Как выглядят выборы в Кыргызстане
4 октября в Кыргызстане состоялись очередные парламентские выборы, обернувшиеся сначала фальсификацией, а затем массовыми волнениями, приведшими к смене власти в республике. Для того, чтобы понять смысл произошедшего, необходимо знать предысторию этих событий, а также специфику политической системы Кыргызстана, который на сегодняшний день является единственной страной Центральной Азии с парламентской формой правления. С момента перехода от президентской формы правления к парламентской минуло уже 10 лет. На наш взгляд — это достаточный срок для того, чтобы подвести какие-то итоги и посмотреть, как повлияла демократизация политической жизни на страну и привела ли она к каким-либо положительным результатам.
Специфика кыргызского парламентаризма
Постсоветский Кыргызстан — это страна, безусловно, демократическая, если основным критерием демократичности считать сменяемость власти, классическую для буржуазной демократии. За годы независимости в стране сменились несколько форм правления, пять президентов, а в парламенте друг друга сменил почти десяток партий. Однако при этом важно понимать, что за внешним плюрализмом, который достоин лучших европейских демократий, скрывается, увы, вовсе не европейское содержание. Если говорить конкретно о парламентских выборах, то многообразие партий и программ — это своего рода карго-культ, игра в парламентскую республику, попытка подражания классическому парламентаризму.
Дело в том, что нынешняя политическая система Кыргызстана не имеет под собой длительной исторической основы. Демократия никогда не являлась важной ценностью для общества и, фактически, досталась стране абсолютно даром в момент развала СССР. Классические демократии имеют своей основой столкновение интересов разных общественных классов и слоёв общества, борющихся за свои интересы в стенах парламента. В нем идёт борьба не просто отдельных личностей за власть, а представителей широких масс и их идей. У демократической системы современного Кыргызстана такой основы никогда не было. Однако в современном мире существование государства без демократических институтов фактически немыслимо, — выборные институты есть даже в таких странах как Саудовская Аравия или КНДР — а потому и наша страна была вынуждена спешно выдумывать свои демократические нормы и пытаться с их помощью осуществлять управление государством.
Первый блин, как водится, вышел комом: выбранная в 90-х модель президентской республики быстро продемонстрировала свою несостоятельность. После двух кряду попыток узурпации власти президентами и их семьями, в 2010 году, после революции 7 апреля, была избрана модель парламентской демократии.
Для страны, пронизанной регионализмом и клановостью, имеющими свои истоки в дореволюционной истории кыргызов, которые были разделены на множество разных племён, данная модель оказалась гораздо более удачной. Парламентская республика очень затруднила возможность сосредоточения власти в одних руках, не позволяя отдельным группам клановых и региональных элит перетягивать одеяло на себя, стабилизируя тем самым обстановку в стране.
Однако попасть в Жогорку Кенеш, согласно закону, можно лишь только в составе партии. В результате это переворачивает принцип парламентаризма с ног на голову: политические деятели собираются в партии не по общности взглядов и с опорой на определенную электоральную базу, а по критериям родства, места рождения, общих бизнес-интересов и т. д. Процветает при этом покупка мест в партийных списках, сами партии собираются и учреждаются только перед выборами, а после избрания депутат, обладая свободным мандатом, может, к примеру, сменить несколько партий — подобных примеров можно привести уйму. Именно с этим связанно большое количество партий, борющихся за попадание в парламент, их многообразие и регулярная сменяемость оных в парламенте.
Всё это — верные признаки отсталости страны и её неразвитости. У населения, которое отчетливо видит, как именно выглядит эта демократия изнутри, неизбежно вырабатывается апатия и даже отторжение выборных процедур. Люди не хотят выбирать тех, кого им предлагает кыргызстанская парламентская система, не смотря на обилие кандидатов, вывесок, лозунгов и программ. Таким образом, в условиях кризиса демократии, шансы пройти в парламент имеют только те, кто способен тем или иным образом простимулировать электоральную активность. Не важно чем: масштабными рекламными кампаниями, массовыми концертами с раздариванием подарков, административным ресурсом, прямым подкупом, махинациями с голосами — в ход идёт абсолютно всё. Парадоксальным образом, именно подкуп и чуть ли не насильственное вытягивание людей к урнам для голосования хоть сколько-нибудь легитимирует власть парламента, обеспечивая минимально приемлемую явку. Дополнительно государство упростило себе задачу по собственной легитимации, инициировав ненужный переход на биометрические паспорта, из-за чего значительная часть населения просто не может участвовать в выборах, не поменяв при этом паспорт.
