Чего нет в авторе, того не может быть и в произведении. Однако то, чего еще нельзя найти в обществе, может существовать в литературе. Стремление подтвердить это положение подвигло меня вновь взяться за перо и написать новый роман, перенеся события в далекое прошлое. Речь, однако, не об этой книге. Куда важнее выделить общие для современной литературы черты, рассмотреть их и понять: к чему стоит двигаться?
Литература последних лет наводит в основном на грустные мысли. Как и прежде, в ней прослеживаются два главных направления. Одно выражает солидарность с идеями правящего класса, другое стремится сформулировать протест. Современная поэзия едва ли жива. Проза бедна и подвластна коммерции одновременно. Масса книг ежегодно пишется на заказ. Литературные рабы штампуют за скромные гонорары главы по утвержденным наверху планам.
Читателю предлагается выбирать произведения в магазине, как он выбирает продукты в супермаркете. Помочь сделать «правильный выбор» готова заботливая реклама. Финансовые эксперты, сменившие литературных критиков, всегда знают, что продается лучше.Но деньги не стали мерой искусства, поскольку не все связанное с ними принадлежит ему.
Идейный состав популярных книг скуден и прост. В боевой фантастике, дамских приключениях или детективах мир остается таким, каким видит его автор в наши дни. Главный тезис подобных книг: реальность не может быть иной. Чудеса техники и подвиги индивидов описаны на сером фоне социальной неизменности.
Редко в состоянии передать атмосферу иной жизни и современный исторический роман. Многие произведения с первых страниц воспринимаются как подделки: автомобили заменены каретами, а моральное невежество авторов затмевает их сюжетные задумки. Рядом с образной антиисторичностью таких романов стоит нравственный и социальный конформизм. Издательства выпускают книги подобного рода нескончаемым потоком.
Изобилующие на книжном рынке «популярные новинки» соответствуют вкусам массовой читающей публики. Более серьезные книги не привлекают широкого читателя. Считается, что российское общество отчасти стремится укрыться от неприглядной действительности в мире искусства. Популярная литература – одно из таких убежищ. Как и кино или музыка, она не создает иной действительности, а лишь приукрашивает существующую, делая ее более комфортной. Большинство авторов, пишущих для обывательского подземелья, сами являются его обитателями. Однако увод литературного творчества от подлинных проблем реальности (особенно социальных) убивает искусство. Остается один лишь популярный продукт.
Оппозиционные к массовой книге направления в литературе преимущественно ограничены протестом. Они воскрешают реализм, бичуя реальность, но не вносят ясности в вопрос о содержании замены буржуазной действительности и условиях появления новой личности – литературного героя, указывающего современникам не только на присущие им пороки, но и на путь исцеления. В лучшем случае (например, в «Здесь курят» Кристофера Бакли или «99 франках» Фредерика Бегбедера) автор осмеливается лишь высмеять существующий порядок.
Проблема не в том, что авторы «литературы протеста» не умеют показать социальную альтернативу (на что иногда жалуются читатели с завышенными запросами). Некоторые левые фантасты (в частности, в России) осмеливаются подойти к этой проблеме вопреки всеобщей мещанской убежденности в безвременном торжестве капитализма. Но удается ли им создание персонажа альтернативы, не человека личного мятежа, как герой книги Чака Паланика «Бойцовский клуб», а фигуры, на которую читатель реально мог бы равняться в настоящем?
В романе «Красное и черное» Стендаль дал образец персонажа (Жюльен Сорель), в котором не одно поколение, как в зеркале, видело свой конфликт с несправедливым общественным устройством. Герой книги, которого нам так не хватает, не обязан быть революционером, но он обязан будить в рабе революционера. Того, над чем билась вся литературная оппозиция буржуазному порядку последние 30 лет – пробудить в читателе критика, – недостаточно. Ясный путь к ответам на вопросы, которые стоят перед обществом, переживающим крах «вечного» неолиберализма, – вот каким должен быть итог работы над новым литературным героем.
Увы, нет пока того самого человека из книги, который и превращает ее в могучее оружие пробуждения общественной мысли. Однако есть ли читатель, которому такой герой нужен? Упадок художественных направлений всегда связан с ослаблением общественного интереса к ним. Но пробуждению публики предшествуют и изолированные поначалу опыты авторов.
Популярная литература не в силах соперничать с протестной по качеству персонажей. Герой ширпотреба – обыватель. Он не обязательно предстает в облике повелителя конторки, но ему непременно присущи черты самого заурядного существа, вне зависимости от пола. Герой массовой книги может быть отважным силачом и благородным красавцем. Он может очаровывать, спасать или предавать – всё это не имеет значения. Внутренние конфликты, выводящиеся на первый план, примитивны, замешаны на личной выгоде или отказе от нее как высоком акте. Всё это, естественно, откладывается в миллионах читательских умов. Массовая публика не любит иных героев, она пока не способна их понять. Но они ей нужны.
