© Jonathan Brady/PA via AP
Несмотря на то, что мы живем в эпоху разочарований в политике и системе выборов, недавние выборы в Великобритании настолько поразили многих комментаторов, что им фактически не хватало гипербол для описания происходящего. Рекордная потеря голосов консерваторами, увеличение количества голосов, отданных за лейбористов, утрата популярности партиями, выступающими за независимость Шотландии, поражение сторонников «жесткого Брэксита» (полного выхода из всех институтов ЕС, в отличие от «мягкого Брэксита» – сохранения членства в отдельных структурах ЕС – прим. пер.), триумф Шинн Фейн, а в итоге – унизительное зрелище – не получившее большинства в парламенте правительство консерваторов вынуждено было опереться на охвостье фанатиков-юнионистов из Северной Ирландии.
Такие результаты отнюдь не случайны – это итог давно назревавших проблем в британском государстве. Ключ к их пониманию в самой партии тори, электорат которой сокращался с 1970-х. В третий раз за последние несколько лет руководство консерваторов решило сыграть в азартную игру, чтобы как-то поправить свои позиции: первой ставкой было обещание Дэвида Кэмерона провести референдум по поводу выхода Великобритании из ЕС, затем сам референдум, и вот теперь досрочные выборы, назначенные Терезой Мэй.
Первая ставка, как казалось, сыграла, но видимость была обманчивой. Кэмерону стоило бы потихоньку отложить обещание провести референдум.
Вместо этого он самонадеянно посчитал, что большинство проголосует в любом случае за то, чтобы остаться в ЕС.
Он провел референдум, и победили сторонники выхода из Еврозоны. Затем Кэмерон ушел в отставку вместе с ключевыми фигурами в партии, дискредитированными после внутрипартийных скандалов, которые разразились сразу же после оглашения результатов референдума. Затем пришлось выбирать уже из тех, кто остался – и в качестве основного кандидата всплыла Тереза Мэй.
Спустя всего лишь год пребывания на посту она назначила внеочередные выборы, возможность которых до тех пор упорно отрицала. Возможно, она просто хотела получить более выгодные позиции на предстоящих переговорах по поводу Брэксита. В реальности же она поступила так, потому что имевшееся парламентское большинство давало слишком много власти ее противникам внутри партии.
Она также надеялась воспользоваться в своих интересах конфликтом внутри лейбористской партии – в частности войной, развязанной сторонниками политики Тони Блэра против Джереми Корбина, избранного в качестве лидера еще в 2015. И Тереза Мэй полагала, что сможет отправить лейбористов на свалку истории раз и навсегда.
Стремление получить контроль и завоевать более твердые позиции заставило её сделать ставку на выборы. В результате ставка сработала против неё и её партии.
В ходе предвыборной кампании Тереза Мэй действовала как-то механически, не реагировала на вызовы, отказалась участвовать в традиционных теледебатах и не общалась с избирателями лично. Манифест тори, очевидно, составленный без особой консультации с другими членами партии, оказался малопонятным и способствовал, скорее, возникновению обратной реакции по ряду критических вопросов. Попытка Терезы Мэй использовать против Корбина трагедию с атакой террористов, которая произошла как раз в ходе избирательной кампании, тоже сыграла против нее.
Она рассчитывала получить подавляющее парламентское большинство – чтобы у тори было в итоге большинство в 100 депутатов, однако вместо этого имевшееся большинство в 17 депутатов превратилось в нехватку 8 депутатов для формирования парламентского большинства. Хотя она и была сторонницей «жесткого Брэксита», надеясь получить свои дивиденды на выборах, но, как оказалось, бенефициарами резкого падения поддержки Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP) стали не только тори, но и лейбористы. Кроме того, ее манифест с пунктами о политике «жесткой экономии» и пресловутом «налоге на старческое слабоумие» (предложение вычитать затраты на социальный уход на дому и помощь престарелым из стоимости их жилья после смерти – прим. пер.) оттолкнул в равной степени молодежь и стариков. В итоге консерваторы потеряли голоса даже в таких своих «бастионах», как Кентербери на юго-востоке, на южном побережье, в Шотландии, Уэльсе и Северной Ирландии.
Под руководством Терезы Мэй партия тори оказалась отнюдь не «сильной и прочной», а слабой и шаткой.
Вряд ли можно было бы найти лучший контраст для предвыборной кампании Корбина. Его команда сконцентрировалась на своей повестке, а не на вопросах Брэксита. Корбин акцентировал внимание на вопросах, какое общество и какую экономику британцы хотели бы видеть. И это было оправдано, что и показали результаты выборов.
Лейбористы составили достаточно мощный и убедительный манифест, направленный против мер жесткой экономии, с хорошо просчитанными обещаниями восстановить основные социальные службы и систему социальных льгот, отменить плату за обучение (которая со времен Тони Блэра вгоняет в долги студентов) и национализировать (да, именно национализировать) железнодорожные службы, а также инициировать программу государственных инвестиций в экономику и инфраструктуру, решить проблемы в управлении производством и создать новые рабочие места.
Лейбористы смогли удержать свои ключевые северные округа, включая те, где господствовали сторонники Брэксита, которых намеревалась переманить Тереза Мэй как сторонница «жесткого Брэксита». Кроме того, лейбористы получили больше голосов в крупных городах, университетских центрах и даже в основных бастионах тори. Лейбористы смогли также отвоевать свои позиции в Шотландии, где в 2015 они уступили левоцентристской Шотландской национальной партии.
В результате мы увидели беспрецедентный десятипроцентный рост количества голосов, отданных за лейбористов.
При этом даже самые оптимистические прогнозы говорили о пятипроцентном росте, то есть вдвое меньшем, чем оказалось в итоге.
Теперь, потеряв свою вторую ставку, тори придется править совместно с Демократической юнионистской партией. За это придется платить не только щедрыми подачками Северной Ирландии, но и восстановлением былых привилегий британских поселенцев, которые и являются там электоральной базой этой партии, что лишь усугубит правительственный кризис в обеих частях Ирландии. Кроме того, это будет означать «смягчение» Брэксита.
Лидер Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP) Найджел Фарадж, который было «ушел в отставку» после оглашения результатов референдума, заявил вдруг о своем возвращении «в бой», угрожая подорвать электоральную базу тори. Происходящие сейчас переговоры по условиям Брексита весьма сложны и чреваты непредвиденными последствиями, что станет подлинным испытанием твердости Терезы Мэй.
Учитывая непопулярность мер «жесткой экономии» и неактуальность «жесткого Брексита», никто не может предугадать, как можно заставить фортуну вновь повернуться лицом к партии тори. Поэтому очень даже хорошо, что Корбину посоветовали заявить о готовности лейбористов стать правительством меньшинства. Собственно, это лишь вопрос времени, поскольку правительство Терезы Мэй шатается, а народ подустал от выборов и все больше склоняется к поддержке лейбористов Корбина. Таким образом, впервые в новейшей истории действительно левое правительство может прийти к власти в крупнейшей капиталистической стране.
