© vedomosti.ru
Когда у России проблемы на западе, она обращает свои взоры на восток. Восток всегда был и остается для России вопросом геополитики. России нужен не развивающийся Восток, а присутствие самой России в тихоокеанской зоне для расширения производства центрального региона. Восток — это трамплин для прыжка России.
Освоение восточных рубежей России за 150 лет напоминает толкание Сизифом камня в гору. Но, когда политическая ситуации на Западе разрядится, этот камень скатится к подножью горы. Восток для России сизифов камень не потому, что тут мало людей, особые климатические условия, сложный ландшафт, а из-за политики правительства. Сама российская политика превращает тихоокеанский регион в сизифов камень.
ЧТО ЕСТЬ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Экономические интересы Востока и России вступают в жесткое противоречие. Чтобы понять данное противоречие нужно разобраться в сути развития экономики.
Экономическое развитие — это вопрос товарообмена. Товарообмен позволяет устанавливать меновую стоимость, сопоставлять трудовые затраты на производимую продукцию. Себестоимость продукции определяется при обмене, а не измерением количества затраченного труда. Труд труду рознь, один час ручного труда крестьянина на селе не будет равняться одному часу труда механизатора на ферме, потому что они создают разное количество продукта труда за один и тот же час. Сопоставление затрат труда выявляется в процессе обмена товарами. Механизатор будет обменивать продукт труда по низким ценам, потому что у него много, например, зерна, которое нужно быстро продать, а крестьянин, наоборот, по высоким ценам, чтобы продажа малого объема зерна компенсировала большие затраты труда. Так возникает сопоставление труда на ферме и на селе. Поэтому без рынка не может быть никакого экономического развития. Наличие внутреннего рынка — это первооснова, базис развития региона.
На данный момент выгода и рентабельность сопоставляется в зависимости от рынка общероссийского, на котором почти любой труд региона заведомо убыточный.
Следующее обстоятельство. Развитие региона зависит не от того, сколько денег в него вложили, а от скорости оборота капитала. Это означает, чем меньше времени требуется для удовлетворения спроса, тем быстрей оборачивается капитал. Любая транспортировка — это увеличение времени, а значит, рост издержек, компенсирующиеся увеличением капитала. Интеграция Дальнего Востока в общероссийскую экономику приводит к замедлению оборота капитала. То есть доставка отечественной продукции и работа на российских товарах делает экономику региона не конкурентной на общероссийском рынке, в отличие от взаимодействия с ближайшими соседями по японскому морю.
И последнее. Вложения же в экономику зависит от производительности труда. Промышленность уже должна быть рентабельной и прибыльной. Вложения увеличивают объем прибыли, но не повышают процент прибыли. Повышение же процента прибыли зависит от организации труда. А организация труда зависит от количества рабочих. Количество рабочих зависит от наличия рабочих мест — от количества производств. Количество производств зависит от того, как рабочая сила распределена в регионе.
Регион нуждается в диверсификации производства, что, в первую очередь, благотворно повлияет на трудовую иммиграцию. Трудящимся важно то, как быстро они найдут работу. Чем разнообразней спрос на рынке труда, тем быстрее люди устроятся на работу. На Дальнем Востоке имеются крупные предприятия, наследие СССР, которые создают спрос на квалифицированный труд. Крупные предприятия и есть проблема для региона, но они платят налоги в федеральный центр, от чего в них и заинтересованы.
Стратегия федерального правительства по развитию регионов больше похожи на финансовую пирамиду. «МММ» от правительства: выплаты по вкладам выплачиваются за счет новых вкладчиков. То есть деньги вкладывают, чтобы привлечь в регион еще больше денег. Так же и со всеми российскими регионами, деньги вкладывают не в саму экономику, которая даст нужную продукцию, а только в то, что привлечет новых «вкладчиков»-инвесторов.
По существу, правительство России для регионов — это очень плохой — спекулятивный, финансовый банк.
Власть кредитует регионы за счет вкладов самих регионов, но на условиях выгодных самой власти. Самое худшее в этой ситуации, что вложения часто волюнтаристские и определяются по выгоде для президента, а не для экономики страны. Регион нуждается не столько в деньгах от центральной власти, сколько во внутреннем спросе. Но правительство не позволяет Дальнему Востоку генерировать деньги самостоятельно. А государственные вложения порой приводят к обратному результату…
ПРЕДЫСТОРИЯ
Для России тихоокеанский регион был и остается геополитическим плацдармом. Еще при Российской империи Китайско-Восточная железная дорога в Маньчжурии обеспечивала геополитическое влияние на Корею и север Китая. Транссибирская магистраль — военное присутствие в Тихом океане. Байкало-Амурская магистраль дублирует Транссибирскую магистраль, которая близко проходит от китайской границы. Туннель на Сахалин также служит укреплению военного присутствия на острове против Японии.
