Шесть с половиной десятилетий тому назад на улочках старинной Праги раздавался гулкий смех юноши, только-только вступавшего в сознательную жизнь. Он был идейный коммунист, вдохновенный поэт, твердо верящий в свою миссию – описать в новых литературных формах современными образами рождение нового, более справедливого и человечного мира. Много лет минуло с тех пор, и уже на берегах Сены, а не Влтавы встречает свой 85-летний юбилей классик мировой литературы Милан Кундера, последние двадцать пять лет пишущий по-французски, на языке столь любимого и почитаемого им Дени Дидро. Как и в случае Дидро, проза Кундеры, лёгкая, изящная, насыщенная философскими размышлениями, порой парадоксальная, но неизменно стремящаяся познать истину и подлинный смысл человеческого счастья, выявить предмет любви, оценить силу чувства глазами разума, убедиться, действительно ли «уму подвластно всё», популярна и любима в нашей стране…
Милан Кундера — писатель в полном смысле этого слова политический, хотя его романы и эссе мало напоминают стандартные сочинения на тему «изображения общественных процессов в художественных образах». История и политика создают фон, на котором разворачиваются драмы людских сердец, меняются представления героев о жизни, а через эти драмы и изменения раскрывается огромное число стоящих перед современными европейцами жизненных коллизий и экзистенциальных проблем. «Если автор рассматривает историческую ситуацию как возможность ранее неведомую и характерную для мира человека, он захочет описать её такой, какая она есть. Тем не менее верность исторической реальности вторична по отношению к ценности романа. Романист — не историк, не пророк: он исследует существование», — своему творческому кредо Кундера остался верен по настоящий день.
Милан Кундера родился 1 апреля 1929 года в чешском городе Брно в семье знаменитого чешского музыканта Людвика Кундеры. Семейные корни дали будущему писателю очень редкое и ценное качество: наряду с даром слова он в полной мере сопричастен и миру мелодий и звуков. Музыкальные темы, любовь к композиторам, таким, как Яначек и Барток, постоянно присутствуют в текстах Кундеры, придавая им неповторимый колорит сочетания двух творческих энергий, близкий к синтезу прелести литературы и очарования музыки на страницах одной книги. «Уже в ранней юности я влюбился в современное искусство, в живопись, в поэзию», — вспоминает Кундера. И в музыку — добавим мы, его читатели. В своих романах писатель зачастую прибегает к построению по принципам одной общей сквозной темы, связанной со структурой романа, основанную на сходстве с музыкальной полифонией. Как и при сочинении музыкальной композиции, настроение, темп, ритм передаются читателю благодаря определенным длине и организации структуры романа — его глав, подразделов и разделов. Музыкальная тема стала определяющей и в объемном, содержательном эссе «Нарушенные завещания», увидевшем свет в 1995 году.
В феврале 1948 года трудящиеся Чехословакии, авангардом которых в тот момент — не на словах, а на деле! — была Коммунистическая партия Чехословакии (КПЧ) во главе с Генеральным секретарем ЦК КПЧ Рудольфом Сланским, вынудили ослабленную событиями Второй мировой войны национальную буржуазию отступить и начали строить новое общество. В том же году девятнадцатилетний Кундера, только что окончивший гимназию, стал членом КПЧ. Не чуждый юношескому максимализму и восторженной вере неофита в правоту «генеральной линии генерального секретаря», Кундера писал стихи, типичные для того времени и для лириков его поколения: «Революция и молодость принадлежат друг другу.
Сомнения революционных времен дают молодежи преимущество, ибо сомнениям подвергнут мир отцов; о, как прекрасно вступать в возраст зрелости, когда крепостные стены зрелого мира повержены… Поэзия никогда не играет такой роли, как в революционную эпоху; поэзия отдала революции свой голос, и революция вознаградила ее тем, что избавила от одиночества; поэт теперь знает, что люди слышат его и главным образом слышит его молодежь, ибо: «Молодежь, поэзия и революция — одно целое!»».
