Чьими жертвами были и стали народы Восточной Европы?
Начиная работать над этой статьей, с определенным усилием преодолел соблазн вынести в заголовок статьи или в эпиграф известную цитату из Пушкина, характеризующую взаимоотношения России и Польши: «Оставьте древний спор славян между собой…» И не только потому, что она избита. И не потому, что тема «пакта Риббентропа–Молотова» гораздо шире истории российско-польских и польско-советских отношений. Нет, просто в данном случае поэтическая строка и политическая реальность расходятся. При всем моем пиетете к Александру Сергеевичу хочу повторить – поэт тут ошибался. А вот Молотов ошибался значительно меньше.
И в пушкинские времена отнюдь не славяне – русские и поляки, белорусы и украинцы – спорили между собой. По крайней мере, с российской стороны уж точно не народ, а самодержавное государство вело этот спор. Да и с другой стороны – прежде всего магнаты и шляхта. А вот во времена СССР, как бы кому-то ни хотелось это оспорить, на сцену действительно вышли нации и народы (кстати, в польском эти слова – синонимы). В XX столетии пресловутые ортега-и-гассетовские массы перевернули мир.Будучи при этом иной раз ведомы слепыми и увлекаемыми недобросовестными вождями, но всегда – искренние, цельные, неудержимые в своих порывах.
Однако оставим неблагодарное поприще философствования и вернемся к сухим, как голодовка, фактам. 2 июля 2009 года сессия Парламентской ассамблеи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ПА ОБСЕ) приняла резолюцию «Воссоединение разделенной Европы: поощрение прав человека и гражданских свобод в регионе ОБСЕ в XXI веке». В резолюции советское государство фактически приравнено к нацистской Германии, при этом обвинения прикрываются фигово-политкорректным эвфемизмом «сталинизм-тоталитаризм».
Советскому Союзу уже давно вменяют в вину заключение с гитлеровской Германией пресловутого «пакта Риббентропа–Молотова», повлекшего раздел Польши и советскую оккупацию Прибалтики. Отсюда и дата предлагаемого резолюцией ПА ОБСЕ «Общеевропейского дня памяти жертв нацизма и сталинизма» – 23 августа. В этот день 1939 года и был заключен Договор о ненападении между СССР и Германией. Да, действительно, «пакт» был еще тот. Этот договор СССР со злейшим врагом – фашистской Германией уже тогда выглядел крайне неубедительно и привел к серьезным внешнеполитическим осложнениям для Советского Союза: подорвал к нему доверие в глазах и мировой общественности, и международного рабочего движения. На поддержку которого в «случае чего» так рассчитывали советские коммунисты.
Мне кажется, доказывать, что у советского государства в сложившейся тогда ситуации просто не было другого выхода, не имеет смысла. На эту тему, как и о том, как западные «демократии» в Мюнхене подталкивали Гитлера к агрессии против СССР, на Восток, а значит, косвенно и против Польши и прибалтийских государств, сказано уже немало. Но кое-какие детали все же необходимо уточнить. И детали весьма характерные.
Например, что собой представляла предвоенная Польша. В свое время было довольно широко растиражировано высказывание Молотова, который считал Польшу «уродливым порождением Версальского договора». Бесспорно, весьма некорректное замечание. А как можно оценить характеристику Чехословацкой Республики как «эфемерной державы»? Очевидно, аналогичным образом. Только ее автор – «начальник польской державы» Юзеф Пилсудский. Так он высказался по поводу соседней славянской страны в ходе визита в Польшу венгерского премьер-министра Дьюлу Гёмбёша, прогнозируя при этом распад Чехословакии. «Прогнозы» имели под собой основание: с 1934 года польская разведка в сотрудничестве с венграми проводила подрывные действия в отношении ЧСР. Были установлены связи и осуществлялось финансирование словацких автономистов-глинковцев (будущих коллаборантов), в прессе была развернута античехословацкая кампания – по поводу якобы имевшей место дискриминации польского меньшинства и за нормализацию отношений ЧСР с СССР.
С начала 1935 года польский Главный штаб начал проводить в Чехословакии диверсии и теракты. В Тешинской области, в зоне совместного проживания чехов и поляков, разрушались памятники и чешские школы, была даже повреждена липа, высаженная в честь 80-летия первого чехословацкого президента Томаша Масарика. С территории Польши осуществляло вещание античехословацкое радио.
