«Большой террор» депутата Гурулёва
Не так давно депутат ГД РФ, и «по совместительству» генерал-лейтенант запаса, А.В. Гурулёв разразился очень суровым спичем относительно необходимости возвращения в Россию сталинских репрессий: «Пора вводить понятие “враг народа”. Не надо этого стесняться. Враги есть, понятия нет. Причем не только там, которые дебильные приказы отдают, но, в том числе, здесь, на гражданке, про что мы говорили. Все эти ждуны, вся остальная эта сволочь, которая в наличии имеется. Мы чего стесняемся? Мне говорят: “Ты хочешь сталинских репрессий?”. Я хочу! Я хочу, притом, что мой дед 9 лет отсидел, я это хочу напомнить, по этой статье. Всю войну прошел. В 46 г. отсидел. Потом был реабилитирован. Но понимая, что это было необходимо на тот момент в государстве сделать. Да, там были ошибки. Но была дисциплина…». Надеюсь, я правильно записал этот в высшей степени эмоциональный монолог бравого депутата. При этом вряд ли сработает аргумент, что он (монолог) вырван из более широкого контекста относительно личной ответственности и дисциплины. Как кажется, он имеет свою внутреннюю «логику», которая на самом деле крайне нелогична в более широкой исторической ретроспективе.
Конечно, можно было бы пройти мимо очередных взываний к грозным карам для неугодных режиму, и без того столь подробно прописанным в штатном прейскуранте патентованных пропагандистов. Но здесь вырисовывается очень интересная картина, отражающая не столько отношение к недавнему страшному прошлому, сколько к унылому настоящему.
Прежде всего поговорим о пресловутых «врагах народа». Не совсем верно, что постоянно расширяющаяся, как наша вселенная, категория неугодных режиму граждан не имеет соответствующего наименования. Президент России В.В. Путин в Послании Федеральному собранию РФ от 21.02.2023. назвал по меньшей мере некоторых из таковых «национал-предателями». Правда, данный термин не прижился, поскольку имеет совершенно явный «коричневый душок» (и я здесь говорю не о продуктах жизнедеятельности организма, а о политических «экскрементах», «отравивших» землю Германии в 30-40-х годах прошлого века). Также в нашем законодательстве присутствует понятие «иностранный агент». Причем, это не просто устный (или письменный) термин для личного обращения, но и предписание иметь каждому гражданину, включенному в данную категорию, соответствующую плашку (внешний знак отличия) на любом своем более или менее массовом информационном контенте. Конечно, тем самым охвачены далеко не все актуальные или потенциальные категории неугодных. И здесь, согласимся с депутатом, вполне допустимо применение старого «доброго» понятия — «враг народа».
Но кто такие, эти «враги народа»? Возвращаясь к достопамятным временам «сталинских репрессий», о чем и упоминал Гурулёв, мы видим очень противоречивую картину. Прежде всего «большой террор» был направлен против… самих представителей власти, включая тех, кто непосредственно не только участвовал, но и возглавлял Октябрьскую революцию 1917 г. и последующую гражданскую войну (Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский и т.д. и т.п.). Причем, это касалось всех «этажей» партийного и государственного аппарата, начиная с еще «ленинского» Политбюро (членов и кандидатов в члены) которое к моменту «большого террора» уже стало «сталинским», что, правда, не уберегло некоторых его членов, вроде П.П. Постышева, В.Я. Чубаря и др. Гораздо более масштабные чистки произошли в ЦК партии и тесно связанных с ним государственных структурах, а также на других, низовых уровнях партии и госуправления. Репрессии затронули даже тех «деятелей», которые формально их и начали — Г.Г. Ягода, Н.И. Ежов и т.д.
Не обошли репрессии стороной и другие, более или менее удаленные от партии и правительства, сферы деятельности, включая науку и искусство. Среди репрессированных оказались и лауреат Нобелевской премии Л.Д. Ландау, и «отец советской космонавтики» С.П. Королев, и один из «отцов» советской генетики Н.И. Вавилов, и экономист Н.Д. Кондратьев («Кондратьевские циклы» в экономике) и т.д. и. т.п. За годы Советской власти под каток репрессий (в том или ином виде) попали более 200 академиков и членов-корреспондентов АН СССР. Часть из них была уничтожена в годы «большого террора». Некоторые тогда же попали в «шараги» (вспомним ту же «туполевскую шарагу», которую возглавлял репрессированный А.Н. Туполев). Не меньший ущерб советской науке принесли директивные идеологические установки, третирующие кибернетику, генетику и т.п., как и навязывающие науке свои волюнтаристские партийные «идеи». Репрессиям подверглись и деятели искусств и культуры, вроде О. Э. Мандельштама, В. Э. Мейерхольда, И. Э. Бабеля, Н.А. Заболоцкого, Б.А. Пильняка, Д. И. Хармса, В.Т. Шаламова, А.Ф. Лосева, Г.С. Жжёнова и многих других. Перечисленные имена — только капля в большом и глубоком море репрессий, затопившем советскую науку и искусство и серьезно затормозившем их развитие. При этом практически все репрессированные были в последующем реабилитированы, и в большинстве своем — при Советской власти (в основном, после смерти Сталина). Можно ли все это отнести к разряду «ошибок»? И готов ли наш генерал-депутат к новым подобным «ошибкам»? Сколько они будут стоить современной российской науке и культуре, учитывая теперешнее положение дел (санкции, затрудняющие передовые научные исследования, отъезд ученых, писателей, режиссеров, певцов, композиторов и т.п., не согласных с действующим режимом)?
