Многие, в том числе и некоторые левые, говорят о социализме как об утопии, никогда не существовавшей в реальности в чистом, неискажённом виде. Что ж, их вполне можно понять, но вот для меня социализм — это не только мечта, но и реальный опыт, который я бережно храню в своей памяти ещё со школьных времён. Речь идёт о такой вполне обыденной вещи как школьные турпоходы.
После распада СССР спортивный туризм несколько потерял в популярности, но сохранился как традиция. Более того, анархия первых постперестроечных лет давала широчайшие возможности сохранившимся туристическим организациям и группам. Туризм, включая такие его разновидности как альпинизм и спелеологию, избавился от жёсткого контроля со стороны официальных организаций, таких как ДОСААФ, официальные турклубы, входившие в систему Центрального совета по туризму и экскурсиям СССР. Упомянутые организации, впрочем, сохранились, разве что, сменив свои названия, но у туристических групп появилась возможность во многих случаях обходиться без их опеки. По собственному опыту за девять лет активной походной жизни мне не приходилось ни бывать в СЮТУРе (станция юного туриста), ни проходить формальную процедуру сдачи норматива на спортивный разряд. И это никак не мешало ни мне, ни моим товарищам участвовать в категорийных походах: горных, пеших и, особенно, водных.
Ещё одним несомненным плюсом была возможность достать снаряжение и материалы: узкую номенклатуру советского снаряжения пополнили зарубежные образцы, а развал оборонной промышленности дал множество прежде дефицитных материалов — дюралюминия, строп, парашютного шёлка и так далее.Всё это покупали по дешёвке, а порой — чего греха таить — просто воровали с плохо охраняемых складов. Свою роль сыграли и те инструменты, которые сохранялись в школах и ранее использовались для трудового обучения. Даже там, где уроки труда сохранялись, ценный инструмент — станки, тиски, швейные машинки, приборы для выжигания — старались держать подальше от шаловливых детских рук. К примеру, в нашей гимназии 1514 (бывшая 52я математическая школа) весь стратегически важный инвентарь разделили между собой наш турклуб, физрук, стрелковый тир и завхоз.
Далее от членов туристической группы требовался лишь энтузиазм и некоторое умение. В этом плане постсоветской традиции школьного туризма сыграло на руку то, что в школы приходили люди с производства — инженеры, военные, полевые научные работники — словом все те люди, которых сорвал с насиженных мест развал армии, промышленности и науки. Конечно, в школах платили мало, но всё-таки – по крайней мере, в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах — платили. Именно так в нашей школе оказались основатели нашего турклуба «Дети подземелья»: лётчик-испытатель Юрий Владимирович Бобринёв, полевой сотрудник заповедника Марина Николаевна Королёва и спасатель-альпинист Леонид Юрьевич Перфильев. Они существенно отличались от приходивших в школы выпускников пединститутов — это были сложившиеся люди, с устоявшимися взглядами на жизнь и багажом практических навыков. Именно вокруг таких учителей и складывались различные кружки и секции: творческие, военно-патриотические, спортивные и туристические.
За редким исключением, инвентарь школьных туристических групп представлял собой сборную солянку из советского, самодельного и иногда импортного снаряжения. В нашем подвале, к примеру, легендарные советские байдарки «Таймень» и «Салют» соседствовали с покупными и самодельными катамаранами. В начале 2000х годов ассортимент пополнился сравнительно дешёвым и качественным снаряжением отечественного производства. Основное его преимущество заключалось в том, что промышленное производство вырастало из кустарного и заранее ориентировалось на российского туриста-любителя. Причём, благодаря тому, что в нас воспитывалась бережное отношение к общему имуществу, всё снаряжение, вне зависимости от возраста и происхождения, было на ходу и даже имело определённый запас прочности. Включая даже раритетные швейные машинки «Зингер» 40х годов выпуска.
В более сложных с технической точки зрения видах туризма, таких как альпинизм и спелеология вопрос снаряжения имел свою специфику: Импортного снаряжения было больше, а полностью самодельное практически не применялось. В конце концов, кому охота висеть на карабине, сделанном на коленке — если, конечно, такое вообще возможно? Вместо этого туристы обращались к знакомым заводским рабочим, которые на своих станках- совсем как в своё время советские «цеховики» — за сходную плату вытачивали нужные предметы: карабины, крючья, спусковые устройства и прочее альпинистское «железо».
Что ж, для того, чтобы сходить в серьёзный поход и, тем более, сколотить крепкий туристический клуб, недостаточно просто собрать достаточно снаряжения и набрать людей. Организационные вопросы — в том числе и на этапе подготовки к походу — играют здесь важнейшую роль. С одной стороны, нужно обеспечить строгую дисциплину, с другой — поддержать и сохранить энтузиазм участников, чтобы поход для них был не только суровым испытанием, но, прежде всего, удовольствием. Что ж, могу констатировать, что в нашем случае это отлично удалось. В чём же секрет?