Геополитические интересы создают свои проблемы. Пропускная способность железнодорожных магистралей рассчитана для нужд военного времени. В мирное время таких грузоперевозок между центром России и Дальним Востоком нету, что делает магистрали нерентабельными. Но правительство пытается повысить рентабельность железных дорог за счет нерентабельности самой экономики. В итоге Дальний Восток не генерирует общественные ценности, а обслуживает геополитические интересы Москвы, нерентабельные с экономической точки зрения. Не Россия для Дальнего Востока, а Дальний Восток для России.
В Советские годы регион еще сильней деформируется. Под термином «единое народное хозяйство» подразумевалось полная экономическая интеграция Дальнего Востока под производственные нужды государства. Такая интеграция предопределила сырьевую роль региона. Дальней Восток — рыба, Сибирь восточная — лес, западная — нефть. Производство наращивалось в соответствии нуждами и потребностями центральной власти. В результате случился переизбыток производственных мощностей в одной отрасли, что побуждает продавать задешево Китаю ресурсы: лес и рыбу, только чтобы поддерживать в рабочем состоянии предприятия. Потенциального роста нет, потому что рабочая сила концентрируется в узком секторе экономики, создавая дефицит рабочей силы для других отраслей.
Регион после долгого коммунистического освоения, в итоге, остался ни с чем. Сизифов камень скатился к подножью горы, и нужно начинать все с начала, только в этот раз Дальний Восток должен осваивать сам себя.
ПОМОЩЬ ИЗ ЦЕНТРА — ЯРМО НА ШЕЕ
Сейчас государство ничего не производит и никаких общественных ценностей не создает, оно только распределяет то, что у самих регионов и отбирает. [см. Бюрократия. Пятнадцать правил и одно решение] Производят же общественные ценности муниципалитеты, административно-территориальные единицы, кирпичи страны. От прочности кирпича зависит прочность стены, но никак не наоборот. Если у государства есть деньги, а муниципалитеты страдают безденежьем, это означает, что государство отбирает слишком много. По сути, подрывает естественный процесс воспроизводства экономических отношений.
I. Центр своими мегапроектами не стимулирует спрос. Спрос стимулируется ростом платежеспособного потребителя. Так что в действительности федеральные мегапроекты оборачиваются повышением внутренних издержек в экономике.
Принцип регулирования через спрос — это стимулирование роста рыночных цен. На рост цен реагирует производитель, увеличивая производственные мощности для удовлетворения спроса. Но не учитываются местные условия. Для увеличения производственных мощностей требуется наличие в регионе незадействованных средств производства (те же здания, станки, электроэнергия, запасы сырья) и свободной рабочей силы. Ни того, ни другого в регионе нет.
В итоге проекты из центра приводят к росту цен, а возросший спрос компенсируется импортом, вызывая дефицит у местных бюджетов. Итог – помощь из центра создает необходимость в еще большой помощи из центра.
Федеральный мегапроект подобен слону в посудной лавке. Например, проект магистрали федерального уровня — это долговременный контракт на поставки в большом объеме. Местному производству выгодно переориентироваться под проекты из центра. В итоге дорогам местного значения приходится тщетно конкурировать с платежеспособным проектом федерального уровня и проигрывать ему. А это уже тормозит развитие внутреннего рынка. Внутренний рынок нуждается в густой сети локальных дорог, которые позволяют быстрей и больше распределять товаров и концентрировать рабочую силу для производства. Федеральные же мегапроекты должны поглощать избыточные производственные мощности, которым нет применения на внутреннем рынке. Но ни в коем случае не основную мощность, в которой нуждается сам регион.
II. Туризм не легкие, а рискованные деньги. Не сами туристы будут строить аэропорты, железные дороги, морские пристани, вокзалы, гостиницы, достопримечательности, ради которых поедут. Инфраструктура требует колоссальных вложений. Хотя правительство рассчитывает по-другому. Туристы приедут и привезут деньги, на эти деньги потом можно построить инфраструктуру, по которой и приедут туристы. Так правительство шутит, а нам расплачиваться за их шутки.
Есть большой риск, построить инфраструктуру для туристов, которые не приедут. То есть огромной области достанется заброшенная туристическая инфраструктура и население без еды, одежды и крова. Нужно правильно сопоставлять затраты труда. Что затребует меньше труда: самим произвести продукты, одежду, жилье или обслуживать туристов, а на вырученные деньги импортировать продукты, одежду и жилье (имеется виду стройматериалы).
