Предвидя недоумение тех, кто называет события на Украине рубежа 2004–2005 года чем угодно, но только не революцией, вынужден пояснить, почему считаю их началом революции, а затем вернуться к ее текущему витку.
«Эснговские» левые и те, кто числит себя такими, искренне убеждены, что революции случают только под красными флагами, в крайнем случае – под красно-черными, и именно так, как академик Минц описал Российскую революцию 1905–1921 годов. Такова инерция советского образования, довлеющая над ними. Других революцией для них не бывает, особенно в окрестностях.Если этих людей разговорить на теоретические темы, то они вспомнят, что в истории были революции буржуазные, буржуазно-демократические, а некоторые припомнят и мелкобуржуазные, и полемику на эту тему в стане большевиков. Но применить эти знания к реалиям им не позволяет установка: после 1917 года возможны только пролетарские революции. Это тот случай, когда догматически воспринятое знание несет больше вреда, чем пользы.
Буржуазия как класс, способный устраивать революции, для этих людей осталась в XIX веке. Вход ей в ХХ и XXI век они запретили, разрешив заниматься только контрреволюциями. Бюрократия как класс для них вообще обычно не существует, а если и существует – как некое недоразумение со знаком минус. В итоге многочисленные политические революции военных от Насера, Муаммара Каддафи и до Уго Чавеса у них так и не получают связного объяснения. Отсюда и вывод, который делают эти люди: следует возвести руки к небу и ждать, когда имманентные законы истории Маркса ниспошлют революцию; а отсутствие революции объясняется спадом рабочего движения. Этим они все более напоминают христиан, пребывающих в состоянии вечного ожидания возвращения Иисуса с воинством ангелов, но под красным флагом. Апокалипсис в виде мирового мегакризиса тоже вполне вписывается в такую схему.
Более всего этих людей раздражает, когда без их одобрения революции происходят неподалеку от них, а не где-то в Гондурасе. Логически объяснить случившееся им не позволяет идейный багаж. Но все это крайне обидно: монополию на революции воруют из-под носа. Поэтому рождаются мифы о наколотых апельсинах, магически влияющих на психику, или беспомощные попытки объяснить всё раздачей долларов (сразу хочется узнать: где эти доллары дают, сколько в одни руки и можно ли прийти дважды и с родственниками?).
Но и эти люди, похоже, в глубине души вынуждены признать: политическая революция или переворот в Украине пять лет назад все-таки случилась. Старый порядок пал, а тот, что установился, однозначно не похож на Украину Кучмы. Пал он при прямом участии масс, хотя и в ходе выборов, а не штурма Зимнего, как требует инструкция. Правда, бывшее здание ЦК на киевской улице Банковой вообще сложно считать символом какого-нибудь самодержавия, чего-то ему не хватает, даже в архитектуре. Это участие масс, даже если кому-то нравится считать их обколотыми или еще какими-то, однозначно свидетельствует о всплеске социальной энергии как исходном признаке революции. Кто сомневается, может вспомнить ленинское: «Революция – это творчество самих масс». Здесь и остановимся, анализ концепций и теорий революций – вне рамок статьи.
Кто начал «оранжевую революцию»?
Если персонально, то комсомольцы. Зинченко, Ющенко, Турчинов, Тимошенко, Луценко – все начинали в комсомоле на руководящих должностях, и не случайно Кабмин в этом году издал постановление о праздновании юбилея комсомола Украины, за что Тимошенко пеняла украинская диаспора на съезде во Львове. На трибуне Майдана самым пожилым был Анатолий Кинах, возглавлявший Партию промышленников и предпринимателей и обладающий всеми чертами завотдела КПСС по металлургии и смежным производствам, а его партия очень напоминала собрание партхозактива.
Вожди революции не упали с неба, не вышли из подполья или из леса и даже не приехали из эмиграции по чужим паспортам. Они добросовестно прошли иерархическую лестницу государственной службы, попутно занимаясь бизнесом, и порядком преуспели на обоих этих направлениях, но вступили в конфликт с директором всей Украины. Ничего сверхъестественного в том нет, еще античные философы считали конфликты в правящих кругах главной причиной большинства социальных потрясений. Если идеальный буржуа стремится к абсолютному максимуму капитала, то идеальный бюрократ стремится к абсолюту власти. Трения на этой почве неизбежны, но когда выходят за рамки клубной игры, то обиженные группы апеллируют к массам и устраивают революции.