Энтузиазм молодого коммуниста не ограничился сферой сугубо творческой. «После 1948 года, во времена коммунистической революции у меня на родине… я думал тогда о Маяковском; для русской революции его гений был так же необходим, как и полиция Дзержинского», — это замечание Кундеры даёт к пониманию его тогдашних умонастроений. В 1950 году, по версии противников Кундеры, тот добровольно сообщил органам госбезопасности о тайно вернувшемся из заграницы реальном противнике народно-демократического строя, который и был в итоге арестован и осужден. Вся эта история, заботливо извлеченная на свет божий накануне юбилея писателя в 2008 году архивистами спецслужб Чешской Республики и раздутая буржуазными журналистами, вызвала опровержение живого классика чешской литературы («Как я мог донести на кого-то, кого я не знал?») и заявления солидарности всемирно известных писателей Салмана Рушди, Филипа Рота, Карлоса Фуэнтеса, Габриеля Гарсиа Маркеса, Дж. М. Кутзее, Орхана Памука, Хорхе Семпруна и Надин Гордимер, среди которых четыре лауреата Нобелевской премии по литературе. Заметим, что в своём романе о юном поэте-коммунисте в первые годы народно-демократической власти «Жизнь не здесь», написанном в 1970 году, Кундера творчески разрабатывает похожую коллизию, фактически копирующую реальные обстоятельства предъявленных ему тридцать восемь лет спустя обвинений.
Развитие политической ситуации в стране, нарастание внутрипартийной борьбы, грубейшие нарушения социалистической законности, приведшие к гибели генерального секретаря ЦК КПЧ Рудольфа Сланского и ещё 177 невинных жертв произвола и фальсификаций, массовые аресты честных коммунистов создали атмосферу подозрительности и гонений на реальных и мнимых «сторонников Сланского». Милан Кундера и его друг, писатель, Ян Трефулка были исключены из КПЧ «за антипартийную деятельность». События тех лет, атмосферу «культа личности Готтвальда» Кундера много лет спустя блестяще изобразил в своих романах «Шутка», «Жизнь не здесь», «Книга смеха и забвения». После Национальной конференции КПЧ в 1956 году Кундера был восстановили в рядах Коммунистической партии, чтобы оказаться повторно исключенным во время партийной чистки в 1970 году, в начале периода «нормализации», последовавшей за вводом войск государств-участников Организации Варшавского договора 21 августа 1968 года и вызванного этим краха «Пражской весны».
После политической реабилитации Милан Кундера издал три сборника стихов, в том числе «Последний май», посвященный памяти Юлиуса Фучика, по сей день считающийся лучшим, что было написано о жизни и подвиге этого так любившего жизнь и обожавшего женщин легендарного героя-антифашиста, руководителя подпольной КПЧ, казненного нацистами. Кундера преподавал, написал в 1965 году своё первое прозаическое произведение «Шутка», которое великий французский поэт-коммунист Луи Арагон отнес к «лучшим романам XX века». Исключенный из КПЧ и лишенный всякой возможности печататься, писатель получил приглашение преподавать во Франции и воспользовался им. В 1974 году, работая в Ренне, Кундера узнал, что чехословацкие власти лишили его гражданства. Семь лет спустя Милан Кундера стал гражданином Французской Республики. Все эти годы он преподавал, писал книги, с 1993 года — уже по-французски, а в период между 1985 и 1987 годами провел «ревизию» переводов собственных ранних работ на французский, собственноручно отредактировав их и придав тем самым статус и права оригинала.
В своих работах Кундера озабочен не только судьбами своей Родины и Центральной Европы, он является автором тезиса о неразрывности связи романа как литературной формы и современной европейской культуры. Даже после падения социалистических режимов в Центральной и Восточной Европе Кундера, давным-давно исключенный из КПЧ, не склонен предавать анафеме тех, кто искренне, по велению сердца, готов бороться за лучший мир, олицетворяемый для них словом «коммунистический идеал»: «Так случилось, что в 1948 году коммунисты взяли власть не кровью и не насилием, а под ликование доброй половины народа. И обратите внимание: та половина, что ликовала, была более активной, более умной, была лучшей половиной. Да, чтобы вы ни говорили, но коммунисты были умнее. У них была грандиозная программа. План совершенно нового мира, в котором все найдут своё место. У тех, кто противостоял им, не было никакой великой мечты, разве что несколько моральных принципов, избитых и скучных, которыми они хотели залатать разодранные штаны установленного порядка. И потому неудивительно, что эти энтузиасты, люди широкого размаха, одержали победу над осторожными соглашателями и стали быстро претворять в жизнь свою мечту: идиллию справедливости для всех».