Как следствие, подобная ситуация неизбежно закрепляет власть олигархических элит и номенклатуры, так как только они располагают средствами для такого масштабного подкупа.
Вышеописанное, в свою очередь, формирует особый тип малочисленного, но сознательного избирателя и его электоральных предпочтений. Так, особенностью преодолевшего апатию и заинтересованного в выборах гражданина является ориентация не на свои нужды, определенную партию или программу, а на определенную личность: запрос формируется на «молодых», «не приевшихся», «успешных», «образованных», «талантливых» и т. д. При этом немаловажным критерием остаётся место рождения, этническое происхождение, семейный статус и ряд прочих вещей. Такой подход подразумевает под собой полное безразличие к программам кандидатов и партий, их идеологическим убеждениям, квалификации и прочим действительно важным параметрам. Как итог — депутаты и партии выбираются по довольно специфическим принципам, а-ля «нравится-не нравится». Для простоты мы назовём это «запросом на новые лица» — впоследствии в тексте нам еще не раз придётся к этому вернуться. Разумеется, политтехнологи партий, подконтрольных олигархическим и номенклатурным элитам, не могут этого не учитывать и активно проводят селекцию этих самых «новых лиц», которые можно помещать в первые ряды избирательных списков, печатать на плакатах и билбордах и прячась за их молодыми, широкими спинами раз за разом оказываться в парламенте.
О том, насколько губительной для избирателя оказывается подобная стратегия выбора, говорить излишне, так как она даже не подразумевает за кандидатами и партиями никакой ответственности за свои дальнейшие действия: вы выбираете биографию человека, а не его возможность представлять ваши собственные интересы. Неизбежно подобная «селекция» приводит в парламент людей совершенно непригодных для законотворческой и депутатской работы. Страдает от этого и перспективная молодежь, которая даже если и с наичистейшими устремлениями рвётся во власть, то всё равно неизбежно оказывается переваренной в парламентских стенах старыми элитами, становясь их органической частью. Те кто внимательно следит последние несколько десятилетий за политикой в Кыргызстане, прекрасно знают, что уже не одно поколение перспективных гражданских активистов было пережёванно системой. Образуется своего рода замкнутый круг: люди выбирают «новичков» за то что они новички, они демонстрируют свою профнепригодность и затем цикл повторяется.
В этом году поиск и упование на «новые лица» достиг каких-то фантасмагорических масштабов. Связанно это с первым серьезным ударом, который пережила парламентская республика после прошлогоднего политического кризиса. В 2019 году одна из наиболее стабильных партий парламента, Социал-демократическая партия, являющаяся, при этом, партией власти, с шумом разбилась на несколько осколков на фоне борьбы за влияние двух президентов: бывшего и нынешнего. Оба — выходцы из СДПК. В результате бывший президент оказался в тюрьме, причем вопреки конституции, запрещающей привлекать экс-президентов к уголовной ответственности. Меньшая часть «соцдемов» осталась верна именно ему. Остальные же депутаты, включая самого действующего президента, от партии просто отстранились, начав собираться в других политпроектах. Параллельно с этим в стране разгорелся масштабный коррупционный скандал, связанный с фигурой чиновника Раима Матраимова, который предположительно получил до 700 миллионов долларов (космические для Кыргызстана деньги) на коррупционных схемах, будучи главой таможенной службы. Президент страны и парламент единодушно проигнорировали расследование этого скандала, сделав фигуру Матраимова практически неприкосновенной. Всё это живо напомнило времена свергнутых президентов Акаева и Бакиева, создав впечатление того, что власть снова концентрируется вокруг определенного клана, который в своих интересах может изменить конституцию или же открыто потворствовать коррупции. Это нанесло существенный урон доселе рабочему механизму противовесов, сформированному парламентской республикой. Люди не хотят возвращения авторитаризма, а потому каждый сознательный избиратель судорожно занят поиском «честных и неподкупных», способных спасти положение.
