«Даже в Швеции» — это название, вышедшей в 2000-м, книги географа Аллана Преда сразу же всплывает у меня в памяти, когда я читаю репортажи международных новостных агентств о восстании в Стокгольме. В охваченных экономическим и социальным кризисом странах Европы наблюдается также и кризис демократии, потому и городские восстания должны были вспыхнуть вновь (после предыдущих волнений в городах Франции, Греции, Англии и Испании) – рано или поздно, но это должно было повториться. Вопрос лишь: когда и где в следующий раз? Когда же вспыхнул бунт в бедном пригороде Стокгольма Хюсбю, заметно было удивление масс-медиа: «Даже в Стокгольме»!
«Кто они»? – спрашивает репортер «Sky News». «The New York Times» пишет: «Шведские бунты поднимают вопрос об идентичности». В своем историко-материалистическом анализе Аллан Пред оспаривает господствующее в нашем сознании представление о Швеции, как о стране толерантности и равенства. Он также говорит о том, что Швеция на самом деле насквозь пропитана расизмом и дискриминацией. Он пишет о «грязных метонимических уловках», при помощи которых отдельные инциденты подаются как доказательство поведения, типичного для целой группы людей или жителей всего района, что в свою очередь рационализирует проявления расизма, характерные для современной Швеции: маргинализацию, дискриминацию и социальное отторжение.
Гибель шведской социал-демократии
Удивление международных масс-медиа по поводу того, что восстание может вспыхнуть даже в Стокгольме, который считается процветающей «столицей Скандинавии», вызвано практически тотальным игнорированием всего, что происходит здесь вот уже на протяжении 30 лет. За городскими бунтами, вспыхнувшими в Стокгольме, кроются не столь видимые радикальные изменения, а именно: медленное и продуманное наступление на шведское государство всеобщего благоденствия.
Авторы книги «Трансформация шведского государства всеобщего благоденствия» (изд. Palgrave 2012) следующим образом резюмируют результаты неолиберального сдвига Швеции:
- Де-регулирование, проводимое в целях поддержки процессов приватизации и перевод государственных предприятий на рыночные принципы функционирования;
- «Респонсибилизация» (процесс перекладывания ответственности с государства на рядовых граждан – прим. пер.) – граждане вновь воспринимаются лишь как потребители и производители;
- Новые формы дисциплинарной власти (усиление надзора и выработка новых стратегий подавления городских протестов при помощи полиции);
- Новые формы управления (партнерские отношения частных и государственных структур);
- Переход от политики всеобщей занятости к концепции «постоянной готовности» (трудовых ресурсов – прим. пер.);
И таких результатов можно было достичь, прежде всего, при помощи реструктуризации самого общественного пространства и социальных взаимоотношений города.
Либерализация Швеции происходит, похоже, быстрее, чем в любой другой западной стране. В марте 2012-го газета Svenska Dagbladet опубликовала статью под названием: «Либеральная революция». На основе исследований фонда «Наследие» (Heritage Foundation – правый американский аналитический центр), проводившихся по заказу газеты «Svenska Dagbladet», в статье не без некоторой гордости говорится о том, что Швеция входит «в мировую элиту» — группу стран наиболее активно проводящих процессы приватизации и дерегулирования экономики. Авторы статьи с гордостью вспоминают о том, как 16 января 2012-го первое рекламное объявление о продаже лицензии на управление государственной школой появилось на шведском аукционе eBay, что знаменовало собой фактически триумф либерализма.
Однако за триумфом либералов кроется несколько иная реальность. В недавнем докладе ОЭСР говорится о том, что в Швеции (из 34 стран, в которых проводились исследования) наблюдается самый быстрый темп роста неравенства в доходах. И социальное неравенство наиболее отчетливо проявляется в городах – здесь наблюдается резкое разграничение между центральными районами города (где сосредоточены офисы корпораций, бюрократические учреждения, дома богатых) и бедными пригородами. С 1990-х годов происходит процесс отхода от принципов традиционной шведской жилищной политики — политики регулирования рынка жилья. Некоммерческие муниципальные жилищные компании создавались изначально для всех граждан, а заложенный в них принцип социальной ответственности предполагал обеспечение жильем семей с низким уровнем доходов. Затем эти компании были приватизированы, и теперь их интересует только получение прибыли (детальный анализ см. в работах Эрика Кларка, Карин Джонсон и Бретта Кристоферса). Дерегулирование рынка жилья в сочетании с политикой стимулирования роста городов (где слово «рост» является ключевым) неизбежно приводит к усилению неравенства. Результаты таких реформ видны невооруженным глазом – они проявляются в городском ландшафте в резко контрастирующем облике улиц и зданий. Хотя последствия данной политики проявились еще не в полной мере, но в трех крупнейших городах Швеции уже наблюдается рост количества бездомных, перенаселение домов и острая нехватка жилья. Запущенная в 1960-70-х годах программа «Миллион квартир» должна была решить проблему нехватки жилья, однако она систематически недофинансировалась и, в результате, многие из построенных в то время домов сейчас тоже нуждаются в капитальном ремонте. Однако нынче за капитальный ремонт должны уже платить сами жильцы – и это, несмотря на 50%-ное увеличение арендной платы. Многие из жильцов, соответственно, никогда не смогут оплатить ремонт домов, а в будущем жителям с низким уровнем доходов придется жить в районах, инфраструктура которых требует реконструкции.