Да, империалистическую политику Речи Посполитой в межвоенный период отрицать сложно – достаточно вспомнить польскую оккупацию Западной Беларуси и Западной Украины и репрессивную политику, которая проводилась польскими властями. Но хоть и сложно, но все же можно… Однако после публикации в белорусской независимой (!) газете «Новый час» статьи о Картуз-Березе – польском концлагере, одном из самых жестоких в Европе того времени, польское посольство прислало в редакцию негодующее письмо! И вот чаще всего в роли пострадавших от советской агрессии стараются показывать прибалтийские республики – эти маленькие государства, уже в силу свого размера, действительно не могли представлять угрозы своим соседям. Поэтому, возможно, пресловутая резолюция ОБСЕ о «жертвах сталинизма и нацизма…» и была принята по инициативе Литвы. Но для собственно Литвы в качестве «Дня памяти жертв…» вместо 23 августа 1939 года можно было предложить и другие, более ранние, даты. Например, 8 октября 1920 года, когда только что образованная Литовская Республика стала жертвой агрессии пилсудчиков – в этот день якобы взбунтовавшаяся польская дивизия генерала Желиговского начала захват Вильно и Виленского края. Или 12 октября того же года, когда было провозглашено марионеточное государство «Серединная Литва», в скором времени, после фальсифицированного «референдума», присоединенное к Польше. Отметим: в советский период и в Литве, и в других союзных республиках, несмотря на все издержки и деформации, сохранялось национальное государственное устройство, а также в том или ином виде развивались национальные языки и культура. А вот в оккупированной Польшей Литве, как и Беларуси и Украине, проводилась политика тотальной полонизации.
Поэтому возникает вопрос: насколько корректны попытки авторов еврорезолюций объяснить все войны, территориальные захваты и национальный гнет только лишь происками «сталинизма» и «тоталитаризма» («сталинизм» – это конечно, коммунизм вообще). Но вот Речь Посполитая до мая 1926 года, когда в стране был осуществлен государственный переворот и установлен диктаторский режим «санации» во главе с Пилсудским была государством, вполне отвечающим всем нормам европейской демократии. Что вовсе не помешало ей формально «демократично» захватить историческую столицу и почти половину территории Литвы и Беларуси, значительную часть Украины. Парламентские институты вовсе не мешали также румынскому королю оккупировать и присоединить Молдавию и Трансильванию, сербской монархии – угнетать другие югославянские народы, а испанской – басков, каталонцев, галисийцев (не мешают, кстати говоря, и сейчас). Республиканская Франция хозяйничала тогда в Рейнской области, как в своей заморской колонии, а «родина демократии» Англия расстреливала ирландцев, как и сипаев в Индии, и первая в мире построила концлагеря.
И не являются ли интересы крупных монополий и корпораций истинными пружинами войн и катастроф как в прошлом, так и в настоящем? А разные парламентские резолюции служат лишь для прикрытия этих истинных причин?
Но вернемся все же в прошлое. Недавнее и «европейское».
17 марта 1938 года лидеры санации предъявили ультиматум Литве с требованием в течение 48 часов установить с польским государством дипломатические отношения. До этого между Литвой и Польшей не было даже законной границы, и на разделительной линии часто вспыхивали перестрелки, приводившие к гибели людей. Учитывая, что польская армия имеет хотя бы численное, но подавляющее, преимущество, и что на стороне Польши, верного антибольшевистского союзника, будут Англия и Франция, Литва была вынуждена принять этот ультиматум.
