Восстание реднеков: Freedom Convoy
В конце января 2022 года жители Канады могли в самых разных частях страны видеть одно и то же захватывающее зрелище. Тысячи грузовиков украшенных национальными флагами, лозунгами, а иногда и флагами отдельных штатов, двигались по дорогам в сторону столицы — Оттавы. Это был протест против принудительной вакцинации, получивший название Freedom Convoy 2022 (Конвой свободы).
Поводом для выступления послужили новые обязательные нормы, принятые властями Канады и США в начале года. Дело в том, что опасаясь новой волны коронавирусной эпидемии, правительства Канады и США приняли комплекс мер, которые должны были по замыслу чиновников, предотвратить рост числа заболевших. Эти меры включали в себя принудительную вакцинацию, предъявление тестов и карантин. В Канаде новые правила вступили в силу с 15 января, а в США 22 января.
Водители грузовиков, которые обычно ездят в кабине одни, были изумлены и возмущены требованием обязательной вакцинации. Хотя, конечно, они перемещаются между штатами, считать их активными разносчиками болезни нет никакой возможности. Вирус гораздо легче подцепить в общественном транспорте, чем на пустой дороге. Принудительную вакцинацию дальнобойщики восприняли как нарушение своих прав. Лозунгом протеста стало изречение: «Мои права не заканчиваются там, где начинается ваш страх».
Несложно догадаться, что вся эта история явилась не более чем поводом для протеста, который зрел давно. И в самом деле, масштабы движения, массовая поддержка, которую оно получило за считанные дни, и огромный вызванный им резонанс показывают, что речь идет о чем-то большем, чем о специфическом профессиональном конфликте. Да и сами протестующие не скрывают, что их выступление имеет куда более серьезные задачи, чем просто добиться отмены решения, принятого федеральной властью. Водители грузовиков говорят, что восстали, чтобы вернуть людям украденную у них свободу. Но о какой свободе идет речь?
Массовые выступления последних лет, начавшиеся ещё до пандемии коронавируса, имеют под собой два неизменных и общих основания. С одной стороны, затяжной экономический кризис, стагнация, утрата социальных прав и блокированная вертикальная мобильность, когда люди, оказавшиеся в нижней части общественной пирамиды, не имеют особых шансов подняться выше, спровоцировали общее недовольство существующей системой. Большинство протестующих слишком плохо образованы и слишком заморочены пропагандой, чтобы четко сформулировать причины беды. Но они ясно чувствют, что с системой что-то не так.
С другой стороны, совершенно обоснованное и ежедневно подтверждаемое ощущение, что элиты, правящие круги, политическое начальство оторвались от народа и не просто безразличны к нему, но уже и враждебны ему. И если в России воплощением этого стал образ Путина, прикрывающегося снайперами на крышах и прячущегося за забором от собственных граждан на Пискаревском мемориальном кладбище в годовщину снятия блокады с Ленинграда, то на Западе, при всем соблюдении демократических формальностей, этот разрыв, хоть и не выражен столь ярко и гротескно, ощущается не менее остро. Да, есть ещё возможность голосовать (и ваш голос честно будет засчитан), но где те политики, голосовать за которых имеет смысл? Разве вся политическая элита, при всех её оттенках, не представляет собой единый закрытый клуб, куда нет доступа обычным гражданам?
Итак, восстали низы, трудяги, те, кто много лет тащит на себе бремя разваливающейся экономики и для кого рассказы об успехах «гениальных предпринимателей» выглядят просто как очередное признание в коррупции (да, да именно так это воспринимается не только в России, но и на свободном Западе).
Если посмотреть на состав участников Freedom Convoy, послушать песни, которые они поют, вникнуть в их жалобы и оценить их претензии к власти, то невольно вспоминаются такие же точно походы в разгар Великой Депрессии 1930-х годов. Разница, пожалуй, лишь в мощности грузовиков — за 90 лет техника не стояла на месте. Это такие же трудяги «реднеки» (фермеры, шоферы, рабочие с загорелой «красной» шеей), каких мы увидим, если посмотрим, например, фильм «Гроздья гнева» по одноименному роману Сейнбека. Но есть одно очень важное отличие. Подобное движение в середине ХХ века воспринималось бы (и воспринимало бы себя) как безусловно левое. Сегодня в рядах протестующих тон задают правые популисты, которых либеральные столичные интеллектуалы тут же окрестили экстремистами, расистами и разве только не фашистами. Кстати, обвиняют их и в «западноканадском сепаратизме», хотя сами дальнобойщики с гордостью размахивают канадскими флагами и подчеркивают, что движение объединило людей со всех концов страны.
Причину такого положения дел надо искать не в глупости, темноте и бескультурье реденков (хотя диковатых и малообразованных людей среди них более, чем достаточно), а в снобизме и оппортунизме самих левых, которые предпочитают общение с рафинированными представителями буржуазного столичного истеблишмента работе с суровыми и скучными шоферами, лесорубами, металлургами или фермерами.
Конечно, если бы движение вдохновлялось призывами бороться против угнетения меньшинств — расовых, религиозных, сексуальных или даже гастрономических, отношение к нему было бы другим. Но и в таком случае экономические интересы людей, составляющих данные меньшинства, никакого интереса у интеллектуалов бы не вызвали. Ведь всякая попытка отказаться от «культурных войн» и вместо этого апеллировать к солидарности для решения общих социальных проблем воспринимается как нечто старомодное и подлежащее моральному подавлению.
Уже довольно давно была опубликована книга американского социолога Тома Франка «Что случилось с Канзасом», где показано, как этот штат, считавшийся оплотом леволиберального движения, стал консервативным. Виноваты в этом не жители штата, а сами левые либералы, бросившие трудящихся на произвол судьбы.
Между тем грузовики, идущие к Оттаве, подают мощный сигнал — не только истеблишменту, политикам и финансовым магнатам, но и множеству интеллектуалов, считающих себя критиками системы: гроздья гнева в самом деле зреют. И независимо от того, нравится нам облик, который принимает протест, он становится закономерным продуктом кризиса. Там, где левые не готовы работать с массовыми потребностями обычных людей, предпочитая этому салонное философствование, работать будут другие. И не очевидно, что нам понравится результат.