Сталинская репрессивная система создала свою особую «территорию», называемую «ГУЛАГ», через которую прошли миллионы граждан. Можно ли это назвать «положительным опытом», достойным применения в теперешней России? Ведь и «шараги» давали продукцию не столько из-за лагерной дисциплины, сколько благодаря финансовым вливаниям в дорогостоящие государственные проекты (ракетостроение, оборонная промышленность и т.п.). Нужно ли всех деятелей науки и культуры, желающих покинуть страну, или просто неугодных власти, запирать в современные ГУЛАГи на благо родины? Какова будет эффективность рабского труда заключенных? Не говоря уже о простом гуманизме, который, правда, с недавних пор считается чуть ли не элементом враждебной идеологии прогнившего Запада.
Но самое поразительное заключается в том, что сталинский «большой террор» затронул и армию. Вспомним, что в ту нелегкую годину были репрессированы три маршала (М.Н. Тухачевский, А.И. Егоров и В.К. Блюхер). Оставшиеся два маршала (К.Е. Ворошилов и С.М. Буденный) практически не сыграли никакой положительной роли в ВОВ и были совершенно справедливо задвинуты в тень более способными военачальниками. Репрессиям подверглись десятки тысяч офицеров высшего, среднего и низшего звена, как проходящих военную службу, так и занимающихся педагогической деятельностью. Террор коснулся и разведки, в том числе работающей в самые горячие предвоенные дни. Достаточно вспомнить резолюции и доклады Л.П. Берия от июня 1941 г., в которых он требует «секретных сотрудников “Ястреба”, “Кармен”, “Верного” за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией» [1, с. 239]. Все это не могло не сказаться на боеспособности советской армии в преддверии ВОВ. В том числе и относительно дисциплины, к которой так страстно призывает Гурулёв. Позволю себе привести довольно длинную цитату из книги «Партия расстрелянных» В.З. Роговина: «Разгром генеральского и офицерского корпуса не только обескровил Красную Армию, но и подорвал в ней воинскую дисциплину и порядок <…> В беседе с К. Симоновым Жуков говорил, что слабые стороны Красной Армии, обнаружившиеся в ходе советско-финской войны, были “результатом 1937-1938 годов, и результатом самым тяжёлым. Если сравнить подготовку наших кадров перед событиями этих лет, в 1936 году, и после этих событий, в 1939 году, надо сказать, что уровень боевой подготовки войск упал очень сильно. Наблюдалось страшное падение дисциплины, дело доходило до самовольных отлучек, до дезертирства. Многие командиры чувствовали себя растерянными, неспособными навести порядок”. Репрессии против командных кадров сопровождались созданием такой обстановки, при которой военнослужащих всех уровней, начиная с солдат, призывали “разоблачать” своих командиров. Такая установка в первый период войны отрицательно сказалась на состоянии воинской дисциплины. За чисткой в Красной Армии пристально следила германская военная разведка. 28 января генштабом вермахта был подготовлен “Краткий обзор советских вооружённых сил”, в котором указывалось: “В настоящее время многие должности следует считать вакантными в результате многочисленных репрессий. Недостаток офицерского состава стараются устранить путём сокращения сроков обучения офицеров и путём производства старослужащих младших командиров в младшие лейтенанты… После расстрела Тухачевского и ряда генералов летом 1937 года из числа военачальников остались лишь несколько личностей. По всем имеющимся в настоящее время данным, средний и старший командный состав является наиболее слабым звеном. Отсутствует самостоятельность и инициатива. Эта категория командиров в бою с трудом приспособится к условиям меняющейся обстановки и кризисных ситуаций”. События 1941-1942 годов подтвердили этот прогноз немецких военных аналитиков <…> Маршал Василевский, находившийся перед войной на посту заместителя начальника Генерального штаба СССР, впоследствии склонялся к выводу: если бы Сталин не истребил командный состав Красной Армии, то не только весь ход войны сложился бы по-другому, но и самой войны могло не быть. “В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, — говорил он, — большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошёл”» [2, с. 216-217].
