В этом месяце исполнилось два года с момента избрания президентом Дмитрия Медведева. А у версий о том, что преемник Путина станет его соперником и вскоре сбросит своего предшественника с политического Олимпа, возраст будет посолиднее. Ведь они появились еще в то время, когда даже имени этого преемника никто не знал. Свято веря в то, что ссора между участниками тандема неизбежна, потому что она неизбежна, журналисты и политологи практически любое заявление или действие нынешнего президента объявляли «началом конца» бывшего. Насколько они правы? Чтобы это понять, нужно взглянуть на поводы для таких версий.
«Вызов Путину»
Первую группу образуют заявления самого Дмитрия Медведева, где он говорит (или комментаторы хотят услышать) нечто отличное от позиции Путина. Например, как раз год назад, встречаясь с предпринимателями в Барвихе, Медведев раскритиковал министра финансов Алексея Кудрина, заявившего, что для России экономические условия в ближайшие «10, 20, 50 лет» не будут такими же благоприятными, как в предыдущие годы. «Когда отдельные мои товарищи, в том числе по правительству, говорят о том, что Россия 50 лет не выйдет из кризиса, это неприемлемо. Если так считаешь, то иди работай в другом месте, – возмущался Медведев. – Если человек руководит тем или иным министерством, ведомством и считает, что мы находимся в таком состоянии, это показывает, что он занимается не своим делом». В то время некоторые эксперты сочли, что заявление президента предвещает скорую отставку Кудрина, а главное – начало войны президента с премьером. Ведь действующий министр финансов – один из главных соратников Путина, благодаря которому Владимир Владимирович в свое время попал на работу в администрацию президента.
Делать какие-то серьезные выводы об аппаратной политике в Кремле на основании одного высказывания главы государства – в принципе дело неблагодарное. Всегда есть риск уподобиться слепцам из известной притчи, которые пытались сделать вывод, что же представляет из себя слон, ощупав только хобот или только бивни. Однако уже тогда мне довелось высказать предположение, что данное высказывание Медведева сделано в слишком неподходящий момент, чтобы быть «первым выстрелом» в «большой войне», скажем, президента и премьера. Во-первых, борьбу против какого-либо влиятельного лица логичнее начинать с периферии его окружения – наименее значимых лиц. А Алексей Кудрин, как уже было сказано, один из наиболее давних и ближайших соратников Путина.
Во-вторых, логичнее нанести удар по правительству и тем более по министерству финансов в тот момент, когда экономический кризис достигнет дна. Тогда и критические заявления в их адрес будут иметь больший резонанс, и любые шаги против них помогут не только избавиться от неудобных фигур во власти, но и перенести на них недовольство населения проблемами в экономике. Если бы Медведев действительно преследовал цель отстранения от власти Путина или хотя бы Кудрина, ему логичнее было бы дождаться того момента, когда развитие экономического кризиса определится хотя бы на ближайшую перспективу. Если бы кризис углублялся – это стало бы прекрасным поводом для критики премьера и главы Минфина и соответствующих оргвыводов. Если, наоборот, скоро начнется выход из него, новый Президент к тому времени еще более укрепит свои позиции во властных структурах и сможет критиковать старых премьера и министра финансов уже за недостаточно активную работу по выведению страны из кризиса. Так что, скорее всего, данное заявление Медведева было сделано просто для того, чтобы подчеркнуть экономический оптимизм руководства страны, и каких-то серьезных шагов могло просто не предполагать.
Другим примером трактовки, при которой желаемое выдавалось за действительное, был связан с заявлением Медведева на форуме «Современное государство и глобальная безопасность», проходившем в сентябре прошлого года в Ярославле. Тогда слова российского президента о том, что «права наций не должны использоваться для создания изолированных, непрозрачных, закрытых политических режимов», некоторые журналисты поняли не иначе, как вызов Путину, который как раз традиционно говорил, что внутренняя политика страны – ее внутреннее дело.
Однако, судя по контексту, в котором сказаны эти слова, они вряд ли относились к внутренней политике России. Практически одновременно с этими словами российский президент сделал заявления, которые можно понять как критику США. Именно так можно расценивать тот факт, что в речи Медведева идеи «благожелательной гегемонии» и «всемирного халифата» оказались приравнены друг к другу. Критиковалось «высокопарное оправдание военных авантюр», а также ситуация, когда «непродуманная, можно и жёстче, конечно, сказать, финансовая политика правительства одной страны стала причиной мирового экономического кризиса». Таким образом, слова Медведева были сказаны не во внутренне-, а во внешнеполитическом контексте. И отнюдь не выдержаны в духе самокритики. Возможно, таким образом российский Президент пытался еще раз обосновать политику России в отношение кого-то из своих проблемных соседей.
