Левый ревизионизм: был ли он на самом деле?
В свое время мне сказали старшие товарищи, что термин «левый ревизионизм» был еще в СССР придуман специально для обозначения политики тогдашнего руководства Китайской Народной Республики и товарища Мао Цзедуна (ну, до кучи — солидарного с ней лидера албанской революции Энвера Ходжи).
Тем не менее, можно спросить, что такое левый ревизионизм, например, сегодня? Термин был изобретен, условно говоря, «вчера», когда советское руководство именно в нашей стране было ориентировано на политику мирного существования с «развитым капиталистическим миром», до такой степени, что май 1968 года в Париже, выступления студентов под красными флагами, в том числе флагом Союза ССР оказался, если не прямо безразличен, то по крайней мере не вызвал солидарности у нашего руководства, и соответственно, у нашего народа, который даже не был им информирован.
Тогда мы вправе были говорить, что любое течение слева было отнюдь не ревизионизмом, а нормальным следованием, например, классическим марксистским заветам и практике международного рабочего движения.
Мы видим сегодня такие комментарии в социальных сетях и пабликах от условно новых левых и «ортодоксальных марксистов», которые, по сути, прямо отрицают политику современных международных монополий по демонтажу государственного регулирования. Конечный же вывод такой «при капитализме всегда будет такое-то и такое-то явление, это и преступность, это и национальные конфликты и т.д.». В общем комментарии сводятся к тому, что улучшай не улучшай, ничего улучшить нельзя. По крайней мере — сегодня. Причем «новые ортодоксы» вовсе не собираются моделировать развитие «новой государственной машины», изобретать ее, уповая на советский опыт и не понимая, что «советская машина» собиралась и разрушалась неоднократно, тем более модифицировалась и изменяла свои детали.
Один из признаков такого внеисторического подхода, противоречащего историческому материализму, это отсутствие конкретного анализа сегодняшней действительности в масштабе страны или региона. А приводит это элементарно к отсутствию анализа изменений в контексте всемирной и отечественной истории и по сути к смерти всего прогрессивного движения.
Прежде всего, это отрицание утраты прогрессивной и ведущей роли государства в целом на протяжении истории человечества и цивилизации и, конкретно, нивелирования роли национальных государств сегодня в результате всемирных экономических и общественно-политических явлений и законов развития.
Да, государство — аппарат насилия, не только в прямом смысле, это еще система реализации определенных интересов, которая предполагала всегда и насилие тоже, а также результат действия тех или иных структур по изменению сознания и восприятия общества, людей, в том числе культурного роста.
Соответственно, это прямое непонимание того, как сугубо экономическими мерами можно преобразовать существующие отношения между людьми, как важно принимать законы, меняющие общество и показывающие людям даже в проектах, что в их силах изменить общество к лучшему.
«Левые с самого края» оперируют здесь понятием абсолютной диктатуры правящего класса (невозможность ничего изменить фатально предопределена), игнорируя материальные запросы и потребности массы народа.
«Право — это возведенная в закон воля господствующего класса», говорил В. И. Ленин. Но он говорил здесь о праве в целом, а еще «о глупеньких жертвах самообмана» и интересах правящих классов. А жертв и сегодня хватает в эпоху развития средств массовой информации.
Тем не менее, любое движение начинается с преобразования отношений между людьми, а переход на новый уровень развития происходит только в условиях абсолютной исчерпанности старых и прежних форм и методов решения социально-экономических проблем.
В иных условиях перехода на новый уровень вызревает нередко через сами методы и способы решения этих проблем. Они не возникают вдруг. Их разрабатывают сегодня, в условиях отсутствия ясной видимости близкой социалистической перспективы. Это и есть конкретная деятельность граждан — как теоретическая так и практическая.
Деятельностью граждан, простых и облеченных некоторыми полномочиями, никто не интересуется до поры до времени. А не обращать на себя внимание врага — великое искусство любой игры, не только чисто политической.
Мало того, интересы и работа в направлении реализации интересов народа и правящей верхушки — это совершенно разные интересы и разная работа.