В первую очередь — в тонком диалектическом единстве личности и коллектива. С одной стороны, каждый участник похода ощущал себя частью группы в целом и различных подгрупп в её составе- команды дежурных, жителей одной палатки или экипажа катамарана. С другой стороны, практически каждый второй участник был волей коллектива назначен на ту или иную индивидуальную должность, коих у нас было немало: заведующий питанием, заведующий снаряжением, ремонтный мастер, капитан байдарки или катамарана, медик и.т.д. Существовали и временные должности — например, в пеших походах на время перехода кто-то назначался штурманом и вёл группу по маршруту. К чести наших руководителей, они, наделяя нас правами широкого самоуправления, в кризисных ситуациях принимали ответственность на себя. При этом помимо занятия формальных должностей, существовали и другие способы самореализации в коллективе: Не стоит и говорить, каким почётом были окружены гитаристы и другие музыканты — именно поэтому даже такой бездарь, как автор этой статьи не оставлял попытки овладеть сначала гитарой, а потом губной гармоникой. Что ж, в конечном итоге, у меня это с грехом пополам получилось, но это уже выходит за рамки нашей темы. Резюмируя сказанное, в нашем коллективе был последовательно реализован принцип «От каждого по способности, каждому по потребности».
Что же касается распределения, то и здесь у нас был свой заведённый порядок, центром которого была продуктовая раскладка, составлявшаяся ещё до похода заведующим питанием. Также составлялся список снаряжения, которое, как и еда, развёрстывалась по рюкзакам, с учётом сил и опыта каждого участника. При этом список был не догмой, а руководством к действию — в некоторых случаях от него можно было отступить и поменяться с кем-нибудь. В частности, опытные и сильные ребята, если объём рюкзаков им это позволял, старались максимально разгрузить девушек. И, сколько бы ни обижались феминистки, я нахожу эту традицию вполне справедливой.
Надо сказать, что описанные выше особенности туристического быта не были чем-то уникальным — с тем или иными нюансами, похожим образом обустраивали свою жизнь и другие туристические группы. В конце концов, источник был один и тот же — а именно, советские рекомендации и нормативы. Найти их можно было, например, в седьмом томе советской Детской Энциклопедии.
Ещё одним элементом успеха и популярности нашего туристического клуба был тот эффект погружения, который достигался за счёт практически полного отказа от большинства благ цивилизации. Из всего существующего многообразия электроники, мы брали с собой лишь фото и видеокамеры и мобильные телефоны. Также у многих в голове не укладывается то, что мы, старшеклассники, довольно спокойно обходились и без таких подростковых «радостей» как алкоголь и сигареты. На моей памяти никто не пытался взять с собой даже пиво, курящих же я видел всего один раз. При этом ответственные за нас руководители даже не пытались как-то пресечь подобные факты с помощью разного рода репрессивных мер — что только бы повредило нашему коллективу. Это наводит на интересную мысль: большинство наших вредных привычек — лишь следствие отчуждения. Стоит лишь уничтожить отчуждение, и они сойдут на нет сами собой. Именно поэтому я нахожу абсурдной борьбу многих левых и зелёных движений за легализацию лёгких наркотиков.
Также мы заботились о том, чтобы не загрязнять места наших стоянок — это был просто вопрос приличия, а не только экологии. Если же мы приходили на обустроенную стоянку, мы вносили свой посильный вклад в её поддержание и дальнейшее благоустройство. Такова нормальная практика среди туристов, охотников и рыбаков и прочих цивилизованных путешественников — не в пример приехавшим на пикник горожанам и прочим «чайникам», которые привозят с собой магнитофоны, десятки литров алкоголя и бензопилы и оставляют за собой горы всяческого мусора.
Как я уже говорил выше, культурная жизнь составляла важную часть наших походов: мы не только пели, рассказывали истории и вели беседы на серьёзные темы — Большой популярностью пользовались разнообразные интеллектуальные и командные игры: «контакт», «корова», «города», «мафия» и другие. Кроме того, в одном из Карельских походов по инициативе одного из ребят мы провели культурный вечер с театрализованными выступлениями и конкурсами.
Конечно, нашу походную жизнь едва ли можно было назвать идиллической — в сложные моменты психологическое напряжение и физическая усталость давали о себе знать, и случались конфликты. Тем не менее, эти конфликты не вносили раскол в группу, и, в конце концов, никогда не сказывались на общем течении похода. Что ж, именно через преодоление различных трудностей — включая и психологические — вчерашний желторотый пятиклассник превращался к выпуску из школы в опытного туриста на уровне, как минимум, кандидата в мастера спорта. Такое едва ли было бы возможно без того доброжелательного коллективного духа, которым была пропитана вся жизнь нашего клуба. Да, внешние реалии дикого капитализма вторгались и в нашу жизнь, но они никогда не могли поколебать основ нашей солидарности.
Собственно говоря, моё увлечение левой идеей началось с вопроса самому себе: «А можно ли распространить правила нашего походного общежития на весь мир или хотя бы на всю Россию?». И чем дальше я шёл по пути по знания, тем больше убеждался в том, что это возможно. Об этом говорит весь исторический опыт человечества, этого требует природа и технический прогресс и, наконец, об этом вопиет сама природа человека. Так или иначе, дорогу осилит идущий, какой бы недостижимой ни казалась цель вдалеке.