Если туризм на столько выгоден, почему туризм стран южной Европы, обладающих развитой туристической инфраструктурой, не спасает их от кризисов?
III. Для Дальнего Востока проблема не в отсутствии инвестиций, а в отсутствии промышленности, куда инвестиции вкладывают. Главный источник финансов в производстве — потребитель, точнее платежеспособность потребителя. А инвестиции только расширяют производство. Но на обеспечении местного потребителя, который беден, не извлечешь прибыль. Поэтому местный потребитель игнорируется, и происходит полная ориентация на экспорт. В Результате мы получаем отсутствие долгосрочной перспективы развития. Конкурировать на международном рынке со слабой инфраструктурой и мизерным основным фондом можно только за счет заработной платы. А играя на понижении заработной платы, чтобы расширять экспорт, уничтожается платежеспособность рабочего-потребителя, тем самым производство региона лишается возможности развиваться и расширяться.
Инвестиции — это кредит в производство. И зарубежные инвестиции вкладываются точно не ради хорошей жизни местного населения. Другие страны инвестируют с целью извлечь прибыль, что означает вывоз финансов, сырья, средств производства, товаров из региона. Что от иностранных инвестиций выигрывает Дальний Восток? Ничего. Например, Китай инвестирует в дальневосточную добычу сырья. Добытое таким образом сырье продается Китаю. Полученный доход возвращается Китаю, как главному инвестору. Китай получает и сырье, и деньги.
Не нужно быть профессором экономических наук, чтобы понять, что Дальний Восток останется у разбитого корыта.
В каких случаях инвестиции (любые) способствуют развитию экономики? В случае наличия производства, удовлетворяющего внутренний спрос. Например, при наличии тихоокеанского аграрного комплекса, который удовлетворяет внутренние потребности региона, инвестиции расширят данное производство. Это выразится в увеличении продукции и ее удешевлении. Избыточная масса продукции, не имеющей внутреннего спроса, будет продаваться на мировом рынке, за счет чего возвращаются вложенные инвестиции. Внутренняя же экономика выигрывает за счет дешевизны продуктов труда. Удешевление товара открывает возможности для наращивания производства.
ТЕРРИТОРИЯ ОПЕРЕЖАЮЩЕГО РАЗВИТИЯ — ТЕЛЕГА ВПЕРЕДИ ЛОШАДИ
Центр больше озадачен проблемами будущего, чем решением насущных проблем. Чтобы в будущем все было хорошо, нужно в настоящем устранить все плохое. Но правительство считает, если родилось много младенцев, то нужно строить дома для престарелых. Ведь рано или поздно дети состарятся и потребуются дома для престарелых. Но чтобы до них дожить, нужно многое еще пережить.
Вложения в будущее — это гадание на кофейной гуще, мы не можем знать, на что в будущем будет спрос. Иначе создается перепроизводство в настоящем с расчетом реализации в будущем. Но если люди сейчас уже лишены средств к существованию, то они уже точно ничего не купят в будущем.
I. Низкая плотность и большая территория не проблема, а условие развития. Центр не столько учитывает факторы регионального развития, сколько вкладывает деньги в изменения самих условий. Мол сначала правительство изменит условия, а потом сами условия привлекут деньги на экономику. Но условия изменяются при количественном росте производства. А рост производства — это расширение спроса. Регион нуждается во внутреннем спросе, будет спрос будет и производство. А внутренний спрос зависит от доходов рабочих. Поэтому, в первую очередь, должен быть рост количества платежеспособных потребителей, а уже потом рост платежеспособности.
Добыча сырья, кажущаяся на первый взгляд выгодным делом, нерациональна. Добыча сырья требует минимальных вложений, а дешевая рабочая сила (за счет падения рубля) позволяет выгодно продавать сырье на экспорт, что дает центру максимальную прибыль на минимальные вложения. Толк от рабочих мест минимальный. Чтобы росла производительность труда, должен расширяться спрос. И понятно, спрос расширяется, если растут доходы рабочих. Но экспорт сырья зависит от спроса в мире. Экспортировать же выгодно именно по причине минимальных заработных плат. Это ограничивает расширение спроса. Если зарплаты рабочих будут повышаться, то экспорт станет не рентабельным и предприятия закроются, а рабочие лишатся и вовсе минимальных доходов. Добыча сырья на Дальнем Востоке — это не развитие, а тупик.
