Dizzy

  • Публикации
    • Колонки
    • События
    • Анализ
    • Дебаты
    • Интервью
    • Репортаж
    • Левые
    • Ликбез
    • День в истории
    • Передовицы
  • Культура
    • Кино
    • Книги
    • Театр
    • Музыка
    • Арт
    • ТВ
    • Пресса
    • Сеть
    • Наука
  • Авторы
  • Видео
  • О нас
  • Помощь Рабкору
242

Секс и Просвещение

43

Дайджест новостей на 6 февраля

2,007

Мобилизация, которой не будет

119

Как машинное обучение помогает проекту «ЗабастКом» освещать трудовые конфликты

Главная Рубрики Авторские колонки 2015 Август 03 Соратник Чапаева

Соратник Чапаева

Твитнуть

119729

Все мы хорошо знаем и помним блестящую плеяду ближайших соратников Ленина, вместе с Владимиром Ильичем вписавших свои имена в историю непрекращающегося и по сей день освободительного движения. Но, к сожалению, немалое число активных участников великой борьбы ныне безосновательно забыто. А ведь без стойкости и мужества этих рядовых русской революции не было бы ни победного Октября 1917 года, ни богатого уроками опыта строительства Советского государства! Типичные характеры профессиональных революционеров в обстоятельствах подпольной борьбы с самодержавием, Гражданской войны и вооруженного подавления контрреволюции интересны нам каждый сам по себе, тем своим особенным, что помогло им стать не виданной ранее в истории нашей страны общностью, большевиками-ленинцами.

Одним из них был и Николай Алексеевич Долгирев, трагически ушедший из жизни восемьдесят лет тому назад. Родившийся в семье рабочего-столяра в селе Сандово Весьегонского уезда Тверской губернии 28 ноября 1889 года, он вместе с семьёй в возрасте десяти лет переехал в столицу Российской империи, после окончания церковно-приходской школы с одиннадцати лет работал на петербургских фабриках, пройдя путь от ученика столяра до высококвалифицированного токаря на авиационном заводе Сикорского. Грянула Первая русская революция, и молодой подмастерье кроватной фабрики Преловского принял в ней активное участие: расклеивал антиправительственные прокламации и листовки, призывавшие к забастовкам и демонстрациям, выступал на митингах и собраниях, агитируя своих товарищей смело бороться за свои права, за лучшую жизнь, против проклятого царизма.

Вскоре последовала и первая кара: увольнение семнадцатилетнего подмастерья за участие в забастовке.

Поначалу, как и многие его сверстники из числа «низовых практиков», Николай симпатизировал радикальным методам боевой организации эсеров. Но по мере участия в нелегальном рабочем кружке, по ходу ознакомления с азами теории классовой борьбы, сопоставления программ и методов различных левых партий, Долгирев склонился на сторону большевиков и в 1909 году вступил в ряды РСДРП (б). Три года спустя большевистский агитатор впервые арестован и помещен в тюрьму, а затем выслан на родину, в Весьегонский уезд Тверской губернии, под гласный надзор полиции.

Из ссылки Долгирев бежит и появляется в Петербурге, где совмещает деятельность содержателя партийной конспиративной квартиры с членством в больничной кассе. Последняя позиция была особенно важна: доступ к средствам фабричных и заводских больничных касс помогал вести финансирование собственно партийной деятельности в период, когда столыпинская реакция перекрыла русским социал-демократам не только возможности для разного рода вооруженных «экспроприаций», но и для легального получения финансовой поддержки со стороны отдельных представителей буржуазии.

Тогда же Николай Долгирев принял участие в убийстве особенно досаждавшего околоточного надзирателя.

Возможно, рафинированному уху какого-нибудь либерального интеллектуала подобное обстоятельство и режет слух, но надо понимать, что тогдашние рабочие, да и всё образованное общество, относились к служителям царской охранки как к палачам, готовым быстро и без особых церемоний обеспечить «столыпинский галстук» (то есть смертную казнь через повешение) каждому несогласному с преступной деятельностью Николая Кровавого и его сатрапов. Такого персонажа «называли охранником, его оскорбляли, в этом слове объединялось всё худшее, что можно было найти в человеке. Считалось, что охранник — это человек, которые не имеет никаких принципов, что это продажный человек, падаль человеческая в моральном смысле, вообще последний человек…» Думается, что эти воспоминания питерского мастерового, большевика Николая Ежова в полной мере говорят о настроениях тогдашних пролетариев, и понятно, почему Долгирев без малейших колебаний взялся привести в исполнение партийный приговор душегубу на государевой службе.