Скажем даже наоборот левые, условно, идеологи преувеличивают рост новых авторитарных государств и как марксисты не видят их специфики обслуживания интересов мирового капитала. Ведь чем более авторитарен государственный аппарат, тем более сегодня он обслуживает в любой стране интересы международных монополий.
Сегодня правые политики в разных странах набирают авторитет у народных масс, выступая против так называемого глобального контроля, перехватывая знамя протеста у левых. Левые же предпочитают не видеть, что такой глобальный контроль есть и усиливается, легче анализировать тенденции в разрезе уже раз и навсегда установленных догм.
Второй признак «левого» ревизионизма, это отрицание прогрессивной роли ведущих массовых народных движений — от экологического движения и борьбы за равноправие женщин до национально-освободительных и антиклерикальных движений. Да, есть движения авторитарного гендерного характера, как есть и националистические формирования, но понятно, что здесь мы имеем в виду традиционные левые движения и организации с привычно понимаемой и не искажаемой теорией и практикой.
Далее, это ожидание «мессии и мессианских событий. Именно так правые критиковали марксизм, и так (к сожалению ортодоксальных марксистов 90-х, к которым относил себя Ваш покорный слуга) сегодня поступают те, кто именует себя «радикально-левыми». Без тотальных движений и изменений якобы все равно ничего не сдвинется, а индивидуальные поступки, акции и проекты это героизм прошлого или наивная гражданско-демократическая практика. То есть «ожидание и предчувствие катастрофы (в позитивном смысле!!)» как прямо сказано в манифесте одной группы «пролетарских коллективистов» — российской секции в прошлом Международной рабочей партии (или уже не помню, бывшей ее части).
Хороший ярлык в право-консервативном общественно-политическом поле это, как видится некоторым активистам, «ультралевые». Тем не менее, получается всегда так, что любые авторитарные и жесткие действия в прошлом как в СССР, так в КНР или КНДР, уход лидеров прошлого от своих собственно революционных и радикальных установок, народных, как правило, и демократических, ведущих к коммунизму и социализму не рассматриваются как проблема. Не беда, что государство идет путем тотального «съедения» остатков гражданского общества и подавления «мелкобуржуазных явлений» (образно скажем) и последующей консервации созданного принудительного механизма управления, все это оценивается позитивно в отношении что «это было уже осуществлено, и мы пойдем тем же путем». Видимо потому у нас (у них) есть основа и право так действовать.
Есть и иные признаки этого явления, которое можно определить как «левый ревизионизм». Например, использования терминов, характерных для классиков марксизма без учета контекста, в котором эти термины возникали и использовались. При этом в политическом смысле используемые слова вообще меняют свою суть.
Та же диктатура пролетариата, представлявшаяся Марксу как инструмент коллективного распределителя жизненных благ, сегодня понимается «наследниками» как авторитарная диктатура якобы в интересах рабочих. Причем ядром этой группы мыслится самозванная группа по большей части к рабочим не имеющая отношения. А это уже искажение марксизма. Власти в чьих-то абстрактных интересах не бывает. Либо она есть через те же отраслевые съезды, рабочее представительство и т.д. (дискуссия по данной теме собрала в 1920 году 8 платформ в партии большевиков), либо ее нет.
Конечная же ошибка этих течений — приписывание идеальных стремлений лидерам и активистам прошлого, а через них и себе любимым, стремление стать популярным на определенном поприще, попытка изобразить уход в «благополучие сегодняшнего дня» как неизбежное следствие «мрачных исторических условий», объективных законов развития (видно путем их торможения и отрицания), понимания заветов теоретиков прошлого как того, что просто ликвидируется или создается на бумаге искусственно, как использование текстов вековой давности для ответа на все вопросы сегодняшнего дня (внимательно надо смотреть ТВ и читать нейтральные ресурсы. видя там не только «пропаганду», но картину дня нынешнего).
Вот и отличия (в скобках) реального и сектантского восприятия реальности. Все это к историческому материализму, как называется наша теория и идейная система взглядов, не имеет никакого отношения.
Рыбников В. В., юрист с опытом работы в промышленности, принадлежал к Марксисткой рабочей партии, не уточняю кто там взял верх впоследствии (догадайтесь сами, лучше со второго раза) и не знаю кто сегодня.
