Недавние публикации в СМИ о переговорах Путина и Абэ, слухи о том, что российские власти собираются, наконец, «сговориться» с Японией и в той или иной форме передать ей Южные Курилы, вызвали крупный и вполне объяснимый резонанс в российском обществе.
Социальные сети, телепередачи, страницы СМИ полны негодующих высказываний: «сговор за спиной у народа», «предательство России», «не отдадим исконно русскую землю», «самураи вновь зарятся на Курилы» и т.п. Как видно из таких комментариев, у многих граждан, даже живущих где-нибудь в Подмосковье или Курске, за тысячи километров от этих островов, данная проблема вызывает гораздо больший гнев, нежели, например, недавняя пенсионная реформа.
Не отрицая огромной важности территориальных вопросов и законных требований граждан о том, чтобы процесс и результаты переговоров с Японией открыто публиковались и выносились на обсуждение, а не проходили в виде «междусобойчика» правящих элит, нужно вместе с тем заметить, что многие представления россиян о данной проблеме довольно сильно искажены и зачастую являются ходячими стереотипами.
К примеру, представления о том, насколько важен спор вокруг Курил для рядовых японцев.
Как же на самом деле воспринимается проблема «северных территорий» (как называют спорные острова в Японии) в современном японском обществе?
Начнем с группы населения, которой данная проблема касается напрямую – это довоенные жители и уроженцы Курил (называемых по-японски «Тисима» — «тысяча островов»), которых насчитывалось около 17 тыс. человек. В первые послевоенные годы почти всем из них пришлось, как и японцам Южного Сахалина, в несколько этапов репатриироваться на «материк». Большая часть осела в разных районах острова Хоккайдо. Сейчас они объединены в общественную организацию.
По большей части это пожилые люди в возрасте, близком к восьмидесяти годам и старше. Нетрудно представить, что репатриация для них означала потерю домашнего очага, трудности обустройства на новом месте.
Несколько лет назад, в результате русско-японских соглашений, эти люди получили возможность ежегодного безвизового посещения могил предков.
Говоря о политических и партийных кругах, тема возврата «северных территорий» традиционно является одной из главных в политической риторике ультраправых националистов. Именно они в основном устраивают ежегодные демонстрации у российского посольства в Токио в так называемый «День северных территорий» 7 февраля. Хотя ультраправых организаций по стране насчитывается несколько сотен, количество их членов относительно немногочисленно, и какого-либо существенного влияния на общественное мнение они не оказывают – горький опыт войны остается в памяти японцев.
Нельзя также не сказать об особой точке зрения Коммунистической партии Японии, которая, как ни странно, в вопросе о Курилах придерживается позиции даже более радикальной, чем правительство, а именно, требует возврата Японии всего Курильского архипелага от Камчатки до Хоккайдо, мотивируя это возвращением к ситуации до русско-японской войны и договору 1875 г., по которому Россия получила весь Сахалин , а Япония – все Курилы. Все остальные территориальные изменения – это, согласно позиции КПЯ, следствия либо японских (захват Южного Сахалина по результатам русско-японской войны), либо сталинских (послевоенный захват Курил) империалистических амбиций, а соответственно считаются недействительными.
КПЯ регулярно критикует лично Абэ и МИД Японии за слишком “мягкую” позицию в переговорах с Путиным, в которых за основу берётся возврат лишь “северных территорий”, а не всех Курил. Риторика КПЯ в данном случае в чем-то сходна с риторикой российских «национал-патриотов». Критиковать Абэ — лидера неолиберально-националистического правительства, за “слабость” по отношению к России и всячески призывать его оказать “большее давление” на Россию — не странная ли позиция для левой партии? Почему бы вместо этого делегации КПЯ, скажем, не посетить Россию лично для донесения своей принципиальной позиции до российских властей?
К тому же на дворе не двадцатые или тридцатые годы ХХ в. Прошло более 70 лет, и перед нами другие реалии.
