До тех пор, пока внимание общественности приковано к тем событиям, которые потрясают весь цивилизованно-европейский мир, в определённых регионах нашей планеты не происходит ровным счётом ничего. Если бы речь шла здесь, скажем, о каком-нибудь незамысловатом государстве вроде Демократической Республики Конго, где детская смертность составляет, на секундочку, почти 8%, а пятая часть населения неграмотные, на фоне всё более жиреющего Запада, «цивилизованный» обыватель воскликнул бы — «О, ужас! Кошмар!» и дальше бы пошёл по своим делам.
Но в этой статье речь пойдёт о стране, от нас не столь далёкой, бывшей братской социалистической республике и доныне граничащей с Калининградской областью, а именно — Республике Польша. Государство это, как сообщает Министерство Экономического Развития, крайне тесно связано с нашей необъятной родиной ещё и экономически: Россия занимала в 2010 г. второе место в польском импорте и шестое — в экспорте. И хотя тот же источник указывает, что товарооборот Речи Посполитой (так с гордостью поляки называют свою страну) сократился, в самой Польше — тишина.
Время от времени польская пресса возвращается к самому значительному событию в стране — к маме маленькой девочки Мади, будто ничего важнее и нет. Всё как было, так и осталось, хуже времена были до самого кризиса — верно. Стороннему обозревателю, да и простому обывателю покажется, что ничего не произошло. Стоимость потребительской корзины медленно ползёт вверх, за ней, постоянно чуть-чуть отставая, плетётся МРОТ. Премьер отправляет в отставку за подписание крайне выгодных для Польши соглашений с Россией то одного, то другого министра, в результате чего закупочная цена на российский газ падает, а польские потребители получают 15% прибавку к счетам за пользование этим энергоносителем, но никто не выступает. Все, если честно, довольны, потому как: «Не дай бог родиться в эпоху перемен!»
Именно эта укоренившаяся на генетическом уровне мысль, старательно поддерживаемая польскими властями, СМИ и самой богоугодной из церквей — римско-католической, уже много поколений терроризирует польское общество и без того добитое ложной европейской моралью. В результате чего последнее совсем забыло, что во главе всего стоит Человек с большой буквы, а не человек — животное из класса млекопитающих.
Вообще-то, если совсем наплевать на этого несчастного, сделанного «по образу и подобию», то всё нормально. Деревенские по своему происхождению мелкобуржуазные элементы в своё время яро ратовали за передачу всех земель из рук индивидуальных собственников и государства узкому кругу частников. Они же, сегодня перебравшись в города и нажившись на своих же соплеменниках и редких гостях с востока, крайне рады постоянству, которое способствует их не то усилению, не то обнищанию. Усилению — потому как в жизни «пробиваются» их потомки, при этом не без помощи своих предшественников. Обнищанию — потому что польское государство погружается во тьму, сродни средневековью: уровень образования падает, появляется вторичная неграмотность, минимальный уровень прироста населения обеспечивается за счёт нищенствующего слоя общества, живущего на подачки органов соц. защиты, сердобольных соседей и «родзины». Последним словом обозначается rodzina — большая семья, ячейка польского общества, поддерживающая внутренние связи постольку, поскольку это целесообразно, путём проведения трёх общих встреч в течение календарного года.
Страдает от этого обнищания не только вся общество в целом, но и сам класс этих мелких помещиков, причём ничуть не меньше других. Всё-таки естественный, хоть и минимальный, прирост населения прокрадывается и в их спальни. Но коль скоро, как говорят ксёндзы: презерватив — это грех, а другие способы контрацепции и того страшнее, их потомки, воспитанные в той же идеологии, продолжают делить меж собой земли своих родителей. Делают они это до того момента, пока количество земли в собственности не перешагнёт тот барьер, после которого обязательный взнос в фонд социального страхования не поднимется в два раза, а доходность от оставшегося клочка земли не начнёт стремиться к нулю. И здесь уже остаётся единственный выход — сдать участок в аренду артелям-гигантам, принадлежащим их более удачливым соплеменникам по классу. Последние же принадлежат местным олигархам — выходцам из ПОРП (местный аналог КПСС) и зарубежным, чаще всего немецким фирмам. Именно эти крупные фирмы, ориентирующиеся на экспорт — недаром ЕС дал Польше квоты на развитие сельского хозяйства, — и становятся новыми магнатами, землю у которых так давно хотело заполучить крестьянство. Так вот и наказали нашего мелкого хозяйчика за его жадность. Получившаяся система напоминает перевёрнутое вверх ногами крепостное хозяйство — вместо помещика, живущего рентой за счёт оброка с крепостных, мы имеем крупного, работающего по последним технологиям, пользователя земли, и множество мелких хозяев, сдающих её по явно невыгодным для них ценам. В действительности же на земле работают уже третьи люди — обедневшие селяне и иногда иммигранты из Украины и Беларуси. Таков фундамент польского общества, и именно такой сценарий предлагали в своё время неолиберальные эксперты Тунису после революции — разрушить индустрию, а зарабатывать тем, что сдавать свои лачуги приезжим туристам. И в этом есть свой резон –— нет общества менее способного к солидарности и борьбе, чем общества, состоящего из таких вот мелких хозяйчиков.
