Одна моя подруга пишет фантастические рассказы. Осенью 2006 года она рассказала, что хочет написать рассказ, действие которого разворачивается в наши дни в Пакистане и Афганистане (но с определенными подробностями в стиле научной и не очень фантастики). Только есть проблема: нужно, чтобы у рассказа был политический фон, а она никогда до этого не интересовалась политикой на Среднем Востоке. При этом политическая составляющая должна быть сравнительно правдоподобной, но тоже с определенным фантастическим или, возможно, футурологическим уклоном.
Поразмышляв, я предложил ей следующий вариант. США собираются организовать в Пакистане переворот, чтобы свергнуть президента Первеза Мушаррафа, поскольку им не нравится слишком независимая политика пакистанского лидера и особенно тесное сближение его страны с Китаем. После этого переворота к власти в стране должны прийти радикальные исламисты суннитского толка (но находящиеся «на крючке» у американцев), которые собираются объявить войну Ирану. Таким образом Вашингтон планирует разобраться с иранской проблемой чужими руками или хотя бы отвлечь силы Тегерана от Ирака и Ближнего Востока. К тому же другие суннитские радикальные группировки также отвлекают свои силы на помощь Пакистану, ослабляя свой «антиамериканский фронт» в Афганистане. Но благодаря (в том числе) усилиям главного героя переворот удается предотвратить.
Однако подруга решила, что такие подробности сделают ее рассказ излишне политизированным, и мои идеи ей не пригодились.И я тоже почти забыл об этом сюжете – плоде фантазии, не более того.
Но прошло время – и вот в начале 2009 года во многих заметных изданиях всерьез обсуждается то, что больше двух лет назад было скорее шуткой. Некоторые эксперты считают, что США, на словах призывающие к борьбе с терроризмом на Среднем Востоке, сами ведут Пакистан к исламской революции и развязыванию большой войны в регионе – тем более что крупные экономические кризисы часто заканчиваются большой войной.
В феврале исполняется год с тех пор, как в Пакистане начались заметные перемены. Тогда в стране состоялись парламентские выборы, которые привели к потере президентом Мушаррафом контроля над парламентом и стали первым шагом к его отставке, последовавшей в августе 2008 года.
Итак, как же изменилась страна за этот год? Исламская революция в Исламабаде, атомная бомба в руках террористов, большая война Пакистана с соседями и распад страны – это только фантазии экспертов и журналистов или ближайшее будущее?
22 февраля появилась информация, что пакистанские власти и исламисты, ведущие бои с правительственными войсками в долине Сват на границе с Афганистаном, договорились о перемирии. Ценой этого мира стало согласие Исламабада санкционировать работу в регионе исламских судов и применение законов шариата. Военная группировка численностью в 12 тысяч человек так и не смогла справиться с местным филиалом «Талибана», чьи отряды насчитывали вчетверо меньше бойцов.
В течение 2007–2008 годов число террористических актов в стране возросло примерно на 40 %, причем экстремисты все чаще стали проявлять активность не только в традиционно беспокойной «Зоне племен», но и в крупнейших городах страны.
Наблюдатели по-прежнему считают Асифа Али Зардари, ставшего президентом Пакистана под несчастливым номером 13, довольно слабым политиком. Большинство экспертов сходится в том, что свою должность он получил исключительно на волне памяти о своей покойной супруге Беназир Бхутто. К тому же избрание Зардари – не частый в мировой политике случай, когда главой государства становится человек, ранее осужденный за коррупцию и обвинявшийся в связях с наркомафией (причем не только пакистанскими властями, что можно было объяснить политическими репрессиями, но и правоохранительными органами Швейцарии).
В конце прошлого года лидеры Пакистана решились на довольно рискованный шаг, отстранив от должности советника премьера по вопросам национальной безопасности Мехмуд Али Дуррани. Этот отставной генерал и один из соратников бывшего президента Мушаррафа до весны 2008 года был послом в США, а позднее курировал американо-пакистанские и индийско-пакистанские отношения и контакты с Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС). Отставка такого авторитетного человека, тесно связанного с военными кругами, может не понравиться представителям армии, всю историю Пакистана остававшейся самой мощной силой в стране. Учитывая, что гражданские правительства в Исламабаде никогда не отличались устойчивостью, а партийная политическая система традиционно слаба, потеря гражданской администрацией поддержки армии может привести к тому, что скоро не станет самой этой администрации.
Наконец, новое обострение отношений между Исламабадом и Дели и всплеск активности экстремистов в Пакистане связаны теснее, чем кажется. Дело в том, что значительную часть пакистанской армии составляют выходцы из контролируемой Исламабадом части Кашмира («Азад Кашмир») и других бедных провинций страны, где сильны исламистские настроения. Эти люди не могут положительно относиться к сотрудничеству пакистанских лидеров с США, и чтобы их недовольство не приобрело более радикальные формы внутри страны, его надо куда-то направлять. Только вот куда? Каналов, по котором ее можно направить, не так много, и один из них – противостояние с Индией. Правда, политики и военные в Исламабаде, проиграв три индо-пакистанские войны, наверняка осознают, что серьезный вооруженный конфликт с восточной соседкой закончится поражением Пакистана – настолько велик перевес Дели в вооружении, не говоря уже о людских ресурсах (достаточно вспомнить, что население Индии почти 8 раз больше пакистанского). Пока пакистанским властям удавалось балансировать над пропастью, но сколько продлится такое неустойчивое равновесие?
Получается, что страшные прогнозы про распад Пакистана, превращение его во «второй Афганистан» (но уже с атомной бомбой) и грядущую новую войну на Среднем Востоке не так уж далеки от реальности? Да и действия США, которые фактически привели к власти в стране слабого Зардари, могут навести на мысли, что Вашингтон зачем-то сам хочет провести в жизнь такой сценарий.
