Оттоптавшись по РПЦ уже более года назад, крупные российские СМИ продолжают освещать «религиозную» тему лишь в крейсерском режиме: время от времени сообщают об очередных ДТП с участием священников и попытках захвата светских земель и имущества. Впрочем, подобные эксцессы зачастую сливаются с общим информационным фоном российской действительности — уж чего-чего, а проявлений старательно возрождаемой феодальной культуры у нас хватает с запасом. При всей своей комичности (порою смешанной с возмутительностью), подобные зарисовки хотя и уменьшают поповский кредит доверия, не решают основной задачи, т.е. вопроса о том, по какой логике общество должно выстраивать отношения с религиозными организациями. Пикантности ситуации добавляет тот факт, что организованная религия является безусловным табу для лидеров оппозиционного мейнстрима — стоит вспомнить хотя бы встречи Навального с Чаплиным или трогательные признания Координационного Совета.
Безусловно, вопрос о сверхъестественным меркнет в сравнении с куда более насущными и угрожающими проблемами, от которых нынешняя Россия, вероятно, уже не оправится — коллапс экономической модели «нулевых», стремительный рост износа объектов инфраструктуры, общая системная и техническая деградация государства. И тем не менее, божественную тему нельзя откладывать в долгий ящик, лучшим (и притом ежедневным) подтверждением чему является поведение РПЦ за последние несколько десятилетий. Причём Церковь всё это время шла в рамках некоторой общей линии, переживая те же подъёмы и неизбежные упадки, которые свойственны всему комплексу постсоветских идей и убеждений.
Основную долю народных симпатий, как это ни странно, Церковь получила ещё в «застойные» (в широком смысле) годы. Будучи невероятно кроткой и едва различимой среди целого массива культурных событий, она могла, скорее, больше вызывать сочувствие, нежели неприязнь. Это отношение значительно усилилось в годы последней пятилетки, когда вместе с догмами о всесилии «свободного рынка» и «частной инициативы» очернялись главные столпы советской идеологии — революционные события начала века. Как в рамках такой информационной канвы не упомянуть о многих служителях культа, растерзанных большевистскими садистами? Для тех, кто видел советское общество лишь в годы кризиса, было вполне естественно поверить и в то, что пропаганда не только врала гражданам про успехи социализма на полях и космодромах, но и целенаправленно искажала историческую реальность.
Следуя зловещей иронии российской истории¸ последующие годы всё больше напоминали сценки из тех самых пропагандистских карикатур, только чтобы их увидеть вовсе не нужно было подписываться на журнал «Крокодил» — достаточно стало просто выйти на улицу. Не стала исключением и деятельность РПЦ, которая сразу показала свою готовность совмещать духовные проповеди с экономическими аферами. В конце концов, крупной торговли не был чужд и сам Никон, так почему его преемники должны быть другими?
Чем крепче заявляла о себе нефтяная стабильность, тем более прочным становился своеобразный паразитический симбиоз попов и бюрократ-буржуазии. Чувствуя надёжную поддержку, Церковь начала поигрывать мышцами, то отбирая очередную недвижимость, то протискиваясь сразу в несколько уровней системы образования. Из едва заметного клуба по интересам для пожилых женщин РПЦ по историческим меркам весьма быстро превратилась во влиятельную и полностью закрытую для внешнего наблюдателя корпорацию, всё плотнее сращивающуюся с государственными институтами.
Усиление церковных позиций случается далеко не первый раз в российской истории. Больше того, каждый модернизационный скачок, будь то реформы Петра I или масштабная рыночная интеграция Екатерины II (не говоря уже про большевистские преобразования) оборачивались ударом по религиозным структурам и иерархам. Даже без всякой истории понятно, что не может быть никакого «движения вперёд, с опорой на традиции» — общество только потому и оказывается способно шагнуть на новую ступень развития, что утверждает новые привычки, ценности и уклады, весьма далёкие от мрачных средневековых норм. Нехитрая же коммерческая модель Церкви ещё с допетровских времён строится на попытках убеждения правящей элиты в том, что отсталость и зависимость это в каком-то смысле преимущества, а европейские дерзости не сегодня, так завтра приведут к воцарению антихриста.
