—
—
Поезд уныло листает километры. Расхлябанные вагоны состава «Ужгород — Киев» везут людей, вырванных из привычной среды, на заработки. Большая часть пассажиров — гастарбайтеры. Возрастом от 18 до 50 лет, мужчины и женщины, они едут обивать пороги посольств, обсуждая в пути различные практические хитрости, помогающие обойти рогатки еврочиновников. Практически все «играют» в лотерею «Гринкард», у всех теплится надежда стать буржуазией. «Надежда — прекрасное чувство».
Запрет на курение в тамбурах вагонов вынуждает «потенциальную буржуазию» — строителей и горничных выстраиваться в долгую очередь в туалет, где можно спокойно покурить после принятия ударных доз алкогольных напитков.
Если еще 3–4 года назад основной темой украинских пассажиров была политика, воспринимаемая слишком уж лично, то результаты выборов 2010 года, вызывают скорее апатию и отстраненность. Если раньше у пожилых каменщиков и юных горничных была надежда «мигрировать всей страной», то нынче от нее мало что осталось. Оказалось, как ни странно, что миграция возможна лишь в индивидуальном порядке. До 65 % граждан, согласно опросам, готово покинуть страну несмотря на общее снижение уровня заработков гастарбайтеров на 20 % и сокращение вакансий на треть.
Вопрос лишь в векторе миграции. Зачастую именно к этому сводятся и политические предпочтения. На восточной или на западной границе будет опускаться визовый железный занавес?
Когда «No future» витает в воздухе — любые действия в «этом мире» механичны. Все, что выбивается за грани привычного, даже элементарное отстаивание своих прав, вызывает недоумение из разряда «Всё суета», «Не ищите богатства в этом мире». Как суета воспринимается всё, происходящее в Украине, за исключением внешней политики, отдаляющей или приближающей безвизовый режим.
Водитель троллейбуса и автослесарь зачастую не ждут выплат долгов по зарплате и уезжают. Все чаще именно таким образом решаются и внутрисемейные проблемы.
Надежда и амбициозность делает гастарбайтеров чем-то похожими и на «рядовых конкистадоров строек» и на золотоискателей Калифорнии XIX века одновременно. Надежда (если не сказать вера) быстро разбогатеть, подкрепляемая слухами, заставляет их уже сейчас ассоциировать себя с буржуазией. В этом и одна из причин неудач украинских левых партий, акцентирующих свое внимание на местной социальной политике. В этом и причина неожиданного успеха крупных бизнесменов (С. Тигипко) на прошедших выборах.
Мне периодически приходится слышать: «Левые не дают надежды на быстрый индивидуальный успех». Крупный бизнесмен в качестве кандидата вызывает ассоциации с собой потенциальным…
Несмотря на единство власти и крупного капитала, они до сих пор воспринимаются как противоположности. Поэтому еще одна причина неудач левых — ассоциация левой политики с политикой государства как института. Во многих (особенно западных) регионах неприятие «коммунистов» напрямую связано с неприятием коррумпированного чиновничества. Этим частично объясняется и оголтелая война чиновников с памятниками и символами, проходящая с энергичностью прозелитов, пытающихся «оправдать оказанное доверие» и отмежеваться от неприятной ассоциации. «Они всё равно все коммунисты, — любит критиковать западноукраинский крестьянин коррумпированных чиновников и милицию, — эти дармоеды сидят в тех же креслах и в тех же зданиях». Для них к какой бы ультранационалистической партии ни принадлежал чиновник, он «коммунист». Он становится таковым в момент вступления в должность.
Если частному предпринимателю зачастую прощают обман и мошенничество (кто сам без греха?), то аналогичные действия со стороны государственных структур вызывают глухое недовольство (нечестная игра) и усиливает желание стать подданным иного государства.
Люмпенизация сотен тысяч «потенциальных буржуа», активных и амбициозных, выброшенных в общежития и строительные вагончики, при отсутствии реальных возможностей реализовать амбиции поначалу удобряет почву для роста правых настроений. Выбор направленности может меняться (антироссийская легко становится пророссийской), оставаясь, тем не менее, идеологией, правой по сути. Она отвечает амбициям «потенциального буржуа», подает иллюзорную надежду, развеять которую может только личный опыт. Фактически так сказывается общее падение уровня образования.
Ребенок, вопреки запрету родителей, жаждет познать мир эмпирическим путем, пережить всё на личном опыте. Пощупать, потрогать… сунуть пальцы в розетку. Предвидения результатов и предсказания, пусть и правильные, экономические выкладки левых лишь раздражают люмпенизированного «пролетария-буржуа». Доверия нет никому и, следовательно, «отговаривают — значит, сами хотят воспользоваться какими-то благами». Увы, отговаривать прожженного эмпирика, как правило, бесполезно. Он должен наступить на грабли не единожды.
Государственные попытки ограничить миграцию в таких случаях лишь накаляют правую истерию, предлагающую пусть ложный, но легкий путь достижения индивидуального успеха. Недовольство в таком случае направляется как на само государство, так и на левых. Эмпирический путь познания остается в их глазах наиболее действенным. Поэтому и стихийными носителями антикапиталистических (пока) настроений в Украине все чаще становятся гастарбайтеры первых волн трудовой миграции, испытавшие «все прелести» эксплуатации на собственной шкуре. Именно они «наступили на грабли» не единожды, что не могло не навести на мысль о системности, а не случайности или «злой воле». Их опыт, таким образом, наиболее ценен — к ним прислушиваются «потенциальные буржуа» несмотря на возникшие между ними идеологические различия.
Поезд с гастарбайтерами подходит к перрону. Лихорадочно перебирая справки и документы, люди готовятся изучать географию и антикапитализм.