А с другой стороны, это, конечно же, одна из составляющих реверанса в сторону европейцев – отсюда так много слов в речи Медведева о европейских политических ценностях (гражданском обществе, толерантности и т.д.). Ведь и саму конференцию «Современное государство и глобальная безопасность» можно рассматривать во многом как попытку Москвы найти общий язык с Европой. Недаром самыми высокопоставленными гостями Форума оказались именно европейские политики (к которым в своей речи неоднократно обращался Медведев), а в заключение своего выступления российский президент напомнил про Договор о европейской безопасности.
В том же духе можно объяснить и заявление Медведева датским журналистам, сделанное в конце апреля этого года, что у него с Путиным «несмотря на близость многих установок, разный опыт, разные представления о каких-то нюансах развития нашей политической системы, есть и очевидные стилистические различия». На самом деле, было бы странно, если бы Медведев не высказал чего-то подобного. Усилиями ряда европейских СМИ образ Владимира Путина оказался изрядно демонизирован. Судя по всему, среди задач, которые должно было решить появление в президентском кресле Дмитрия Медведева в образе либерала – изменение имиджа российского руководства в Европе. Медведев, таким образом, должен был привлечь симпатии тех европейских кругов, которые подозрительно относятся к Путину. Поэтому вполне понятно, что, обращаясь к читателям европейского издания, Дмитрий Анатольевич будет отмечать расхождения во взглядах с Владимиром Владимировичем.
Ход Зюгановым
Другая группа аргументов касается заявлений других политиков, которые противопоставляли президента премьеру (по крайней мере, именно так это трактовали журналисты). Логика комментаторов в данном случае такова, что у этих политиков источников информации больше, они чувствуют, что между участниками тандема развивается конфликт и пытаются этим воспользоваться.
Вот, например, когда осенью прошлого года Александр Лукашенко раскритиковал российское руководство на встрече с российскими журналистами, некоторые эксперты усмотрели в этих заявлениях «критику Путина» и «поддержку Медведева». Однако, если прочитать стенограмму встречи, то можно увидеть, что претензии к Путину высказаны вполне ясно, но все же не настолько резко. Дмитрий Медведев упоминается все же реже, и в нейтральном ключе, что, по контрасту, создает впечатление более благожелательно оценки. Это в принципе распространенный подход в международной политике – более мягкая оценка нового главы государства представителями государств-соседей и государств-партнеров. Даже если существуют подозрения, что этот новый руководитель еще недостаточно самостоятелен или не решится кардинально менять внешнюю политику своей страны. Вспомним «эффект Обамы» – сначала его весьма благожелательно оценили даже представители стран-»изгоев», уже несколько месяцев спустя получивших поводы для острой критики хозяина Белого дома.
Другой пример подобных трактовок – реакция журналистов на доклад Геннадия Зюганова, представленный им на пленуме ЦК КПРФ 31 октября 2009 года, который некоторые СМИ назвали «антипутинским». Вряд ли, однако, такая оценка соответствует действительности. В основном, в том докладе подвергалась критике «правящая верхушка» в принципе. Собственно Путин упоминался в критическом ключе всего несколько раз – и то мельком и косвенно (в связи с «десятками антинародных законов, принятых при Путине» или «кадровыми огрызками Ельцина» в его правительстве). Хотя доклад завершается сравнительно благожелательной апелляцией к действующему Президенту, его действия в докладе подвергаются критике, причем не намного меньше, чем политика Путина (например, планы по приватизации некоторых структур или поддержки инвестиций в «обанкротившуюся» европейскую экономику). Местная партийная пресса критикуется за то, что в ней прежде всего «ослабла критика президента», а не только «главы правительства и одиозных министров». Так что вывод о «борьбе Зюганова с Путиным», если делать его на основании этого доклада, можно считать скорее искусственным. А вот о реверансе лидера КПРФ в сторону Медведева, предложении «оказать поддержку Президенту» говорить на его основании и правда было возможно. И это вполне понятно – лидер КПРФ таким образом пытался сохранить свои позиции и позиции своей партии в новых условиях.