Однако не все так просто. Боевики «Талибана» и близких ему групп действительно влиятельны на границе с Афганистаном – в зоне проживания пуштунских племен. Но пуштуны составляют лишь около 10 % населения страны, и пока влияние пакистанских «талибов» ограничивается скорее ареалом проживания этих племен. Что же касается настроений основной части населения страны, то предпочтение левоцентристской Пакистанской народной партии, а не Пакистанской мусульманской лиге Наваза Шарифа, действующей под знаменем исламского популизма. Стоит отметить, и что собственно исламистские партии никогда не пользовались в стране настолько широкой популярностью, чтобы претендовать на власть – скорее светские политики использовали для своей пропаганды элементы исламистской риторики. А сами исламистские партии были скорее союзниками властей, канализировавшими недовольство населения в нужном направлении – как это было, например, в те времена, когда у власти в стране находился военный диктатор Зия-уль-Хак.
Кроме того, действительно радикальный исламский режим в стране вряд ли будет устойчивым. Пакистан слишком зависим от финансовой поддержки со стороны международных организаций и западных партнеров, а население – от переводов, посылаемых пакистанскими трудовыми мигрантами, работающими в западных странах и зоне Персидского залива.
Что касается распада Пакистана, то эта тема популярна уже более двух десятков лет: в разное время эксперты прочили отделение от страны Белуджистана, а некоторые – даже отделение Синда. Как известно, это провинция с населением более 42 миллионов человек и столицей в важном промышленном, транспортном и финансовом центре Карачи, а костяк ее населения составляет народ синдхов. Тем не менее, после произошедшего в 1971 году отделения от страны восточной части (ставшей государством Бангладеш), Пакистан сумел сохранять единство.
Таким образом, пока Пакистану может грозить в худшем случае отделение некоторых территорий, а не полномасштабный распад, триумф радикальных исламистов в отдельных регионах и исламская революция. Поэтому и попадание пакистанской атомной бомбы в руки исламских экстремистов пока не выходит за рамки прогнозов.
Пока, к счастью, не так велика и вероятность войны Пакистана с соседями. О фатальных последствиях возможного конфликта с Индией мы уже упоминали. Что касается взаимоотношений с Ираном, то Пакистан, не обладающий такими же значительными энергетическими ресурсами, как сосед, вынужден поддерживать с ним хорошие отношения, хотя в ряде вопросов (скажем, по влиянию в Афганистане) страны конкурируют. Кроме того, около 20 % пакистанского населения – шииты, что не правительство страны не может не учитывать.
Что касается США, то их политику в Пакистане можно объяснить скорее не намерением поддержать нестабильность, а желанием перевести важную для себя страну на «ручное управление». В частности, отставку советника по национальной безопасности Али Дуррани можно объяснить и тем, что Вашингтон готов взять под более пристальный контроль контакты страны с ШОС, а значит, с Китаем, который доминирует в этой организации. Возможно, подобными намерениями руководствовались США и когда добивались отставки Мушаррафа.
Значение Пакистана для Америки подчеркивается тем, что новый госсекретарь США Хиллари Клинтон провела одну из первых своих встреч после утверждения в должности именно с пакистанским президентом Али Зардари. А представителем США в Пакистане и Афганистане стал такой крупный американский дипломат, как Ричард Холбрук – бывший посол США при ООН и спецпредставитель по Югославии.
Между прочим, тот факт, что Холбрук, приехав в новом статусе на Средний Восток, сразу после Кабула посетил Дели, демонстрирует, что США кровно заинтересованы в стабильности в регионе. Особенно на фоне намерений Белого дома увеличить численность своего военного контингента на афганской территории до 60 тысяч человек. Другое дело, что неустойчивость в Пакистане и Афганистане заставляет американскую администрацию искать новые точки опоры в Центральной и Южной Азии, в частности, идя на сближение с Индией, которая должна стать дополнительным гарантом стабильности для этой части мира.
США и их союзники готовы помогать Исламабаду и значительными денежными вливаниями – об этом свидетельствует появление в сентябре 2008 года международной группы «Друзей Пакистана» (интересно, что эта группа, где доминируют в основном союзники США, не смогла обойтись без участия Китая).
Таким образом, получается, что Пакистану пока не грозит тотальная «талибанизация», а его ядерному оружию – практическое применение. Но это не значит, что Пакистан и тем более Афганистан не перестанут быть головной болью для соседей и имеющих «жизненные интересы» по всему миру США. Пакистанские руководители уже неоднократно напоминали, какие большие убытки несет их страна из-за борьбы с «международным терроризмом». Намек предельно ясен: западные союзники должны предоставить дополнительную финансовую помощь «на борьбу». Скорее всего, такая помощь будет выделяться, но вот ее эффективность до сих пор была очень спорной – пакистанские власти чаще вынуждены отступать перед «талибами», чем хвалиться победами над ними. Нестабильность же в соседнем Афганистане по-прежнему будет негативно влиять на Пакистан и вновь требовать от США и их союзников дополнительных усилий.
Тревожным звонком стал произошедший летом 2007 года инцидент со штурмом «Красной мечети» в Исламабаде – ведь он показал, что радикальные исламисты смогли закрепиться в столице страны, в медресе, которую посещали и дети государственных служащих.
Официальным девизом Пакистана являются слова: «Вера, единство, дисциплина». И даже если сейчас многие могут поставить под вопрос соответствие этого девиза реальности, неизвестно, что оставит от него долгая позиционная «война с терроризмом», в которую оказалась втянута эта страна.