Польское общество, подталкиваемое Европейским Союзом и заокеанскими «друзьями» к абсолютному неуважению к своим товарищам, своему социальному окружению, а через это, безусловно, к самому себе, так и пытается всё глубже залезть в бездонную яму индивидуализма. В частности, одним из механизмов этого является дробление системы образования на этапы, где каждый фрагмент сознательной жизни длится 3 года. Этого срока крайне мало для налаживания серьёзных межличностных взаимоотношений, а окончание каждого этапа всегда связано с некой формой аттестации, где не столь важно быть объективно успешным, сколько выбить конкурентов. Да и учителя и преподаватели, культивируя среди своих подопечных злостный индивидуализм, тоже мало способствуют сплочению молодого поколения.
Таким образом, крестьянское население, фактически оторванное от своих корней, необразованное, но переполненное индивидуалистическими стремлениями, перебирается в города. И здесь выходцы из деревень осваивают новые профессии и социальные роли — учителей, врачей и т.п., изначально требующие совсем иных этических установок. В результате, польское общество получает массы плохих специалистов с гонором (кстати, одно из любимых польских словечек и есть honor — то есть, честь), но с крайне низкой мотивацией и квалификации. Ведь новоиспечённые спецы полагают, что само по себе обладание статусом, скажем, врача, это уже достаточное доказательство их полезности и качественности выполняемой ими работы. Одновременно, более сложные и менее статусные профессии, как, например, инженера или учёного, не пользуются популярностью в обществе. Те же рационально думающие люди, что осознают важность именно этих направлений, после окончания учебных заведений вынуждены эмигрировать, в чём иногда им помогают западные компании. Таким образом, из страны вымываются последние лучшие кадры, всё далее погружая Польшу в пучину Средневековья.
Гуманитарные в самом широком смысле слова направления, которые, как уже было сказано, пользуются популярностью, поголовно ориентированы на то, чтобы культивировать и закреплять в умах молодёжи буржуазный индивидуализм. И поскольку обездоленные и малограмотные мелкобуржуазные элементы хорошо управляемы, власти не нашли ничего лучше чем последовать примеру нацистской Германии — создать врага, которым к тому же, по старой традиции, стали определённые народы за пределами Польши и этнические группы внутри неё. Всё чаще с восточной границы приходят новости о расправах над белорусскими и украинскими иммигрантами. Одновременно, в прессе можно найти только положительные возгласы о кавказских диаспорах, резко увеличившихся в бытность Леха Качиньского бургомистром Варшавы, но которые, по рассказам самих варшавян, начинают терроризировать жителей польской столицы.
Возвращаясь же к теме польской молодёжи, можно привести красивый пример: Юноша 24 лет от роду, юрист по образованию, выросший в интеллигентной семье. И он же активный участник разного рода клерикальных и националистических демонстраций, поклонник Пилсудского и Качиньского. И, участвуя в демонстрациях, он хочет добиться раскрытие российской стороной всей правды о покушении на упавшего Леха Качинского. И это человек с высшим образованием! Собственно, ещё одной иллюстрацией сказанного может выступать заявление главврача одной из польских больниц, которая с полной серьёзностью заявляла, что дерево, которое стало виновницей крушения того злосчастного Туполева, было за ночь до этого посажено российскими спецслужбами. Услышав это заявление, все присутствующие в комнате атеисты перекрестились.
Важно также подчеркнуть, что реальной помощи от польских властей польскому народу ждать не придётся. Конституция, принятая во времена сторонника связей с Россией Александра Квасьневского, прямо запрещает объединения и тем более политические партии коммунистической идеологии, ставя их наравне с фашистами и нацистами. При желании, любое социальное, независимое профсоюзное и левое движение можно объявить «коммунистическим» и поставить вне закона. Самые сильные партии в Сейме — «Гражданская Платформа» и «Право и Справедливость» формально правоцентристские, но на деле уже ничем не лучше венгерского «Йоббика». «Союз Демократических Левых Сил» и леволиберальное «Движение Паликота» на этом фоне выглядят крайне неубедительно — чему и не следует удивляться в стране, где мелкий хозяйчик напрочь вытеснил пролетария.
Каково будущее Речи Посполитой? Печальное, так как страну ожидает судьба сырьевого придатка и источника дешёвой рабочей силы, коим она является и сегодня. Страшно представить, что ждёт эту мелкобуржуазную антиутопию в отдельно взятой стране, когда до Польши по-настоящему доберётся кризис. С уходом инвесторов, крестьяне окончательно разорятся, а социальная сфера разрушится до основания. Страна окончательно погрузится во тьму Средневековья. Есть ли этому альтернатива? Может быть и есть, но трудно поверить, что воспитанный на лихом замесе из радикального индивидуализма и шовинизма польский обыватель сможет быстро научиться столь важной сегодня солидарности. Но не той «Солидарности», что разрушила жизнь и труды многих людей — причём, не только поляков — но настоящей Солидарности трудящихся Людей.
Владилен Северянов