Дополнительные издержки на добычу сырья накладывают климат и географические условия. В среднем себестоимость добычи сырья в России обходится в 2-3 раза дороже, чем в мире.
Так же из-за масштабов страны издержки на транспортировку опять же выше мировых. В советские годы данные убытки компенсировались доходным производством. [см. Сыр(ьев)ая экономика]
II. Конкуренция и свободные цены необходимы для «лучшего» распределения избытка. Но проблема в том, что в регионе нет избытка, который необходимо было бы распределять. Регион нуждается, наоборот, в накоплениях. Но сами накопления – это не просто вложения денег, а процесс воспроизводства. Если мы создаем инфраструктуру: дороги, здания или станки, – то все это должно воспроизводиться и обновляться. То есть нужно производить то, что можно будет продать, а на вырученные деньги поддерживать, обновлять «накопления». На все это нужно затратить рабочую силу. Поэтому накопления зависят от роста рабочей силы, а не от количества вложенных денег.
Конкуренция и свободные цены покупательскую способность подрывают, ограничивают потенциальный рост экономики. Концепция конкурирующего бизнеса строится на том, что средства производства распределяются между теми производителями, которые стремятся заработать больше, находя наилучший и оптимальный путь удовлетворения спроса. На самом деле суть конкуренции в количестве обанкротившихся. В казино выигрыш зависит не от способностей игрока, а от количества и размера ставок проигравших. При капитализме происходит то же самое. Концентрация производства осуществляется за счет банкротства. Конкуренция — это способ получения основного фонда производства ниже его себестоимости. Представим предпринимателя, который вложил в свой бизнес 1 миллион рублей и обанкротился. В результате банкротства миллионное вложение выкупают за 600 тысяч рублей. Вот и прибыль, и рост производства при капитализме. Но это отражается тяжелым бременем на спросе. Рабочие лишаются средств к существованию, а предприниматель-неудачник должен экономить, чтобы компенсировать недостающую сумму.
Что касается концепции свободных рыночных цен, то избыточные средства потребителей концентрируются в промышленности и на основе этих накоплений наращивается производство.
Сам факт избыточности денег у потребителя выражается в неравномерном распределение данных средств. При наличие социального неравенства свободные рыночные цены позволяют сориентировать производство на данное неравенство. Возникает борьба производителей за платежеспособного потребителя, а потребители в своей массе игнорируются.
Но когда в Приморье население чуть меньше 2 млн человек, то свободные цены только усугубляют проблему. Во-первых, накопления богатых недостаточны для производства. Во-вторых, эксплуатация большей части населения снижает общий уровень спроса, то есть подрывает товарооборот. Получается, что благодаря свободным ценам и конкуренции деньги из центра не столько идут на накопление, сколько на законный способ присвоения государственных средств частными лицами.
И речь не о регулировании цен, а о регулировании доходов рабочих. Любое замораживание цен – это лишение производителей потенциальной прибыли, и оно делает перекупщиков сверхбогатыми. Как это было в СССР при «перестройке», покупая товары по госценам, потом кооперативы перепродавали по рыночным. В данный же момент важно именно регулировать и защищать трудовые права рабочих.
III. Налог на прибыль и добавочную стоимость основные поступление в федеральный бюджет. По сути, центр заинтересован в развитии региона, чтобы обогатить федеральную казну, а не в сам регионе.
Основной источник увеличения прибыли – сокращение заработной платы, эксплуатация рабочих. Откровенно сокращать заработную плату социально чревато и опасно. Поэтому выгодно ориентироваться на экспорт, падение рубля увеличивает прибыль экспортных компаний, следовательно, увеличивается доход государства. Граждане начинают покупать дороже, значит, покупают меньше, что высвобождает продукт труда. [см. Неочевидность эксплуатации] Следовательно, импортировать в страну нужно меньше. Российский торговый баланс будет в плюсе. И как только российский экспорт будет не конкурентным, опять упадет рубль. Получается, чем бедней живут люди, тем больше денег в бюджете. Наконец, нужно не сбрасывать со счетов, что чем выше наценка на продукты, тем больше уплатят налог на добавочную стоимость. Дороговизна продуктов для государства благо.
Итак, чем больше центр может предоставить денег, тем больше денег лишится регион.
Центр предпочитает развивать чересчур крупный бизнес, который может приносить огромную прибыль центру, в ущерб малым и средним предприятиям, которые рентабельно могли бы обеспечивать регион. Зло же крупного бизнеса в создании дефицита рабочей силы. К этому добавляется сильная дифференциация доходов, которая будет искажать потребительский рынок. В итоге Приморье, нуждающееся в рабочей силе, теряет рабочую силу, потому что разнорабочие и низкоквалифицированные трудящиеся не могут найти работу с подобающим доходом, чтобы угнаться за ростом цент на потребительском рынке.
