В Библии есть знаменитая история о геройском поступке Самсона. Существует много разных интерпретаций значения этой истории о том, как израильтянин Самсон, которому бог даровал огромную силу, разрушает храм филистимлян (тоже весьма сильных врагов), но и сам погибает при этом. Насколько я понимаю, действия Самсона, которые могут показаться иррациональными (поскольку сам он при этом погибает), считаются героическими и вполне разумными одновременно, так как подобный выход из положения был, вероятно, единственной возможностью победить достаточно сильного врага и спасти свой «народ». И в наши дни, похоже, что тех, кто претендует на лавры Самсона, предостаточно — они активно блокируют (или пытаются блокировать) всё, что считают опасным «компромиссом» с врагом.
Израильский премьер-министр Беньямин Нетаньяху говорит, например, что плохой договор хуже, чем вообще никакого, имея в виду российско-американские соглашения по Сирии и возможный в будущем договор между Ираном и США. В Колумбии бывший президент-консерватор яростно критикует нынешнего президента-консерватора за то, что тот ведет переговоры с повстанцами из FARC при посредничестве Кубы и Бразилии. И, конечно же, мы видим нарастающее в США массовое нежелание вести переговоры — члены Tea-party в Конгрессе (в особенности в Палате Представителей) используют всё свое влияние, чтобы наложить вето на любые компромиссные соглашения с противниками, которых, как они считают, возглавляет президент Обама и Демократическая партия, действующая в сговоре с «внутренним врагом», то есть теми республиканцами, которые призывают все же пойти на определенный «компромисс».
Не трудно заметить, что все эти «Самсоны» обрушивают здание, погребая под развалинами не только врага, но и себя. Тем не менее, даже если это так и есть, для них сейчас главное — успеть. Они должны сделать это именно сейчас, пока у них еще есть сила. Иначе противник победит и институционализирует или сможет отстоять всё то зло, которое, по их мнению, вокруг творится. Так называемая идеологическая борьба, невосприимчивая к так называемому прагматизму, возникла отнюдь не 10-20 лет назад — она настолько же стара, как и социализация человека, однако сейчас она приобретает несколько специфический характер, поскольку мы находимся как раз на пике структурного кризиса нашей мир-системы. Во время структурного кризиса можно ожидать массового проявления двух феноменов: огромной интеллектуальной неразберихи и как следствие — просто сумасшедших колебаний настроений, которые, в свою очередь, будут вызывать еще более резкие колебания настроений. Поскольку различных групп, которые готовы «обрушить храм себе на голову», становится все больше и больше, представители так называемого истеблишмента тоже чувствуют неуверенность относительно того, что же делать дальше.
Прошли те времена, когда они могли цинично маневрировать и добиваться своего. Теперь уже не актуальна формула «чем больше перемен, тем больше всё остается по-прежнему», когда происходит лишь видимость перемен, когда меняется лишь оформление витрины, когда происходит лишь смена лиц, занимающих определенные должности, но всё, тем не менее, остается по-прежнему.
Следовательно, что же нам делать, если мы хотим реальных перемен, иной мир-системы, совсем непохожей на ту, в которой люди существовали, по крайней мере, последние 500 лет? Во-первых, мы не должны дать поймать себя в ловушку резких колебаний настроений и споров между «Самсонами» и представителями истеблишмента. В конце концов, не важно на самом деле, кто из них победит в ближайшей перспективе.
Во-вторых, мы не должны растрачивать энергию на сожаления о том, что те, кто хочет фундаментальных перемен (иногда их называют еще глобальными левыми силами) не объединены, их цели не ясны или же они не пытаются организоваться. Дело в том, что они сами пребывают в замешательстве, по крайней мере, на данный момент. Если «храм рушится», то мы все равно не сможем его подпереть, даже если захотим, и не нужно просто стоять под обваливающейся крышей. Нужно попытаться уйти из-под обвала. Можете быть уверены, что самые влиятельные представители истеблишмента уже уходят оттуда. Однако как нам спастись и ради чего? И я вновь настойчиво утверждаю, что все дело во времени — есть все-таки определенная разница между краткосрочной перспективой (три года или даже меньше) и среднесрочной (следующие 20-40 лет). В краткосрочной перспективе народ (99%) повсюду будет страдать. Мы должны бороться за то, чтобы хоть как-то облегчить эту боль и борьба наша может принимать множество разных форм. Выражаться она может в давлении на государственные органы с целью принятия какого-либо закона или административного решения, которое сможет оказать непосредственную помощь низшим слоям общества или, например, воспрепятствовать дальнейшему ухудшению экологической обстановки; поможет защитить права коренных народов или так называемых социальных меньшинств.
Однако в том, что касается среднесрочной перспективы, нам необходимо будет прояснить саму природу тех структур, которые мы хотим институционализировать, если только нам удастся направить развитие общества в точке бифуркации в нужную нам сторону. Нам необходимо попытаться понять не только среднесрочные цели глобальных «правых», но и саму природу их фундаментальных внутренних разногласий. Между глобальными левыми, конечно же, тоже существуют серьезные разногласия, и нам нужно работать над их преодолением. Во времена перехода от одной мир-системы к другой будет не легко, но в то же время — всё будет возможно. Возможно, но далеко не обязательно.
