На шахматной доске украинской политики появилась новая фигура. Хотя сравнивать украинскую политику с шахматами — оскорбительно для благородной игры, скорее уж это кустарный вариант “Монополии”, в котором правила переписываются по ходу. Юрий Луценко был одним из ключевых персонажей во время Оранжевой Революции и потом отличился в роли Министра Внутренних Дел. Но сегодня его стоит расценивать именно как неожиданный фактор, как тёмную лошадку. Долгое время Луценко был списан со счетов, и дело не в том, что он пребывал за решеткой. Политическая смерть настигла его раньше, чем тюремное заключение. Уже в 2010 году бывший революционер, бывший социалист и бывший демократ почти не подавал признаков жизни. Расистские и ксенофобские высказывания, готовность покрывать преступления подчинённых, необычайные бизнес-успехи жены, совпавшие с обретением министерского портфеля, убили его как политика. Но тюрьма оживила даже этот начавший было подгнивать труп.
Обвинение, по которому посадили бывшего министра, казалось несерьёзным. Его судили за нецелевое использование государственных средств, на которые было организовано празднование Дня Милиции, и еще за пару аналогичных эпизодов. Яркий пример избирательного применения закона. Вроде бы возразить нечего: всё законно и справедливо. Но возникает вопрос: почему посадили именно его, а десятки других чиновников крупного ранга продолжают заниматься тем же, и подчас в куда более глобальных масштабах. Всем понятно, что ответ лежит не в юридической, а в политической плоскости. В украинских реалиях, когда любой представитель власти или крупного капитала заработал себе место в VIP-камере, но всё равно гуляет на свободе, те, кто всё же оказываются за решеткой, воспринимаются как мученики.
В тюрьме Юрий Луценко опять стал политиком, которого начали воспринимать всерьёз. Пускай его роль и была скорее декоративной. Луценко философствовал, делал красивые заявления и занимался публицистикой, но не давал конкретных рекомендаций, а если и давал, их деликатно пропускали мимо ушей. К примеру, некоторые его близкие соратники не были включены в избирательный список Объединённой Оппозиции. Но политический капитал рос — чем дольше сидел Луценко, тем более уважительно писали о нём оппозиционно-настроенные журналисты, даже те, которые плевали на него несколько лет назад. И к моменту освобождения рейтинги мученика существенно выше, чем до заключения. Не прониклись сочувствием к Луценко разве что те, кому довелось столкнуться с его подчинёнными, пока тот ещё был министром МВД.
Обсуждать оправданность заключения или освобождения Юрия Витальевича нет смысла. Действия политиков вообще не стоит анализировать с точки зрения закона или морали, гораздо интереснее оценивать их последствия.
Освобождение Луценко сбивает устоявшийся баланс сил как в системной, так и отчасти в несистемной оппозиции. До сих пор партийные лидеры Яценюк, Тягныбок и Кличко разыгрывали заведомо проигрышную партию. Единственное, что могло бы привести кого-то из них к победе на президентских выборах — это бездарная экономическая и социальная политика властей. И в то же время единственное, что способно позволить Януковичу удержаться в президентском кресле — это даже не отсутствие какой-либо внятной альтернативы, а наличие альтернативы пугающей. Эту роль неплохо выполняют ультраправые из «Свободы», периодически шокирующие общественность очередной клерикальной или ксенофобской инициативой. Нужно заметить, что в украинском контексте клерикализм и ксенофобия не всегда равны «популизму». Сказывается противостояние между разными церквями, а также между русским и украинским национализмами. Непримиримая культурная политика «Свободы» не найдёт отклика на Востоке и Юге, так что в случае второго тура Янукович-Тягныбок у последнего не будет шансов, потенциальный избиратель будет рассматривать действующего президента, при всей его бездарности и коррумпированности, как «меньшее зло» по сравнению с фашистом. Более реальный соперник для Януковича — это Арсений Яценюк, но его отличает абсолютное отсутствие харизмы и каких-либо реальных сторонников, да и идеологически он в последнее время сильно уходит вправо, превращаясь в эдакую игрушечную пародию на Тягныбока. Третий — Кличко, человек без политической позиции и убеждений, но с лучшим рейтингом.
Единственный опасный соперник для Януковича, но опасный не только для него, но и для коллег по оппозиционной коалиции. Кличко будут исподволь уничтожать свои же, тем более, что партия «Удар», включающая множество дискредитировавших себя персонажей — удобная мишень для критики. Есть ещё несистемная оппозиция. Её акции менее многочисленны, зато на них, как правило, нет купленной массовки. Но ничего похожего даже на российскую «Болотную» беспартийные активисты организовать в ближайшее время не смогут. Пока сильны парламентские партии старого типа, стихийный протест всегда будет приватизироваться ими и сводиться на нет.
