В известном анекдоте середины 90-х двое «новых русских» обсуждали извечную русскую проблему – дорог и дураков.
«Ну, ладно, – объяснял один из них, – с одной проблемой как-то справились. Подогнали технику, закатали в асфальт… С дорогами-то что делать?»
Недавно отечественные власти в очередной раз обнаружили, что в нашей стране непорядок с дорогами. Нет, не потому, что до них дошли вопли автомобилистов. И не потому, конечно, что прочитали статьи на сайте «Рабкор», где говорилось, что разговоры о модернизации абсурдны в стране, где никто даже не занимается созданием современной инфраструктуры. Нет, толчком для бурной дискуссии в верхах послужило сообщение о том, что Китай строит за неделю больше дорог, чем Россия – за год.
Вообще-то количественные показатели – далеко не всё. И бурные темпы китайского дорожного строительства отнюдь не говорят о его эффективности. В Пекине пытаются таким способом искусственно подстегивать экономику, особенно во внутренних районах, отстающих от быстро развивавшихся приморских провинций. К тому же властям Китая удается таким способом повысить показатели роста валового внутреннего продукта. Вся эта бурная активность отнюдь не является результатом продуманного стратегического плана, она началась совсем недавно, в 2009 году, когда выяснилось, что мировой кризис начинает бить по китайской экономике и пришлось бросить ресурсы на развитие внутреннего рынка. Поскольку выяснилось, что китайские рабочие покупать значительную часть предназначенных для Европы и США китайских товаров не в состоянии, правительство принялось стимулировать занятость в западных провинциях, одновременно сдерживая наплыв рабочих рук в портовые города востока.Ничего лучше, чем строительство дорог по старым добрым рецептам американского «Нового курса» 1930-х годов не придумали. Может статься, что многие мосты и дороги, которые строятся сейчас в Поднебесной, будут пустовать.
И всё же приходится признать, что даже самый неэффективный китайский чиновник куда более способен к конструктивному мышлению, чем самый продвинутый и компетентный из российских модернизаторов. Потому что последние так и не поняли ни экономического значения транспортного строительства, ни его стратегический смысл, ни его роль в процессе социального развития. Они уловили лишь одно: надо увеличить количество дорог и мостов. Как и другие начинания российской модернизации, идея об «ускорении темпов дорожного строительства» выглядит чистейшей маниловщиной, причем на сей раз не в переносном смысле, а в самом буквальном. Как мы помним, герой Гоголя только мечтал построить мост, да так и не сделал ничего на практике. Однако если бы помещик из «Мертвых душ» всё же решился довести свое начинание до практической реализации, он очень скоро обнаружил бы, что мост его ведет из ниоткуда в никуда.
Та же проблема со всеми отечественными модернизаторскими начинаниями. Можно, конечно, строить дороги просто ради того, чтобы отчитаться о количестве положенного на землю асфальта, а заодно осваивать выделяемые правительством бюджеты. Но если мы хотим получить от всего этого хоть какую-то общественную пользу, необходимы два условия. С одной стороны, «наверху», должна быть четкая стратегия развития, перспективное планирование товарных и пассажирских потоков, ясное понимание задач, стоящих перед регионами. С другой стороны, «снизу», необходимы ресурсы и демократические механизмы, позволяющие без вмешательства центральной власти строить и восстанавливать коммуникации там, где это нужно населению. Собственно, эти два условия в принципе необходимы для развития, но в России сегодня не обеспечивается ни одно из них.
Что касается передовых технологий, то отечественные чиновники обращаются с ними примерно так же, как мартышка с мобильником. Даже не самая смышленая обезьяна может научиться нажимать на кнопки и при некотором везении сможет послать в эфир сигнал. Единственное, чего она не сможет сделать, это отправить осмысленное и адресное сообщение. С чиновниками получается в точности такая же история. Пользоваться технологиями они, конечно, могут. А вот извлечь из них пользу – нет. Во всяком случае, пользу общественную.
И проблема здесь не в интеллектуальном убожестве функционеров, среди которых нередко встречаются люди очень толковые и здравомыслящие, а в социальном убожестве общества, консервативные устои которого им положено охранять. Ключевая идея российской «модернизации» состоит как раз в том, чтобы с помощью инноваций и новых технологий придать динамизм косной, консервативной и отсталой структуре, каковой является наше сегодняшнее государство. Но только ли государство? С ещё большим усердием, чем неизменность политических институтов, правящие круги отстаивают социальные порядки, нравы и культурные ценности, которые тянут нас в позапрошлый век, а то и вовсе в средневековье. Религиозное мракобесие, социальная безответственность элит, бизнес, живущий по понятиям дремучего либерализма «времен Очкаковских и покоренья Крыма» (или времен Адама Смита, если кому-то это больше нравится), – всё это и есть препятствия на пути модернизации, не удалив которые мы не сможем создать условия для общественного развития.
Но устранить подобные препятствия для власти означает поставить под вопрос саму себя. Или, как минимум, совершить действия, которые грозят поставить сам государственный аппарат на грань раскола. Именно поэтому в качестве идеала нам предлагают не что иное, как традиционно-патриархальное общество, только до предела насыщенное «инновациями» и напичканное «передовыми технологиями». Может ли подобное сочетание быть реализовано на практике? К сожалению, ответ придется дать положительный. Создать такое общество можно. Но только оно – независимо от количества внедренных технологий и сумм затраченных нефтедолларов – будет не развиваться, а деградировать, накапливая всё более драматические и абсурдные противоречия. Все «инновации» будут гротескно-бессмысленными, а передовые технологии будут использоваться неэффективно.
Те, кто действительно стремится к модернизации, рано или поздно вынуждены будут прийти к выводу, что обновлять нужно в первую очередь не технологии, а общество.
Тогда можно будет наконец перейти ко второму вопросу:
С дорогами-то что делать?