Альтернативное историческое моделирование – вещь неблагодарная, но все же интересно предположить, как могла бы сложиться судьба Виленской Литвы, да и Литвы в целом, если бы в сентябре 1939 года не было освободительного, как ни крути, похода Красной Армии в Западную Беларусь, Западную Украину (и почему-то забывают всегда добавить «в Виленскую Литву»)? И советско-литовского договора от 10 октября 1939 года, по которому в обмен на ввод советских войск Виленская Литва, наконец, воссоединилась с Литвой Ковенской? Вполне можно предположить, учитывая нарастание ультимативного тона санационного режима, что в 1939 году и в Ковенской Литве вполне могли быть польские «жолнежи». Исходя из печальной участи белорусского населения Белостокской области, практически полностью ассимилированного, полонизацию Литвы вполне легко представить…
А ультиматум Литве был не единственным. Объектом притязаний крайних польских националистов уже давно стала Чехословакия. Еще 13–14 января 1938 года министр иностранных дел Польши Бек на встрече с руководством рейха дал согласие на аншлюс Австрии. А через несколько недель, очевидно, в качестве компенсации, заявил «о заинтересованности Польши в решении судьбы Чехословакии». Таким образом, санация однозначно де-факто включила Польшу в блок так называемых ревизионистских государств – стран, стремившихся к пересмотру Версальской системы. Лидером блока, безусловно, была нацистская Германия. Чем Гитлер и не преминул воспользоваться: накануне Мюнхенского сговора он наращивал свои требования к западным державам, опираясь на союз не только с фашистской Италией, но и с хортистской Венгрией, и санационной Польшей. 21–27 сентября Польша направила ноты правительству ЧСР, а 30 октября Чехословакии был предъявлен ультиматум по поводу Тешинской области. 1 октября польские войска заняли Тешинскую Силезию. Формально ЧСР являлась союзником СССР, и поэтому моральное право у Сталина на поход против Польши (если бы «великий вождь» вообще исповедывал какую-либо мораль) вполне могло быть…
Третье государство, на которое простирались притязания санационного руководства – это Румыния. Точнее, занятая Румынией часть Закарпатской Украины. Здесь польские диверсионные группы развернули вооруженную борьбу с украинскими боевиками из ОУН еще с 1936 года. Одновременно Польша поддерживала ревизионистские претензии Венгрии к Румынии по поводу Трансильвании.
В начале 1939 года между польской и немецкой сторонами также велись переговоры, в которых затрагивалась возможность совместных военных действий против СССР. Однако нереальность подобных планов была очевидна. По сути, внешняя политика неудачливых наследников Пилсудского к этому времени уже потерпела крах. Польше так и не удалось реализовать свою старую идею по созданию «блока государств межземноморья» – националистические политики явно переоценили свои силы и возможности по формированию подобного альянса. Не получилось и сформировать совместно с Венгрией блок центральноевропейских государств в противовес Гитлеру – адмирал Хорти, первый фашистский диктатор Европы, сделал, в конечном итоге, весьма логичный выбор в пользу Гитлера. Так или иначе, но Польше пришлось довольствоваться ролью младшего партнера в лагере своих традиционных союзников – Англии и Франции, которые осенью 1939 года тоже вполне «традиционно» (как и годом ранее Чехословакию) фактически почти оставили ее один на один с нацистской армадой.
Нет, конечно, никаких оснований, обвинять Польшу в развязывании Второй мировой войны, как делают это некоторые одиозные авторы. Как нет, впрочем, и никаких оснований возлагать ответственность за это и на Советский Союз. Основным мотором военной эскалации в Европе в 1930-х годов была, безусловно, национал-социалистская Германия. Польша, как впрочем, и другие государства, стремилась реагировать на эту стремительно меняющуюся ситуацию. Разница заключалась в том, что у советского руководства что-то получалось, а у польского – нет. Ответ на вопрос, почему Молотов, казалось бы, допускал меньше ошибок, а деятели санации – больше, заключается, на мой взгляд, в природе двух государств. Просто санационные лидеры руководствовались при этом интересами и представлениями верхушки косной бюрократии и польской буржуазии, неспособной из-за своих узких и корыстных целей ни правильно оценивать ситуацию, ни влиять на нее. Тем более, отстаивать подлинные интересы своего, в данном случае, польского народа…
«Пакт Риббентропа–Молотова» имел две стороны, да и по-другому тогда и быть не могло. С одной стороны – неприглядный союз с гитлеровской Германией, участие в переделе сфер влияния. А с другой – освобождение народов Западной Беларуси, Западной Украины и части Литвы от польской оккупации и предотвращение – хотя бы на два года! – оккупации нацистской. Да, были депортации, и была трагедия 4 тысяч польских офицеров, расстрелянных в Катыни. Но было и 6 миллионов польских граждан, уничтоженных в годы немецкой оккупации. И была близорукая, во многом продиктованная фанатичным антикоммунизмом политика санационного режима, подавлявшего лучшие силы польского народа и доведшего страну до национальной катастрофы в сентябре 1939 года. И схожие действия авторитарных режимов прибалтийских государств…
Польше, Литве и другим восточноевропейским странам в одиночку невозможно было устоять перед нацизмом. Героическое – и обреченное! – Варшавское восстание 1944 года – один из трагических примеров. И любые нынешние парламентские резолюции, пытающиеся переписать прошлое и подчинить объективность сиюминутным интересам, являются всего лишь политической конъюнктурой. А всякая недальновидность, как мы видим из нашей истории, способна привести к весьма тяжелым последствиям.