Подрабинек раскалывает тандем
Третья группа аргументов – разные позиции разных лиц в высших эшелонах власти – мол, одни из них озвучивают мнение Медведева, а другие – Путина. Например, когда в октябре прошлого года Совет по правам человека при президенте РФ осудил кампанию движения «Наших» по критике журналиста Александра Подрабинека, а «единороссы» потребовали отставки Эллы Памфиловой, возглавляющей этот Совет. Конечно реакция самых разных структур на «казус Подрабинека» отразила позицию существующих властных группировок. Однако она вовсе не обязательно отражает «раскол в правящем тандеме». Различные группировки во власти и вокруг нее существовали и до появления самого «тандема», по-разному реагируя на различные события политической жизни. Та же самая Элла Памфилова еще в 2002 году возглавила Комиссию, а в 2004 году – Совет по правам человека (и развитию институтов гражданского общества) при Президенте России. То есть, эти должности она заняла еще при Путине. Вмешательство в конфликт представителей «Единой России» говорит об уровне, на который вышла данная дискуссия. Впрочем, внимание к конфликту некоторых из «единороссов» было вполне объяснимо – депутат Госдумы РФ Роберт Шлегель, скажем, является выходцем из движения «Наши».
Сериал «Школа» как лакмусовая бумажка
Наконец, четвертая группа аргументов предполагает любые перестановки во властных структурах понимать как «замену людей Путина людьми Медведева». Между тем, например, ослабление влияния «силовиков» во власти началось еще в последние годы президентства Путина. Ряд перестановок в регионах, когда своих постов лишились люди, занявшие губернаторские посты при Владимире Владимировиче, также прогнозировались еще в годы его президентства. Так, еще при «чекисте Путине» лишился должности смоленского губернатора генерал ФСБ Виктор Маслов, один из первых выходцев с Лубянки, занявших при Владимире Владимировиче губернаторский пост. А о том, что тучи сгущаются над теперь уже бывшим главой Ингушетии Муратом Зязиковым, могло свидетельствовать уже то, что он, в отличие от большинства других глав регионов, не был включен в список «Единой России» на выборах в Госдуму – еще при Путине. И, если верить заявлениям ингушских оппозиционеров, новому главе республики Юнус-Беку Евкурову также впервые предлагали эту должность еще при прежнем президенте.
Замена же «губернаторов-старожилов», особенно активно продвигающаяся последние полгода, вообще является тем шагом, который многие годы ждали именно от Путина. Причем, и некоторые из нынешних перестановок связаны с именем премьера. Тот, например, публично раскритиковал на одном из селекторных совещаний в октябре 2009 года волгоградского губернатора Николая Максюту и главу республики Коми Владимира Торлопова, через несколько месяцев после этого лишившегося своих кресел. Торлопов, кстати, по наблюдению журналистов издания «Красное знамя», в начале 2009 года снял со стены своего кабинета портрет Путина. Ну что ж – как говорится, поспешишь – людей насмешишь.
Действительно серьезных расхождений в политике в годы президентства Путина и Медведева совсем немного. А вот стилистическая разница между двумя участниками тандема и правда есть. Но и она не так проста, как кажется. Обычно «консерватора» Путина противопоставляют «модернизатору» Медведеву. Действительно, стилистика публичных заявлений участников тандема такова, что Путин обращается скорее к консервативно настроенным слоям населения, а Медведев – к ориентированным на перемены. Однако содержание этих заявлений часто носит как раз противоположный характер. Медведев много внимания уделяет именно консервативным ценностям (повышению роли православной церкви, сохранению традиционных ценностей и институтов). А Путин делает заявления более прагматичного плана, которые часто выдержаны во вполне модернистском духе (вспомним его слова об отношении к празднованию «Дня святого Валентина» или оценки нашумевшего сериала «Школа»).
Конечно, мы доподлинно не знаем, каковы отношения между Владимиром Путиным и его преемником. Но объективных данных, которые бы говорили об их конфликте, у нас тоже нет. Пока же все разговоры о расколе тандема играют на руку скорее самим его участникам. Подчас, они даже раскалывают оппозицию, а вот колеблющихся граждан заставляют надеется, что, несмотря на отдельные недостатки, тот из участников тандема, который им более симпатичен, уж точно является стопроцентным государственником или, если угодно – «самым либеральным либералом».