Курилы – поле геополитических битв и отличная территория для создания очередной американской базы или военной инфраструктуры, с чем все послевоенные годы как раз и борются японские левые.
На это КПЯ отвечает, что, понимая все последствия, приоритетным все же считает возвращение “законной японской территории”. “Патриотизм” здесь, как видно, скатывается к “державничеству”. Для левой партии, думается, был бы более понятным и уместным, скажем, призыв к трудящимся Хоккайдо, Сахалина, Курил и Дальнего Востока к солидарности и налаживанию связей независимо от границ, чем подобные державные выпады.
С другой стороны, для ряда других левых организаций, образовавшихся в ходе расколов в КПЯ в конце 50-х гг., проблема территориальных споров мало актуальна. Вместо выяснения вопроса «чьи Курилы», они предпочитают обращать внимание на более насущные вопросы – борьба с неолиберальным урезанием социальных благ, профсоюзная и антивоенная борьба, международная солидарность.
Говоря же о большинстве «среднестатистических» японцев, то здесь представления части россиян о том, что японцы-«реваншисты» ложатся спать и встают с мыслью «Курилы – наши» или «русские – верните нашу землю», весьма далеки от реальности и кажутся «застрявшими» где-то в предвоенных и военных годах.
Проблема «северных территорий» стоит, пожалуй, на одном из последних мест среди повседневных забот и предметов обсуждения большинства простых японцев. Япония, как и ряд других островных государств имеет, как известно, территориальные споры не только с Россией, но также и с Южной Кореей (острова Такэсима), Китаем и Тайванем (острова Сэнкаку). Периодически они обостряются, следует типичный для таких случаев обмен дипломатическими нотами, но к таким новостям японский обыватель давно привык.
Вообще в обывательских «беседах за чашечкой сакэ» о международной обстановке, «друзьях» и «врагах» Японии, безусловное первенство принадлежит никак не России, а скорее Корее и Китаю. Постоянным «рефреном» в таких разговорах служат упреки в адрес корейцев и китайцев в том, что они до сих пор «ворошат прошлое», припоминая японцам жестокости колониальных времен и годов войны, в том, что, дескать, «устраиваются у нас на работу, а сами говорят про нас гадости» и проч. Затем часто заходит разговор об усилении экономической мощи Китая и «что будет» в этой связи с Японией. В общем, обычные склоки и перебранки между «соседями», отчасти напоминающие извечные российско-украинские «выяснения отношений» с похожей риторикой.
В отношении же недавних переговоров Абэ и Путина от рядовых японцев слышны в основном умеренные отзывы, вроде «хорошо, если договорятся и заключат, наконец, мирный договор», «Россия – наш сосед, а с соседями нужно дружить», порой даже упреки в адрес японского правительства в том, что оно в свое время не согласилось на передачу лишь части островов.
Очень интересна в этой связи недавняя работа японских мультипликаторов – вышедшее в 2014 г. и основанное на реальной истории аниме «Остров Джованни». Действие мультфильма происходит в 1946 г. на острове Шикотан, в период, когда туда уже стало прибывать русское население, а японское еще не репатриировалось, и японцы с русскими какое-то время жили вместе. Особо трогательна одна из сцен, отмеченная многими нашими любителями японской анимации.
В обычном классе японской школы начинается урок. Тут из соседнего класса доносится песня – русские школьники поют «Катюшу». Оказывается, что японские и русские дети учатся в здании одной и той же школы. Японский мальчик начинает подпевать по-русски, к нему вскоре присоединяется весь класс…
Говоря об истории Курил, нельзя не затронуть ещё одной важной темы, которая незаслуженно игнорируется как российской, так и японской стороной, и поднимается, к сожалению, в основном в узких кругах исследователей и культурных деятелей – это тема айнов. Айны – древний народ, потомки древнейшего населения Японских островов, постепенно (в период с VIII до XV в.) вытесненные набиравшим силу японским государством на север – остров Хоккайдо, откуда затем они переселились также на юг Сахалина, Курилы и даже южную часть Камчатки. Таким образом, именно айны до прихода на Курилы русских и японцев в начале-середине XVIII вв., уже в течение нескольких столетий населяли архипелаг. Айнскими по происхождению являются названия всех островов (например, элемент «-шир» в названиях островов Кунашир, Симушир и др. – от айнского «сири» – «земля»), а «курильцами» (от айнского «кур» – «муж, человек») русские называли айнов.
