Прошедшие 22 сентября федеральные выборы в Германии многими политологами и аналитиками заранее назывались главным политическим событием 2013 года для Европы. Думается, в подобной оценке особого преувеличения нет. Ведь Германия является основным политическим игроком и ведущей экономической державой ЕС. Если раньше «толерантнее» было говорить о франко-германском «локомотиве европейского строительства», то глобальный финансово-экономический кризис однозначно показал, что именно Германия ныне – основной локомотив европейской интеграции.
Ведь прежде всего усилия немецких властей позволили осуществить массированную финансовую помощь Греции (другой вопрос, чего потребовала единая Европа и Германия от Афин за эту помощь!). Недаром же председатель Европейской Комиссии Жозе Мануэль Баррозу не так давно заявил, что «мы обязаны Германии и её правительству» за то, что касается эффективных методов выведения европейского пространства из кризисного состояния.
Но если вопрос о том, вышел ли ЕС в целом из состояния финансово-экономического кризиса, весьма спорен, то очевидно, что Германия как ведущая держава объединённой Европы действительно преодолела кризис, причём довольно безболезненно. Более того, ФРГ, по сравнению с другими крупнейшими странами-членами ЕС (Францией, Великобританией, Италией), вышла из кризиса, явно усилившись.
Когда европейские журналисты в своих аналитических материалах, посвящённых парламентским выборам в ФРГ, отмечают, что «Германия является мотором роста и полюсом стабильности», эти метафоры не так уж далеки от истины. Имея четвёртую по объёму экономику мира, Германия по компонентам экономического роста, состояния внешней торговли и финансовой системы заметно превосходит иных европейских грандов. А в период кризиса это превосходство стало бросаться в глаза ещё явственнее.
Даже если экономический рост в ФРГ в этом году, скорее всего, не превысит и полпроцента, всё равно это гораздо лучше, чем у других ведущих стран Евросоюза. А на 2014 год эксперты пророчат немецкой экономике рост ВВП на 1,8%. По сравнению с большинством стран-членов ЕС, ФРГ более чем достойно борется с безработицей, составляющей сегодня всего 5,3% трудоспособного населения федеративной республики. Более того, за годы кризиса в Германии было создано около 200 тысяч новых рабочих мест. Уровень общественных расходов держится на отметке 45% ВВП. При этом германская социальная система продолжает оставаться конкурентоспособной и привлекательной для «внутренней миграции» из более бедных стран-членов ЕС. Это понятно, ведь в Германии очень незначительная инфляция, а средняя зарплата в месяц в переводе на отечественную валюту будет выше 150 тысяч рублей (правда, это без вычета налогов, которые в ФРГ хоть и последовательно снижаются, но всё же составляют ещё весомую цифру).
Избиратели сделали в общем-то логичный вывод о том, что успешная политика в условиях кризиса – прежде всего заслуга правоцентристского блока Христианско-демократического союза (ХДС) и Христианско-социального союза (ХСС), ведущей силы правительственного большинства, и лично канцлера и одновременно председателя ХДС Ангелы Меркель. Её личный рейтинг намного опережал уровни популярности оппозиционных политиков. Не менее 53% германских избирателей в ходе предвыборных опросов утверждали, что Меркель – лучший канцлер за весь период после воссоединения Германии. Что и говорить, высокая оценка.
Внешне вроде бы не харизматичная Меркель сумела за годы канцлерства (а она возглавляет федеральное правительство с 2005 г.) утвердить себя как сильного и популярного в народе политика. В последние годы мы регулярно сталкиваемся с недовольством населения разных европейских стран правящими элитами. Как следствие, происходит то, что на языке политологов называется политическим чередованием. Но вот как раз в Германии основной правящий блок ХДС/ХСС не только не растерял своих позиций по сравнению с последними выборами в Бундестаг (2009 г.), но даже заметно усилил свои позиции.
Напомню, что четыре года назад обе народные партии (ХДС и Социал-демократическая партия Германии, СДПГ) понесли сильные потери, показав самые слабые в своей послевоенной истории результаты и набрав тогда «на двоих» чуть более 50% голосов. Но умелая и в целом эффективная работа А. Меркель и её коллег по христианско-демократическому блоку не прошла даром. В прошлое воскресенье блок ХДС/ХСС финишировал с очень приличным результатом, набрав 41,8% голосов, что на восемь пунктов лучше прошлого показателя. Более того, ХДС/ХСС чуть было не получил абсолютное большинство мандатов, проведя в Бундестаг 311 депутатов из 630 мандатов.
Такого явного преимущества в нижней палате парламента у одной политической силы не было в ФРГ уже давно. ХДС и его верный баварский союзник ХСС (последний, кстати, находится у власти в Баварии без перерыва с середины 40-х гг.!) подтвердили свой статус действительно народных партий. Германские правоцентристы, разумеется, руководствуются в своей политике прежде всего интересами бизнес-сообщества. Но ХДС и ХСС имеют также прочные позиции среди значительной части немецких рабочих, служащих, «среднего класса». Социальная тема в предвыборной кампании А. Меркель играла вовсе не второстепенную роль. Так, она умело перехватила идею эсдеков о введении в стране системы минимальной заработной платы. Также ХДС имеет весьма «сильную» программу, относящуюся к преодолению безработицы.
