объединение Коканга с Китаем, ясно, что, добившись независимости, крохотный регион между Бирмой и Китаем не сможет существовать в действительно суверенном виде. К тому же экономически Китай гораздо более развит, чем Бирма. К концу весны 2015-го бирманской армии удалось установить свой контроль в Коканге. Пока там сохраняется спокойствие, хотя большинство населения по-прежнему китайцы.
Новый тип сепаратизма – «отделение ради объединения» – лишь пытается выправить границы по этно-культурным признакам. Некогда эти границы были начертаны без учета интересов местных жителей – пока речи не шло о независимости и создании новых национальных государств. Это нормальный исторический процесс. Другое дело, что «вынужденная независимость» порождает территории, которые совершенно не вписываются в международные «правовые нормы», они исключены из них. Эти территории чрезвычайно милитаризованы, они сохраняют, некоторые даже накапливают, потенциал конфликтов. Есть еще и такой момент – оставаясь вне международного «правового поля» они могут проводить различные, даже самые радикальные социально-политические эксперименты.