Порядок из хаоса: куда толкает страну кыргызская элита
Ранние годы независимости Кыргызстана, с 90-х и по начало 2010-х можно легко охарактеризовать как годы неолиберального доктринёрства. В своё время Кыргызстан едва ли не первым осуществил приватизацию, закончив её уже к 1994 году. Всё дальнейшее развитие страны проходило под тщательным контролем международных институтов, вроде ВТО и МВФ. Как итог: деиндустриализация, деурбанизация, минимальные темпы экономического роста, перманентно растущий внешний долг, массовая миграция из страны и рост имущественного неравенства. Во многом это спровоцировало массовые народные протесты, приведшие к государственным переворотам в 2005 и 2010 годах. Подробнее об этих процессах можно узнать в статьях «Неолиберализм с кыргызским лицом»(https://kyrgsoc.org/neoliberalizm-s-kyrgyzskim-liczom/) и «Почему Кыргызстан бедная страна?»(https://kyrgsoc.org/pochemu-kyrgyzstan-bednaya-strana-k-postanovke-voprosa/). Именно парламентаризм должен был помочь сломить тенденцию к обнищанию и деградации — только вырвав власть из рук отдельных кланов можно было позволить народу хоть как-то влиять на судьбу страны. С тех пор сменилось уже два состава парламента и окончательный переход к парламентаризму можно по праву считать состоявшимся. Давайте же посмотрим на грядущие выборы и постараемся понять, какие за 10 лет произошли изменения.
Парламентская предвыборная кампания всегда дарит огромное количество материала для аналитики и нынешняя вовсе не стала исключением. Особенный интерес во всём этом процессе вызывают программы партий. По вышеописанным причинам они представляют минимальный интерес как для избирателей, которые выбирают «новые лица», так и для самих политиков, являясь, при этом, своеобразным коллективным бессознательным кыргызской элиты. Ведь как бы последняя не была малообразованна, коррумпирована и безразлична к судьбе страны, необходимый минимум собственных убеждений она вынуждена выражать на бумаге. Хотя бы потому что без программы ЦИК не может допустить партию к выборам.
Анализируя программы всех допущенных до выборов партий, увы, выводы можно сделать совсем неутешительные. Страну с огромными экономическими, инфраструктурными и социальными проблемами, большинство партий предлагает спасать методами «теории модернизации», т.е реформированием институтов. Именно с них начинается львиная доля программ и занимает наибольшую их часть: перетасовка ведомств и создание новых, сокращение количества депутатов и чиновников. Партии демонстрируют удивительное единодушие в обличении институциональных проблем.
В экономических вопросах большая часть элиты предсказуемо привержена идеям экономического либерализма. Самыми распространёнными методами для вывода страны из бедности, фигурирующими в 80% программ, являются неолиберальные. Чаще всего это меры по снижению налогов для привлечения иностранных инвестиций и введению пропорционального налогообложения для бизнеса и физических лиц. Еще одним драйвером экономического роста предполагаются малое и среднее предпринимательство, с соответствующими мерами для удобного ведения дел: снижением налогов, проверок, контроля, лицензирования, отчислений в соц.фонд и т. д. Редкая партийная программа обходится без планов по приватизации до сих пор не приватизированных крупных активов: энергосетей, аэропортов и прочего — нестареющая классика неолиберализма.
В социальной сфере всё то же самое: акцентируя внимание, предположим, на застигшей страну врасплох пандемии, реформы в медицине предполагают вовсе не строительство новых медицинских учреждений, а введение системы медицинского страхования, ваучеров, и передачу того или иного процента государственных больниц в частные руки. Те же самые методы касаются школ и образования: частно-государственное партнерство, ваучеры и изменение образовательных программ в пользу «овладения навыками».