Застрельщиком украинской революции стала именно обиженная часть бюрократии, на призыв которой откликнулся средний и мелкий бизнес, недовольный дележом сегментов рынка и монополиями придворных капиталистов, а также массы, для части которых бунт против начальства – исторически святое дело.
Похоже, у всякой революции есть своя Вандея – местность, где вопреки массовым настроениям от перемен ничего хорошего не ждут по определению. В украинской революции Вандеей стал Донбасс. Его промышленный пролетариат, вопреки учению о своей врожденной революционности, оказался настроен консервативно и поддержал антинародный режим Кучмы, как его 12 лет обзывали коммунисты и другие левые.
Настроения Донбасса вполне понятны. Компании типа «Систем кэпитал менеджмент», поддерживавшие Януковича, обеспечивали работающим сносное существование, которое те и боялись потерять в результате революции, грозившей отправить их работодателей в тюрьмы. Показателем этих настроений стало массовое изъятие населением вкладов в донбасских отделениях банков. Жители деградирующих шахтерских городов Донбасса, не вписавшихся в новую ситуацию, давно и однозначно винили в своих бедах независимость, а потому и «оранжевую революцию» восприняли как новое нашествие галичан, от которых добра не жди. Интеллигенцию и госаппарат отнюдь не вдохновлял новый виток перехода на украинский язык, маячивший за революцией.
Но эту Вандею не пришлось усмирять силой. Вожди революции изначально готовы были сторговаться с оппонентами. Максималистски настроенная Тимошенко тогда бросила фразу, о которой долго жалела: «Донбасс надо оградить колючей проволокой!» Так оно и случилось, но подряд на проволоку и огораживание получили предприятия Партии регионов. На Донбассе не произошло никаких перемен, все чиновники остались на местах и он был признан Киевом вотчиной регионалов, отгораживание которой стало их собственным делом. В итоге, после победы революции на Донбассе пострадали только искренние революционеры.
Вопрос собственности
Этот вопрос всегда встает перед революцией, и в 2005 году первое правительство Тимошенко столь серьезно обсуждало необходимость пересмотра итогов приватизации, что взволнованные регионалы летом украсили Киев билбордами с надписью «Частная собственность священна». К осени правительства Тимошенко не стало, а под гарантии гаранта конституции в страну начали возвращаться те, кто сбежал от революции. Лишь у Пинчука, второго зятя Кучмы, тогда отобрали «Криворожсталь» и торжественно продали индусу Лакшми с характерной фамилией «Миттал». Правда, социалистка Семенюк-Самсоненко, возглавлявшая в то время фонд госимущества, регулярно грозилась отобрать завод и у Миттала – за невыполнение условий соцпакета. Менее шумным итогом пересмотра собственности стал переход охотничьих угодий сбежавшего Бокая к Ющенко. Теперь там огромная пасека, мед с которой идет в Европу под этикеткой «Мед с пасеки Президента Украины». Этим концептуальные вторжения революции в сферу собственности в целом и ограничились.
Революция к 2006 году явно начинала идти на спад, а Ющенко проявлял готовность договориться с регионалами и олигархами при двух условиях: сохранение за ним власти и исполнение внешнеполитических обязательств, принятых накануне революцией, что и отразилось в «Универсале» 2006 года, который вернул Януковича в премьеры во главе антикризисной коалиции. Курс в НАТО «Универсал» объявлял незыблемым, и под документом стоит подпись Януковича. Насколько можно догадываться, взамен бизнесмены из регионалов получали какие-то экономические льготы и доступ на ранее закрытые для них сегменты мирового рынка. На это указывает скандал, вспыхнувший в 2008 году вокруг фирмы «Vanko», которой был продан черноморский шельф углеводородов. Фирма значилась за четырьмя киевскими студентками, но почему-то отказ второго правительства Тимошенко узаконить сделку вызвал бурю негодования у посла США, а структура фирмы при плотном рассмотрении оказалась похожа на матрешку, и в ней замаячил Ринат Ахметов.
За откатом революции догматичные левые не заметили очень многого, что сулит ее возможный подъем.
Будет ли продолжение революции?