Николай Долгирев был арестован, следствие тянулось долго, в конце концов прокурорским и судейским прихвостням сословной монархии удалось неопровержимо доказать лишь участие молодого большевика в организации и руководстве двухмесячной забастовки «с целью подрыва обороноспособности» вошедшей в империалистическую войну России да принадлежность к нелегальной партии большевиков и нарушение паспортного режима. 31 января 1916 года Долгирев, проявивший во время следствия и суда чудеса изворотливости, был сослан в Восточную Сибирь, в Якутию, откуда его 15 марта 1917 года освободила Февральская революция.

Вернувшись в Петроград, он сразу же включился в активную борьбу против буржуазного Временного правительства. В мае 1917 года рабочие Нарвской заставы послали его своим представителем в Петроградский Совет, а месяц спустя избрали в состав Московского-Нарвского комитета РСДРП (б). В октябрьские дни Николай Алексеевич работал агитатором Петроградского ВРК, затем был назначен командиром одного из первых петроградских отрядов Красной гвардии, с которым сразу после победы революции отправился на родину — устанавливать Советскую власть в городах Весьегонске и Красном Холме.

Там же, на тверской земле, он участвовал в ликвидации кулацких банд и там же возглавил первый Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Весьегонского уезда, оттуда летом 1918 года выехал на подавление эсеровского мятежа в Рыбинске.

Отличившийся в боях с рыбинскими мятежниками и последующей очистке города от контрреволюционных элементов большевик Долгирев в августе 1918 года возглавил Весьегонскую уездную ЧК, а два месяца спустя был назначен председателем Тверской губернской ЧК. Осуществление объявленного в ответ на бесчинства белобандитов «красного террора», борьба с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем — таковы были трудные будни чекистов осенью 1918 года.

Рабоче-крестьянская власть устояла, а когда в марте 1919 года началась мобилизация коммунистов для борьбы с колчаковскими войсками, чекист Долгирев добровольцем ушел на Восточный фронт. В рядах Красной Армии ему выпала немалая честь сражаться бок-о-бок с героическими бойцами 25-й Чапаевской стрелковой дивизии. Там он был помощником заведующего, а потом заведующим политотделом дивизии. Василий Иванович Чапаев комиссаров своих ценил, но сотрудников органов «военного контроля» (так тогда называли сотрудников особых отделов ЧК в РККА) не очень жаловал. Поэтому и было решено: негласно укрепить политотдел проверенным чекистским кадром с боевым прошлым и дореволюционным партийным стажем. Долгирев сработался с Василием Ивановичем, хотя вместе служили они недолго: сразу после освобождения от белогвардейцев Башкирии Николаю Алексеевичу было поручено формирование Уфимской ЧК.

Приобретенный там опыт работы с мусульманским населением оказался весьма полезен: после Башкирии, Долгирев возглавлял советские органы государственной безопасности на Туркестанском фронте, был председателем Грозненской окружной, а затем Терской губернской ЧК, Рыбинской губернской ЧК. После реорганизации ВЧК в Государственное политическое управление (ГПУ), произошедшей в 1922 году, руководил губернскими отделами ГПУ на Урале и в Тюмени.

Современному читателю, пожалуй, трудно представить, какое магическое звучание в первые годы Советской власти приобретало для большевистских руководителей предложение или замечание Ленина. Хотя сам Владимир Ильич в полемике с Адольфом Иоффе гневно отверг замечание последнего «ЦК — это Вы», но по факту большинство его указаний выполнялись в то время неукоснительно. Вот и появление статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин» вызвало не просто перестройку в стиле и методах работы советских контрольных органов, но и потребовало новых людей для проведения этой перестройки. Так чекист Долгирев попал в систему союзного наркомата Рабоче-крестьянской инспекции, совмещенной тогда же с контролем партийным. В ноябре 1923 он стал председателем Тюменской окружной Контрольной комиссии РКП (б) — Тюменской окружной Рабоче-крестьянской инспекции, далее занимая аналогичные должности в Вятской губернии и на Урале.