Закономерно встаёт вопрос о том, на каком фундаменте будут строиться отношения с различными религиями после того, как нынешний режим дойдёт до победоносного конца своей миссии по самопожиранию? Хотя о конкретной и пошаговой программе говорить пока явно несвоевременно, можно наметить общие контуры предстоящего сосуществования:
1) Пересмотр юридического и экономического статуса организаций. На данный момент всевозможные религиозные объединения рассматриваются законодательством как некоммерческие организации (НКО). Одной из основных характеристик НКО является отсутствие деятельности по распределению получаемой прибыли между участниками. Однако чтобы понимать, соблюдается ли этот принцип в деятельности той же РПЦ, нужно иметь доступ к данным её экономической жизни. Нужна исчерпывающая статистика по деятельности всех аффилированных с РПЦ коммерческих предприятий, количеству реализованной на местах продукции, суммарной поступившей плате за оказание культовых услуг и т.п. В свою очередь, это приводит к необходимости радикального изменения самой церковной инфраструктуры — вплоть до установки кассовых аппаратов и сканеров штрих-кода в церковных лавках. Несмотря на некую, зачастую преувеличиваемую болезненность таких трансформаций, не существует другого способа превратить Церковь из некой «серой зоны» в полноправного члена общественной экономической жизни.
2) Исключение собственно религиозной компоненты из государственной системы образования всех уровней. Преподавание религиоведения должно осуществляться исключительно светскими специалистами (историками, культурологами и т.п.), недопустима никакая пропаганда того или иного мировоззрения. Служителям культа «при исполнении» должен быть запрещён вход в образовательные учреждения, во избежание любой возможной агитации и проповедей в стенах госучреждений.
3) Обеспечение отсутствия принуждения при религиозном выборе. Никакие религиозные убеждения (или отсутствие таковых) не могут быть навязываемы гражданам силой. В этой ситуации необходимо обезопасить от подспудного вовлечения в религию самых несознательных членов общества — несовершеннолетних. В связи с этим нет иного пути, кроме как запретить несовершеннолетним посещение учреждений культа, участие в любых религиозных и прочих обрядах, до наступления установленного законом возраста (это не обязательно может быть планка в 18 лет). Оставляя религию частным делом гражданина, общество должно быть уверено, что за гражданином сохраняется право максимально свободного выбора на основе доступа к самой исчерпывающей ознакомительной информации.
4) Право на участие в публичных магических обрядах. Религиозные граждане обязательно должны иметь возможность собираться мирно, без оружия, участвуя в различных церемониях, обрядах и прочих мероприятиях. Тем не менее, по результатам общественных демократических решений может быть наложен запрет на демонстрацию определённых символов, ношение культовых одеяний, вызывающие действия, связанные с совершением обряда (например, акты жертвоприношений). Идеальным здесь является решение, когда для религиозных групп выделяются специальные территории, где они могут следовать наказам своей веры так, как хотят, если это не нарушает рамок действующего законодательства.
5) Сокращение пакета государственных льгот. Грядущие десятилетия обещают быть для России очень интересными, но отнюдь не простыми в материальном плане. Ввиду этого необходимы не только радикальные антикоррупционные меры, основанные на широком внедрении сетей низового гражданского контроля при современном уровне его научно-технического оснащения, но и грамотная бюджетная политика, выстроенная на строгой иерархии общественных приоритетов. Религиозные организации должны владеть различным имуществом исключительно наравне с остальными субъектами рыночных отношений. Все затраты на аренду, ремонт, обновление имеющихся зданий, предметов культа, прочей инфраструктуры необходимо переложить на их собственные плечи. При этом возможно внедрение лояльной налоговой политики к «религиозному» бюджету, формирующемуся из добровольных взносов сочувствующих граждан и различных негосударственных организаций.
6) Устранение государства из области религии. Всевозможные рассуждения о корректности тех или иных убеждений, их культурной ценности, идейной последовательности и т.п. не могут осуществляться госслужащими в рамках исполнения ими рабочих обязанностей. Подобные дебаты должны быть исключительно внутренним делом тех, для кого различные магические обряды и сверхъестественные учения являются важной частью жизни по собственному выбору.
Лишь восстановив необходимый, истинно правовой общественный баланс между приверженцами различных идей, мнений и концепций, российское общество может рассчитывать на плодотворное, динамичное и не затухающее развитие. То самое развитие, которое так отличается от иллюзорных «статистических» успехов и ползучей реставрации сословной структуры.