Прежде всего, не заметили политизации и роста социальной активности. Уже летом 2005 года Киев захватила волна анизастроечных протестов, немыслимая при Кучме. Вскоре акции протестов, перекрытия дорог и забастовки стали в Украине будничным явлением. СМИ, которые левые презрительно именуют буржуазными, наполнились социальными обличениями настолько, что издания идейных леваков зачастую отличаются от них лишь оформлением. Даже Партия регионов, финансируемая Ахметовым, уже который год позиционирует себя как левоцентристская. Через пять лет после начала революции украинское общество явно полевело, и, возможно, мы даже вновь увидим Ющенко в красно-малиновом галстуке или с платком этого цвета в нагрудном кармане, как зимой 2004–2005 года.
Не заметив участия масс в революции, догматики не заметили и того, что они от нее пока ничего не получили, кроме разочарования и утраты веры в доброе государство. Хотя это было легко предвидеть еще в 2005 году. Администрация Ющенко за пять лет сделала для дискредитации государства больше, чем анархисты, а социальные проекты, ориентированные на самоуправление, в том числе и под названием гражданского общества, сейчас воспринимаются многими как вполне реальная и желанная альтернатива государству – как либеральному, так и социалистическому, – но пока мало кто догадывается об их подводных камнях.
Свойство революций поедать своих детей, как ни удивительно, оказало положительное воздействие на развитие политической ситуации в Украине. Изгнав из «оранжевого» лагеря блок Тимошенко, его вытолкнули в нишу катализаторов революции, занимаемую раннее Социалистической партией. Социалисты не нашли в себе сил выйти зимой 2007 года из правительства в знак протеста против резкого повышения коммунальных тарифов, и оказались на обочине. Их нишу занял БЮТ, который добился внеочередных выборов 2007 года, а широко использовавшая революционную фразеологию «Народная самооборона» Луценко, до того руководившего Союзом молодых социалистов, втянула в парламент на своих плечах дряблую «Нашу Украину».
Объективная логика революционизирует партии украинского политикума – и в 2008 году БЮТ колебался между Социнтерном и Европейской народной партией, в итоге оказавшись в последней вместе с «Нашей Украиной» Ющенко. Но внутри БЮТ осталась своя маленькая социал-демократическая партия, а значит – и путь к смене ориентиров. Быть правым в Украине скоро будет не модно.
Обстоятельства толкают влево, и Тимошенко уже требует у Януковича вернуть государству огромную дачу в Межигорье под Киевом. В случае, если Тимошенко становится президентом, пересмотр итогов приватизации обретает реальную перспективу, а олигарх и газовый посредник Дмитрий Фирташ – явно № 1 в этом списке. Отсюда взаимопонимание, которое уже год наблюдается в парламенте между коммунистами и БЮТ. Требование национализации, выдвинутое коллективом Херсонского машиностроительного завода, попадает в тему, особенно учитывая, что его собственник – регионал.
Шумное блокирование трибуны парламента регионалами, требующими поднять минимум зарплат с 600 до 1500 гривен, хотя объективно и грозит бюджетникам новыми задержками новых зарплат и волной увольнений в частном секторе, тоже подталкивает к мыслям о пересмотре прав собственности в стране. Война за Каховский коньячный завод с участием сотен бойцов частных фирм, показывает: к переделу собственности готовятся и предприниматели. Этот передел неизбежен, если президентом становится и Янукович, но вряд ли в виде национализации, которая маячит за Тимошенко.
Перспектива передела велика, в фонде госимущества уже почти ничего не осталось, кроме земли. Но отменять мораторий на продажу земли, в значительной мере уже распроданной, пока никто не рискует – последствия этого шага сейчас сложно даже прогнозировать.
Узел противоречий на Украине затягивается все туже, но революция, которую регионалы обещают с весны, до нового года не произойдет. Пока есть надежда на выборы при отсутствии особого выбора. Мирный сценарий революции украинцам импонирует больше, даже если он не даст немедленного результата. Тем не менее, очевидно, что процесс, начатый в 2004 году, входит в свой новый этап, даже если кому-то и не хочется называть его революцией.
В этой ситуации создание 14 сентября коммунистами, Социал-демократической партией (объединенной), Партией левых сил и партией «Справедливость» единого левого блока на президентские выборы – шаг скорее агитационный, чем реально влияющий на ход событий. Но кто может гарантировать, что красное знамя не станет новым флагом продолжающейся украинской революции?