В разгар борьбы с басмачами опыт Долгирева вновь понадобился в чекистском ведомстве: 30 июня 1927 года он был назначен начальником Ходжентского окружного отдела ГПУ. Личная храбрость и преданность делу революции сочетались у Николая Алексеевича с принципиальностью, когда речь заходила об интересах дела. Детально разобравшись в ситуации в сопредельном Афганистане, Долгирев направил в Москву рапорт, в котором возражал против военного вторжения в любых формах на территорию приграничного государства.

Политический, моральный и материальный ущерб от военного присутствия СССР в Афганистане для интересов развития революции на Востоке, особенно в мусульманских странах, по его мнению, мог перевесить сиюминутные выгоды от победы той или иной поддержанной Москвой местной клики.

Однако его предостережения начальство не восприняло, а за нарушение субординации (рапорт был отправлен в столицу напрямую, минуя вышестоящее полномочное чекистское представительство по Средней Азии) Долгирева сперва сняли с должности, а через некоторое время и вовсе уволили из органов ГПУ.

Несколько месяцев Николай Долгирев возглавлял Вологодскую губернскую Контрольную комиссию ВКП (б) и губернскую РКИ. В декабре 1929 года большевистская партия приняла твёрдое решение перейти к ликвидации кулачества как класса, осуществить коллективизацию мелкотоварного сельского хозяйства и провести «безбожную пятилетку», не допустив тем самым возможности появления на территории СССР социальной базы массового фашистского движения. Такой базой, по мнению руководителей большевистской партии и органов государственной безопасности, могло стать объединение кулаков, черносотенных церковников, всякого рода «бывших людей» и «лишенцев» (так тогда называли представителей дореволюционных эксплуататорских классов) и иной православно-монархической контрреволюции. Не случайно в показаниях многих активных участников событий тех дней, впоследствии ставших жертвами произвола и беззакония, коллективизация – наряду с Гражданской войной и «массовой спецоперацией» 1937 года против кулаков и «бывших людей» – трактовалась как важнейший этап радикального наступления на старый мир накануне перехода к стадии форсированного строительства коммунизма.

Не вдаваясь в дискуссию, насколько в тогдашних условиях, при тогдашнем уровне культуры и материального производства можно было говорить о непосредственном переходе к коммунизму, заметим, что подобный взгляд был популярен среди партийного актива, свидетельством чему, например, выступление Никиты Хрущева на XVIII съезде ВКП (б) в марте 1939 года. В любом случае, для осуществления коллективизации потребовались решительные меры и решительные люди, готовые осуществлять эти меры.

Так Николай Алексеевич Долгирев возглавил Красноярский окружной исполком и стал одним из тех, кто непоколебимо претворял на сибирских пространствах твёрдое партийное решение построить новый мир, мир без эксплуататоров, мироедов-кровопийц, мракобесов-попов и прочих социальных паразитов. Работал на износ, как в годы Гражданской войны, днями и ночами. Но после сталинского сигнала «назад», появившегося в виде статьи «Головокружение от успехов», Долгирева, как и многих иных ему подобных, определили в те самые «исполнители», которые якобы своим радикализмом на местах чуть было не искривили правильную генеральную линию партии. Николай Алексеевич был освобождён от должности и отправлен «подучиться» на курсах марксизма-ленинизма при Коммунистической академии. С апреля 1931 года он стал начальником Иртышского речного пароходства.

4 августа 1935 года Николай Алексеевич Долгирев утонул в Иртыше. Вся его жизнь, от первой и до последней минуты, была посвящена тому, что он более всего любил и ценил: делу русской революции, делу большевистской партии, делу сотворения нового мира без отчуждения и эксплуатации. Делу, которое в его глазах олицетворял Владимир Ильич Ленин.

Авг 3, 2015Владимир Соловейчик
Поддержать Рабкор.ру
Твитнуть
3-8-2015 Авторские колонкиРусская революция, СССР1,291
Владимир Соловейчик
Владимир Соловейчик

Родился в Ленинграде в 1964 году. Высшее образование получил в Германии. Работал в одном из ленинградских научно-производственных объединений, служил в Советской Армии. Начиная с 2004 года занимается правозащитной деятельностью в рядах петербургского Движения гражданских инициатив.

Молдавский протестПротив биологизаторства. Анти-Дольник
  См. также  
 
Беседа на тему: Образование коминтерна
 
Сто лет спустя
 
Беседа на тему: Становление системы диктатуры пролетариата в РСФСР. Конституция 1918 года
По всем вопросам (в т.ч. авторства) пишите на atomz.peace@gmail.com
2022 © Рабкор.ру