Русские, начавшие отправлять экспедиции для описания и освоения Курил с начала XVIII в., постепенно приводили айнов с разных островов в русское подданство, залогом которого был взимаемый с них ясак – дань в виде шкурок зверей. Наряду с «эксцессами», когда казаки порой насильственно приводили к повиновению непокорные селения, были и инструкции «излишняго не вымогать» и располагать к себе аборигенов – в общем типичная политика колониального освоения новых земель. Привлекаемые возможностью получить покровительство «новых богов» — русских святых, и раздачей подарков – рубах, нательных крестов, многие айны крестились, продолжая втайне от русских молиться и своим древним богам. На самом северном острове Шумшу была открыта школа для обучения айнских детей русской грамоте. Вследствие всех этих мер жители многих северокурильских селений в быту постепенно обрусевали – носили русскую одежду, молились по-русски и т.д.
К середине XVIII в. активизировались и японцы, которые начали открывать торговые фактории и пытаться взимать дань с жителей Южных Курил – Урупа, Кунашира, Итурупа. В 1875 г., по Петербургскому договору, в обмен на полный российский суверенитет над Сахалином (имевшим до этого неопределенный статус), Россия передала Японии права на все 18 Курильских островов. Айнов северных Курил ждала незавидная участь — японские власти перевезли их всех на южный остров Шикотан, отобрали лодки и рыболовные снасти и превратили в наёмных рабочих, трудившихся за небольшое количество еды – активно развивавшаяся промышленность эпохи Мэйдзи требовала дешёвой рабочей силы. Был разрушен прежний этноэкологический уклад жизни, при котором айны жили маленькими селениями, а многие острова намеренно оставлялись необитаемыми, как щадящие охотничьи угодья.
Наконец, после окончания войны с Японией, ещё остававшиеся айны подлежали репатриации, как японские подданные. Советская администрация, к сожалению, не вдавалась в подробности этнических различий. Это означало конец истории древних жителей Курил.
В 2010 г. мне довелось побеседовать с директором старейшего в Японии музея айнской культуры в г. Асахикава в самом центре Хоккайдо. Кавамура-сан — внук основателя музея, одного из айнских вождей, имевшего курильские корни и даже какую-то часть русской крови. Запомнились его слова: «Хочу передать Путину, что у нас есть желание вернуться на свою землю – Курилы, и заниматься там исконными промыслами». По его словам, этому, среди прочего, препятствует позиция японской правительственной бюрократии – получение российской визы для поездки на острова будет означать признание российского суверенитета над ними.
После таких слов невольно задумываешься над трагедией небольшого, но древнего и самобытнейшего народа айнов, ставшего жертвой колониально-имперских амбиций обеих держав – России и Японии.
Полностью соглашаясь со справедливой критикой шкурно-экономических мотивов российского олигархата в переговорах о судьбе Курил, хочется призвать многих наших соотечественников все же снизить градус «патриотической», а по сути зачастую имперско-националистической риторики и немного подумать о судьбе тех, кому Курилы принадлежали задолго до того, как русские и японцы принялись «столбить» и делить их территорию между собой.
У меня в мечтах давно рисуется утопический проект «Республики Курильских островов» со смешанным айнско-русско-японским населением, свободной от власти как российского олигархата, так и националистического правительства Абэ. Понятно, что на данный момент это лишь мечты, но думается, что «народная дипломатия», не связанная рамками официозных протоколов, при наличии воли и отказе от «дремучих» стереотипов друг о друге, могла бы достичь очень многого.