Неужели достопочтенный генерал-депутат хочет это «повторить»? Именно массовые репрессии, в тылу и на фронте, должны привести к появлению «железной дисциплины»? Это вряд ли. Особенно учитывая необоснованный характер многих репрессивных действий, что подтвердилось последующими реабилитациями. Атмосфера массового и беспричинного террора способна породить не дисциплину, и тем более не творческую инициативу, но растерянность и дезорганизацию. Ведь никто не знает, будет ли он репрессирован. Даже если человек полностью выполняет все установки действующей власти и ничего не нарушает, он вполне может быть подвергнут не только аресту, но и, после «допроса», большому сроку заключения или даже расстрелу. И такая вот досадная «ошибка» может произойти с каждым.
Законопослушность и добропорядочность, и даже лояльность к власти в данных условиях не могут быть гарантией свободы или избегания репрессий в том или ином виде. Тупой и подавляющий страх живет в сердце каждого. Общество становится деморализованным и дезорганизованным, несмотря на внешнюю механическую дисциплину. Если меня могут посадить по совершенно произвольному доносу соседа или сослуживца, то как я могу им доверять? А может, лучше мне самому написать донос на него и занять его жилплощадь? Или написать донос на начальника и занять его должность? Много ли в такой угнетающей атмосфере можно найти товарищества и братства? Или подлинной жертвенности и героизма? Если на фронте и в тылу и случался героизм, то не благодаря, а вопреки действиям репрессивной машины. Конечно, на войне без дисциплины невозможно. Но являются ли массовые и «слепые» репрессии основой этой дисциплины? В этом следует усомниться.
Скорее массовый террор говорит о том, что в обществе полностью отсутствует не то, чтобы гармония, но даже простое взаимодействие и взаимопонимание в требуемом ключе.Будете ли вы взывать к репрессиям, если все идет по плану? Призывы к репрессиям, это симптом даже не разлада, а практически раскола и распада общества. Это радикальное средство, применяемое в самых крайних случаях. Неужели сейчас как раз такой случай? После более чем двадцатилетней «стабильности»!
К тому же призывы к массовым репрессиям, в определенных случаях, являются синонимом паникерства. Когда «руководящий деятель» не видит разумного выхода из создавшегося положения и трясется от страха перед неумолимо надвигающимися событиями, тогда он хватается за автомат и выпускает со страху всю обойму, не жалея патронов, в накатывающую неизвестность. Он не может с ней взаимодействовать по другому. Не видит в ней, вполне очевидное для других, «разумное начало». Такой человек, так сказать, страшно далек от действительности. Массовые репрессии, это не признак силы, а скорее жест отчаяния. Хоть в этом жесте слабеющая рука и старается ухватиться за стальную дубину террора. На кого она опустится? На «врагов народа»? Или на любого, кто под нее попадет (с последующим признанием «ошибки» и реабилитации невинно пострадавшего).
И вот тут возникает интересная коллизия! Ведь двоюродный брат нашего депутата, М. Гурулёв, в 2021 г. был взят под стражу по обвинению в получении взятки в размере 1,3 мл. рублей, за что и получил 6 лет колонии строго режима. И как на это отреагировал наш ретивый поклонник сталинского террора? Может, он публично отказался от своего родственника и заклеймил его как «врага народа»? Или в это тяжелое для страны время, когда каждая копейка на счету, требовал его «расстрелять как бешеную собаку»? Какие меры из обширного арсенала сталинских репрессий предложил применить к нарушившему закон своему родственнику наш бравый генерал-депутат? Ведь во время огромного бюджетного дефицита и повсеместной нехватки денег на всё, финансовая дисциплина приобретает едва ли не важнейшее значение, и преступления, направленные на ее подрыв, должны караться с максимальной, поистине сталинской, суровостью. Кстати говоря, приговор М. Гурулёву был вынесен примерно в то же время, когда А. Гурулёв призывал к сталинским репрессиям. Вот бы на собственном примере и продемонстрировал, как должен поступать «настоящий сталинист» в подобной ситуации! Но нет. Что-то молчит наш доблестный генерал.
Так или иначе, но призыв к массовым репрессиям говорит не столько о выстраивании метода для будущих действий, сколько о настоящем критическом положении вещей. Значит, у вас все валится из рук и ничего не работает должным образом. И при этом у вас не осталось разумных аргументов, способных убедить собеседника, или вас просто не хотят слушать, поскольку то, что вы говорите, неприемлемо. Это демонстрация огромного кризиса доверия между обществом и властью, и даже кризиса легитимности самой власти. И вряд ли террор обеспечит эту легитимность.
Литература.
- Роговин В.З. Конец означает начало. – М., 2002. – 480 с.
- Роговин В.З. Партия расстрелянных. – М., 1997. – 528 с.