Среди системной оппозиции следует выделить «Свободу», которая на сегодняшний день находится на подъёме и является действительно живой идеологической силой. Но это превращает её не в двигатель протестных настроений, а наоборот, в их умелого ликвидатора. Далеко не каждый активист согласится быть по одну сторону баррикад с фашистами и очень часто именно вмешательство ультраправых оказывается началом конца для низовых инициатив, которые сводятся к зрелищному, но заведомо проигрышному силовому противостоянию. Так случилось, к примеру, с антизастроечной акцией в защиту «Гостиного Двора» (исторического здания в центре Киева). Кампания получила развитие и резонанс, в том числе, и в политической плоскости. На протяжении более чем полугода Гостинный Двор был киевским аналогом Occupy, со всеми вытекающими оттуда достоинствами и недостатками. Но недостатки победили: туда явилась «Свобода», сначала без флагов, а потом и с ними, пришли как молодые бонхеды, так и свежеизбранные депутаты. На этом историю многообещающей гражданской протестной кампании можно считать завершённой, в решающий момент многие поняли, что им уже нечего защищать. Аналогичным образом «Свобода» пытается осуществлять энтризм в профсоюзное и студенческое движение, атакуя (часто в прямом смысле, путём нападений) тех активистов и организации, которые не хотят идти на коллаборацию и разлагая изнутри те кампании, в которые удалось внедриться.
Мы имеем более-менее устойчивую картину. Картину печальную. Её можно избразить в модной в последнее время социальных сетях стилистике: в серых тонах и с подписью «безысходность». Освобождение Луценко, на первый взгляд, ничего в эту картину не привносит. Так, собственно говоря, и есть. Но нужно понимать, что именно это «Ничто» — это краеугольный камень современной украинской политики. Основные свершения экс-министра после его освобождения из застенков — это несостоявшаяся встреча с Юлией Тимошенко, открытие аккаунта в фейсбуке и обнародование концепции «Третьей Республики». Два первых пункта можно пропустить за малозначительностью, на последнем следует остановиться. Концепцию можно свести к следующим пунктам: евроинтеграция и разрыв с советским прошлым, создание новой украинской идентичности, борьба против олигархов, самоуправление и люстрация карательных органов, включая милицию и суды. Ценность всего этого особенно хорошо чувствуется, если вспомнить, что её автор — сам в не столь далёком прошлом главный милиционер страны. И люстрировать себя он явно не собирается. Если попытаться снять словесную и популистскую шелуху с каждого из пунктов, то мы натолкнёмся на то же зияющее ничто.
По скрываемой внутренней пустоте слово «евроинтеграция» может сравниться разве что с «духовностью» или «патриотизмом». Украинские евроинтеграторы ухитряются одновременно указывать на Швецию и Норвегию и рассказывать о необходимости жесткого неолиберального поворота и «демонтажа социалистических пережитков», завидовать европейской свободе и требовать линчевания геев и запрета абортов. «Создание новой национальной идентичности» — ещё один кусочек пустоты. Как правило, под «новой национальной идентичностью» подразумевается постмодернистское пережевывание националистических (часто вполне фашистских) идеологем первой половины 20-го века. Над её созданием украинская патриотическая интеллигенция не первый десяток лет работает не покладая рук, списывая свои неудачи на «происки Кремля», «внутренних врагов» и «советское наследие». Строить национальное государство тогда, когда национальное государство давно построено — это всё равно что переживать одну и ту же еду несколько раз. В исполнении коровы это ещё естественно, в исполнении человека — по меньшей мере, неэстетично. Или взять борьбу против олигархов (лозунг без которого обходится редкий популист).
Сам Юрий Витальевич видит борьбу следующим образом: «Предложение очень простое — все налоги платятся в Украине, если нет — возникает вопрос о законности приватизации 90-х плюс принудительная демонополизация по примеру США» (по материалам Украинской Правды). Вдумаемся в этот пункт: вопрос о законности приватизации возникает в том случае, если олигарх не платит налоги в Украине, в противном случае она признаётся вполне законной. То есть закон в очередной раз релятивизируется и превращается в инструмент политического давления, и это признаётся уже на уровне официальных заявлений. Для демократа, апеллирующего к «верховенству права», — неожиданный ход. Пункт про самоуправление выглядит особенно трогательно, если учесть, что именно к «самоуправлению» в своё время апеллировала Партия Регионов. Как показала практика — инициативой сверху самоуправление не строится, для этого нужен спрос снизу. Только вот если оппозиция придёт к власти реальное низовое самоуправление будет для неё столь же невыгодным и бесполезным, как для регионалов сегодня.
Выход Луценко на политическую арену не создаёт новых смыслов, он лишь укрепляет старые (вернее, их отсутствие). Но при этом сбивается отлаженный баланс: оппозиционные лидеры вынуждены изображать любовь и уважение к мученику, в перспективе, возможно, поступаясь трибуной. Представители гражданского общества, не до конца разочарованные в «реальной политике», могут увидеть в Луценко очередного избавителя. Это удобный лидер для разгневанных мещан, желающих умеренной революционности и радикализма в рамках здравого смысла и либеральных ценностей. Он предлагает простые, хоть и не работающие решения для несуществующих проблем. Его голос звучит достаточно убедительно, такому лидеру хочется верить, он может завернуть идеологию пустоты в обёртку, которая даже покажется яркой на фоне торжествующей серости.
И пока общественность будет бездумно поглощать эту пустоту — режиму ничего не угрожает.