Много и глубоко размышляет Кундера о людской природе: «Человек ценен тем, чем он возвышается над собой, тем, чем он преступает границы самого себя, чем живет в других и для других… Человек проживает настоящее с завязанными глазами. Ему дано лишь думать или догадываться, что он живет. И только позднее, когда ему развязывают глаза, он, оглядываясь на прошлое, осознает, как он жил и в чем был смысл этой жизни». Впрочем, умудрённый жизнью классик, похоже, знает рецепт, позволяющий сделать нашу жизнь чуть более радостной, приблизиться к порогу счастья: «Одно из обычных лекарств против собственного убожества — любовь. Ибо тот, кто истинно любим, убогим быть не может. Все его слабости искуплены магическим взглядом любви».
Но и это дано далеко не каждому: несчастье современного буржуазного общества кроется в тотальном отчуждении людей друг от друга, одним из проявлением чего является утрата этого самого главного, по мысли Кундеры, человеческого чувства. «Возможно, мы не способны любить именно потому, что жаждем быть любимыми, то есть хотим чего-то от другого, вместо того чтобы отдавать ему себя без всякой корысти, довольствуясь лишь его присутствием». Впрочем, внутренняя психологическая механика способна преподнести неожиданные сюрпризы и маститому «инженеру человеческих душ», знатоку человеческого сердца, подтолкнуть его к, казалось бы, совершенно неожиданным, на первый взгляд, выводам: «Чувство избранничества присутствует, например, во всех любовных отношениях. Ибо любовь, по определению, это ничем не заслуженный дар; незаслуженная любовь — это само доказательство ее подлинности. Если женщина говорит мне: я люблю тебя, потому что ты умен и честен, потому что ты покупаешь мне подарки, потому что не волочишься за другими, потому что ты моешь посуду, — я испытываю разочарование: такая любовь отдает корыстью. Куда приятней услышать: я без ума от тебя, хотя ты не умен и не порядочен, хотя ты лгун, эгоист и мерзавец».
Интерес к предмету любви, к её сущности как таковой вполне закономерно сделал Кундеру одним из самых блестящих и проникновенных из современных нам лирических писателей, сочетающих глубокий психологизм с целомудренным отказом от порнографии. «Эротический эпизод, — заметил писатель в одном из своих интервью, — это центр, где сходятся все темы истории, и в котором расположены самые глубокие её тайны». Для Кундеры, мастерски и трепетно изображающего на страницах своих произведений сцены плотской любви, именно тут проходит своеобразная граница, отличающая видимое и кажущееся, хорошо замаскированную правдоподобную ложь и подлинную, неброскую и порой непонятную с первого взгляда правду: «Эта граница существует всюду, во всех сферах человеческой жизни, и даже в самой глубокой, наиболее биологической из всех: сфере сексуальности. И именно потому, что это самая глубокая область жизни, вопрос, сформулированный сексуальностью, является самым серьезным вопросом». И в этом отношении Милан Кундера верен заветам своих литературных учителей.
Совсем не случайно, отвечая на вопрос о том, какие литературные привязанности сформировали его стиль и метод как писателя, автор «Невыносимой легкости бытия», ставшей настольной книгой каждого интеллектуала не в последнюю очередь благодаря превосходной экранизации Фила Кауфмана с Жюльетт Бинош в роли Терезы, откровенно признался, что это были «прежде всего, французские писатели Рабле и Дидро. Для меня Рабле — основоположник, король французской литературы. А «Жак-фаталист» Дидро привнес этот дух Рабле в XVIII век. Пусть Вас не смущает тот факт, что Дидро был философом. Этот роман не может быть низведен до философского рассуждения. Это – игра иронии. Самый свободный роман из когда-либо написанных. Свобода, превращенная в роман».
Этой самой «свободой, превращенной в роман», стали вся жизнь, всё творчество Милана Кундеры. Роман, длиною в долгую человеческую жизнь.