Не всё, что в наши дни принято называть авангардом, является таковым. Передовой характер книги определяется не ее экспериментальной формой, а новым содержанием. Лаконичный язык, способный передать разные стороны происходящего (от движений мыслей до запахов), живая, полная действий (не описательная) структура – вот некоторые слагаемые хорошей формы. Революционна ли она? Наверняка да, но лишь в сочетании с сутью повествования, с идеями и событиями, отраженными в книге. В остальном подобная форма книги вполне традиционна. Лучше ли она чего-то экспериментального в духе изобретения неслыханных слов и невообразимых ситуаций для вполне вообразимых людей? Все зависит от того, готов ли читатель принять новые принципы литературы.
Место обычного человека помещенного в чудесные обстоятельства, в подлинно авангардном художественном произведении должен занять необычный персонаж, показанный во вполне вероятных условиях. И здесь, на первый взгляд, нет ничего нового. По той же схеме строился прежний авангард. Разве не такую сюжетную схему предлагают нам Лермонтов в «Героях нашего времени» или Тургенев в «Отцах и детях»? Означает ли это что эту классическую модель стоит заменить новой, принципиальной иной?
Описанная схема – не лекало для написания книг. Она скорее базовый принцип. Автор может показать нам новую личность в необычайных условиях своего романа, но сами эти условия не могут быть постоянным фоном. Для интересной книги недостаточно кульминации. Необходимы разные уровни накала, необходимы не только битвы характеров, но и малоподвижные условия их появления.
Каким же должен оказаться герой современной книги, зовущей вперед? Бесспорно, он не может быть человеком привычным – и именно в этом заключена главная трудность. Писатели склонны рассказывать о своей жизни, косвенно или прямо. Они могут наблюдать за происходящим и давать необычайно яркие картины, как Чехов или Жоржи Амаду. Но будет ли это сегодня шагом вперед? Достаточно ли такого подхода? Да, если автор способен понять зародыши перемен. Нет, если писатель не может узреть ничего нового, того чего еще нет, но что непременно должно прийти. Глобальный кризис завершает одну эпоху и открывает другую. Время больших перемен требует перемен и в давно застоявшемся искусстве. Общество не останется неподвижно.
Чего нет в авторе, того не может быть и в герое его книги. Депрессия, социальная трусость, готовность принимать мир таким, какой он есть, конформизм сознательный и скрытый – все это помехи для авангардного творчества в литературе. Но самая главная помеха – это нежелание автора видеть существующие в обществе конфликты, конфликты настоящие, вопиющие и обреченные на развитие. Мало быть социальным реалистом (хотя и это сегодня смелый шаг) – необходимо быть социальным авангардистом. История вряд ли высоко оценит современных научных фантастов, но те, кто покажут пример для личности новой эпохи, сделают великое дело.
Виктор Гюго был братом республики и ее баррикад. Именно общественная активность помогла ему стать смелым для своего времени обличителем дурного порядка. Большинство литераторов наших дней – люди, далекие даже от российской общественной жизни, находящейся в зачаточном состоянии. Они не идут не в ногу со временем, а плетутся, ухватившись за его хвост. Именно поэтому сегодня у нас все еще нет новых литературных образов, зовущих вперед. Мы берем их из прошлого. Так обстоят дела не в одной литературе, но и в музыке, живописи и кино.
Лучшие произведения, созданные за последние тридцать лет – реалистические, подчас представляющие сатирический реализм. Но реализм не одинаков. Он может честно констатировать (романы Ирвина Уэлша о наркоманах), а может и показывать нечто совсем новое. Реализм способен забегать вперед – и это именно то, что он должен сделать сегодня в литературе. Жанр может быть разным: исторический роман ничуть не менее полезен, чем фантастика. На страницы книг можно перенести все конфликты нашего времени, дав еще несуществующий противовес им – нового человека, личности, не готовой со всем смириться и всё принять. Всякая власть, всякая несправедливость может исходить от бога, но человеку вовсе не обязательно опускаться перед этим злом на колени.
Очевидно, подобный герой своим появлением неминуемо преобразует обычный фон в арену еще не разразившейся в обществе битвы. Лишь человек может превратить заурядные обстоятельства в необычайные, полные притягательности. Иначе нельзя побудить читателя на серьезные размышления. Только конфликт, философский и социальный, способен сделать книгу произведением искусства. Все созданное сегодня и относящееся к прошлому по идеям и духу не может представлять искусство. Искусство есть лишь то, что рождает новое в момент или прежде того, когда это новое берет свое начало в общественной жизни людей.
Чего нет в авторе, того не может быть и в его книге, – это суровый принцип. Но если человек, берущийся за литературную работу – психологический раб, пленник представлений, созданных буржуазным порядком, то вряд ли стоит ожидать от него чего-то ценного. Превзойти себя в книге он не сможет раньше, чем превзойдет себя в жизни. Откуда возьмутся у персонажей новые ценности, жизненные цели и удивительные для наших дней характеры, если их творец не способен их вообразить? Никто не обязан быть тем, кого создает на страницах произведения, это попросту невозможно. Зато возможно создать того, кого еще нет, если знать, в каком направлении двигаться.
Протест недостаточен. Мало отразить проблемы общества в литературных образах. Подлинно передовая книга сегодня должна стремиться показать путь перемен для реальных людей на примере характеров героев. Она должна показывать стойкость свободолюбивой личности, открывать происхождение ее принципов.
Мир ждет новых литературных героев.