МОЖЕТ ЛИ ВОСТОК БЫТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ?
Не может, а нужно, если речь идет об экономическом развитии. Только самостоятельная экономика может генерировать необходимое для востока производства.
Разница между административным (государственным) и экономическим регулированием в том, что экономическое регулирование движется снизу вверх, а административное насаждает все сверху. Центр пытается тянуть росток за макушку, думая, что так быстрей его вырастит.
I. Все зависит от производительности труда. Размеры вложений в инфраструктуру определяют создаваемую в регионе прибавочную стоимость. Любые вложение выше приводит к дефициту и банкротству. Вложения — это издержки на содержание и амортизацию. Следовательно, у региона уже должны быть лишние деньги, которые и перекроят расходы новых вложений. Но, если регион с трудом содержит имеющуюся инфраструктуру, то дополнительные вложение только усугубят проблему с деньгами.
II. Диверсификация производства и вкладов увеличивает скорость оборота капитала. Выгодней вкладывать не огромный капитал во что-то одно и очень долго ждать, когда новый объект окупится, а вкладывать в разные области экономики, чтобы капитал быстрей оборачивался.
Диверсификация производства создает благополучные условия для трудовой миграции. Темпы развития производства зависят от притока рабочей силы в регион. Малые и средние предприятия, могут наращивать производство быстрей, потому что требуется меньше рабочей силы.
III. Деньги создает товарооборот, а не правительство. Отсутствие денег в регионе свидетельствует об отсутствии внутреннего рынка с развитым товарооборотом. Это может свидетельствовать о преобладания накопления над потреблением. Потребление для региона первоочередная задача для развития, а уже от уровня потребления зависят накопления.
В регионе нет экономического развития, не потому что нету денег, а наоборот, нет денег, потому что нету экономического развития.
Деньги всего лишь ликвидный предмет обмена. Как метр, абстрактная величина расстояния, а рулетка — предмет измерения расстояний, так и деньги, всего лишь предмет измерения обмена, а труд всего лишь абстрактный эталон измерения стоимости. Если у вас нет обмена, вам в принципе и нечего тогда измерять, значит, и деньги не нужны.
Региону не нужны мегапроекты, а необходимы элементарные вещи. Например, хорошее дорожное развитие между муниципальными районами, скажется на товарообороте. А наличие большого числа малых морских портов и активное между ними сообщение позволит освоить половину Дальнего Востока. Плюс развитие местной финансовой системы. Что проще, привлечь в регионе сбережения от населения по 50 руб в месяц, или 1,5 млрд рублей от толстосума? При условии минимального дохода в 10000 руб — 50 руб составит 0,5% от дохода. Тихоокеанский регион 2,8 млн рабочих (2016 г.), по 50 руб получим 140 млн руб в месяц, а в год получится 1,68 млрд руб. Толстосумы могут выбирать, куда им вкладывать, а люди тут уже живут, они получат не столько пользу от сбережений, сколько от развития экономики: рост зарплат, удешевление продукции и т.д. и т.п.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Под тихоокеанским регионом, Дальним Востоком, в этой статье понимается дальневосточный федеральный округ без Республики Саха (Якутия) и Чукотского автономного округа. Якутия и Чукотка имеют особенности севера России.
Если сопоставить территорию Дальнего Востока с европейскими странами, получим условно, округленно: Приморский край — Греция, Еврейский автономный округ — Бельгия, Амурская область — Германия, Хабаровский край — Франция вместе с Великобританией, Сахалинская область с Курильскими отравами — Австрия, Магаданская область — Швеция, Камчатский край — Испания. Территория одного края/области сопоставима с экономической территорией европейской страны, а Дальний Восток почти с Евросоюзом.
Конечно, тихоокеанский регион отличается своей низкой плотностью населения. Но когда тринадцать колоний объявили о своей независимости, сформировав американскую республику (США), их территория составляла 1 271 815 кв.км, а население 2 418 000 человек (1775г). Что составляет плотность населения – 1,9 чел/кв.км. Территория семи субъектов Дальнего Востока 2 364 325 кв.км, а население 5 151 606. Плотность населения 2,2 чел/кв.км. Если учесть, что производительность средств труда за последние столетия выросли, то регион вполне может с экономической точки зрения быть самостоятельным. А миф об очень большой территории и не заселенности поддерживается для сохранения колониального подчинения Дальнего Востока центру.
Юрий Мишуткин