Интересно, что после 22 сентября блок ХДС/ХСС остался единственной представленной в Бундестаге правоцентристской силой. Главные союзники ХДС – свободные демократы – с 4,8% голосов покидают парламент, а консервативная евроскептическая сила «Альтернатива для Германии» с 4,7% голосов не сумела преодолеть искомый пятипроцентный барьер и тоже осталась вне стен нижней законодательной палаты.
Те же, кто занял на выборах со второго по четвёртое место, относятся к левому спектру политической жизни Германии. Консервативная европейская пресса уже сделала поспешный вывод о «жестком поражении» германских левых. А на самом деле, можно ли так утверждать? В своей совокупности, партии левой и левоцентристской направленности набрали на выборах в Бундестаг 45% голосов. Это меньше, чем четыре года назад, но всё-таки, если брать в расчёт реалии европейской политики, это хороший и весьма достойный результат. Он, к тому же, свидетельствует, что далеко не все социальные и экономические проблемы в современной Германии успешным образом решены. Это так, если напомнить, что до 7 млн. немецких трудящихся, занятых на частичной работе (т.н. миниджобах), зарабатывают в среднем менее 8,5 евро в час.
Однако раздробленность и внутренний идеологический кризис, царящие сегодня в левом движении Германии, не способны привести его к общей победе. Ведущая оппозиционная партия, СДПГ, уступила христианско-демократическому блоку 16 пунктов (уже сложно вспомнить, когда такое в Германии было). И хотя СДПГ немного улучшило провальный показатель 2009 года, всё-таки её итоговые 25,7% и 192 мандата (в год 150-летия основания партии!) выглядят весьма тускло.
Кандидат в канцлеры от СДПГ экс-министр финансов Петер Штайнбрюк по многим показателям уступает действующему канцлеру. Своим снобизмом и персональным богатством, равно как и следованием открыто социал-либеральной модели, он оттолкнул многих левых избирателей. При этом нельзя не отметить, что СДПГ весьма активно вела кампанию именно на социальном поле, требуя установить общефедеральную минимальную зарплату, повысить семейные пособия, укрепить пенсионную политику. В то же время, социал-демократы изначально заявили, что не видят перспективы правительственного сотрудничества с Левой партией, сделав основную ставку на союз с «Зелёными».
На сегодня большинство политологов полагает, что руководство СДПГ, как и в 2005 году, сделает выбор в пользу «большой коалиции» с ХДС/ХСС. Но левые в СДПГ доказывают, что такое решение было бы для партии самоубийственным. Ведь именно после четырёх лет такой коалиции партия была разгромлена на федеральных выборах в 2009 г. Сейчас же СДПГ оказалась бы в рамках такой коалиции в ранге младшего и откровенно слабого партнёра.
Две другие партии левого спектра – Левая партия, ЛП (8,6% голосов и 64 мандата) и «Союз-90 – Зелёные» (8,4% и 63 депутата) – получили голосов и мест в Бундестаге на 2-3% меньше, чем в 2009 г. Иными словами, более радикальные, чем СДПГ, политические силы не смогли воспользоваться кризисом идентичности немецкой социал-демократии. Это говорит о том, что сами эти политические партии переживают схожий кризис. К слову, ещё года полтора-два назад опросы показывали, что «Зелёные» по уровню общественной поддержки стоят чуть не вровень с эсдеками. Но вот, как и 4 года назад, они снова уступили по влиянию Левой партии. ЛП впервые, хоть и с потерями, добилась статуса третьей политической партии страны. Но этот момент отнюдь не нивелирует то обстоятельство, что в партии продолжается серьёзная внутренняя борьба, а различия в уровне поддержки в восточных и западных землях по-прежнему носят очень большой характер.
Парадокс воскресных выборов, однако, состоит в том, что, не имея большинства в обществе, левые и левоцентристы неожиданно получили большинство в нижней палате парламента: 319 мандатов против 311 у блока ХДС/ХСС. Где-нибудь во Франции или в Южной Европе этого было бы достаточно, чтобы отстранить правый центр от исполнительной власти. Но в Германии, похоже, предстоит «третье издание» «большой коалиции».
Я прекрасно помню выступление председателя СДПГ Зигмара Габриеля на съезде французской соцпартии в Тулузе в октябре 2013 г. Тогда он на неплохом французском языке утверждал, что «политика консерваторов погружает Европу всё больше и больше в кризис», что необходимо сообща бороться против мер строгой экономии и урезания социальных расходов. Но вот приходит «час платежей», и мы видим, что немецкие эсдеки, выражаясь словами анонимного источника из руководства СДПГ, «хотят продать подороже свой результат христианским демократам».
В самом деле, кто теперь поверит в искренность заявлений Партии европейских социалистов (в которой, к слову, СДПГ занимает первостепенное место) о том, что социал-демократы жаждут некоего «прогрессивного большинства», чтобы реориентировать европейское строительство в социальную сторону. Вот, пожалуйста, левое большинство в Бундестаге вырисовывается. Но вместо этого, похоже, наследники Августа Бебеля и Вильгельма Либкнехта выстроятся в очередь к фрау Меркель, пытаясь выторговать побольше знаковых министерств. Вроде бы абсурд, если можно было сделать выбор в пользу собственного канцлерства? Но если взять в расчёт то, что руководство СДПГ не желает и не является в состоянии реализовывать подлинно левую политику, то всё более чем объяснимо. При таком обороте дел вполне оправданно выступать в качестве младшего и зависимого правительственного партнёра консерваторов. Другой вопрос – к каким ещё более катастрофическим последствиям это приведёт для СДПГ?..