При этом интересно то, что на ценностные ориентиры элиты либеральные взгляды распространяются гораздо более умеренно: напротив, почти в каждой программе мягко отражены консервативные или стихийные националистические элементы. Все без исключения программы пронизаны мотивами ориентации на семейные ценности, кыргызский этнос, культуру страны и её традиции.
Суммируя вышеперечисленное, можно сделать вывод, что по всем осям политического спектра, экономической, политической и ценностной, наша элита имеет преимущественно праволиберальные взгляды, причем нередко радикальные. При этом не обнаруживается никакой корреляции между условными «новыми лицами» и старой номенклатурой — и те и другие в равной степени демонстрируют приверженность неолиберализму и правой идеологии.
Левый же спектр представлен крайне скудно: лишь единицы левых программ можно охарактеризовать разве что как очень умеренную социал-демократию. Показательно что только одна партия с условно-левой программой при этом претендует на попадание в парламент, да и то, едва ли окажется в первой тройке.
Ни в одной из программ нет акцента на правах трудящихся, хотя ситуация в этой сфере царит поистине катастрофическая. Ни оплата труда, ни продолжительность рабочего дня, ни трудовые гарантии, ни профсоюзы — ничто из всего этого не вызывает интереса у политических деятелей и не упоминается в программах. Даже такая элементарная вещь как прогрессивный налог, есть в программе только одной партии.
Иными словами, в кыргызской политике много поколений царит гегемония правых взглядов, без какой либо альтернативы. Каждый новый избирательный цикл начинается с усталости и раздраженности предыдущим составом законодательной верхушки, на фоне перманентно падающего уровня жизни, и одновременной эйфории в надежде на изменения. Однако те кто приходят старому составу на смену, как бы не назывались новые партии и кем бы они не пополнялись, неизбежно воспроизводят те же самые неолиберальные практики уже 30 лет кряду — из хаоса рождается порядок. Парламентаризм, плюрализм мнений и раскол элиты на разные группировки и кланы ни коим образом не смогли повлиять на объективный процесс эксплуатации одним классом другого, воспроизводя классовую иерархию вновь и вновь.
Даже коронавирусный кризис не повлиял на эту тенденцию. В то время когда в развитых странах общество и политики стремительно левеют под давлением экономических кризисов капитализма, под ударами пандемии, перед которыми неолиберальные экономики оказались совершенно беззащитны, на периферии всё остаётся по прежнему. Для Кыргызстана такое положение неизбежно грозит новыми политическими потрясениями и переворотами, на фоне постоянно ухудшающегося уровня жизни обычного населения, которое сулят неолиберальные реформы.
Что делать в этой ситуации сознательным левым?
Не смотря на то, что описанная выше картина выглядит довольно удручающей, на наш взгляд даже подобная демократия — это значительно лучше чем пещерный авторитаризм, процветающих в других странах Центральной Азии. Мы убеждены: перманентно снижающийся уровень жизни, увеличивающийся внешний долг и неолиберальная политика, которую единодушно проводит в жизнь абсолютно каждая инкарнация парламента, в будущем неизбежно приведет к политизации масс и кыргызского рабочего класса в борьбе уже не за «новые лица», а за реальные политические требования и программы. И когда этот момент настанет, гораздо проще будет прийти к власти и осуществить социалистические преобразования через легальные демократические процедуры, а не через мощное сопротивление авторитарного диктатора.
Однако учиться отделять зёрна от плевел, работать с политическими программами и требованиями, актуальной, пусть и буржуазной, политической повесткой и освоением азов политической грамотности нужно уже сейчас. Равно как учиться и учить предъявлять политические, а не личностные и биографические требования политикам. Как было показано выше, тактика выбора «новых лиц», в ожидании честных, умных, справедливых и достойных, неизбежно обречена на провал, превращая парламентскую демократию в настоящий фарс, с тотальной гегемонией лишь одного, единственного правильного мнения.
Коллектив КЫРГСОЦ специально для «Рабкора»