Джентрификация и недофинасирование – это части одного процесса, который приводит процветанию одних районов города и упадку других. В бедных районах Стокгольма, согласно отчету комиссии по планированию развития городов, более 40% молодежи в возрасте 20-25 лет нигде не учатся и не работают, а более 50% детей растут в условиях бедности. Не менее важно и то, что урбанизация в ее нынешней форме способствует расовой сегрегации – центр Стокгольма стал тщательно отремонтированным анклавом белого среднего/высшего класса, а бедные пригороды становятся районами проживания не-белого населения. Стигматизация по месту жительства и внешние отличия оказывают воздействие на жизнь жителей бедных районов на глубинном уровне. Потоки капитала идут в Стокгольм и из Стокгольма, однако капитал при этом практически не перераспределяется – нет никакого «эффекта просачивания», скорее происходит «накопление капитала путем лишения прав собственности» — говоря словами Дэвида Харви. Такова оборотная сторона процветающего Стокгольма, которая кроется за красивой витриной «театра потребления» центральных районов города. А жители пригородов вынуждены бороться за достойную жизнь или даже просто пытаться свести концы с концами, тогда как общественные ресурсы постоянно либо расхищаются, либо приватизируются.
Хюсбю и вопрос демократии
Шведские и международные масс-медиа считают нынешнее восстание проблемой, связанной преимущественно с молодежью (консервативная и либеральная пресса называет виновников беспорядков вандалами и уголовниками, социал-демократическая считает причиной восстания безработицу среди молодежи). Однако, прежде всего это проблема демократии – она касается всего шведского общества в целом и требует радикальной трансформации нынешней политической системы Швеции. Анализируя парижские бунты 2006-го года, географ Мустафа Дикеч говорил, что нам необходимо воспринимать их не как «бессмысленный» грабеж и поджоги, а как неосознанное стремление к справедливости. Это касается и контекста нынешних бунтов в Швеции, однако здесь мы уже наблюдаем возникновение новых городских социальных движений, требующих своего пространства и права голоса. Именно на эти движения и следует обратить внимание, чтобы понять, каким образом можно демократизировать Швецию. В открытом письме, опубликованном в газете Aftonbladet, движение «Пантеры» из Гётеборга обращается к «пылающему народу»:
«Раз уж вы так настойчиво пытаетесь свалить все политические вопросы на полицию, то, может быть, нам тогда стоит избирать полицию, а не политиков? Еще один человек – часть нашего общества – погиб в своей квартире в районе Хюсбю. Вот потому всё и полыхает и вокруг. Но ведь вас же предупреждали».
В конце декабря, когда ночи самые длинные, в шведских масс-медиа активно проходили дебаты о расизме, культуре и языковом вопросе. И в ходе этих дебатов такие темы, как бытовой расизм, расизм в государственной системе, в культуре и в городском пространстве – сводились преимущественно к ряду банальных высказываний. Расизм, например, вновь рассматривался крайне узко – он традиционно сводился лишь к росту националистических движений в Швеции – словно бы эта тема никак не связана с белым средним классом в целом – ведь в масс-медиа, политике и науке господствуют представители именно этого класса.
Поэт Иоханнес Аниуру как-то писал:
«Мы, чьи родители родом из черной Африки, прекрасно видим, как самые умные, образованные и целеустремленные из нас получают лишь самую дерьмовую работу в Швеции. Мы видим, как на помойку выбрасывают жизни и мечты людей, и способствует этому нечто в самом шведском менталитете – на чернокожего просто не могут смотреть непредвзято. А тем временем годы идут. Просто сядьте в трамвай или в автомобиль, поезжайте в пригороды, которые растут, как грибы после дождя, и своими глазами взгляните на то, как живут чернокожие в Швеции – где-то на периферии — «с глаз долой» — там, где их проблемы можно игнорировать. Там они и живут в бедности, вынужденные бороться за существование (SVT Debatt от 10.12.2012, перевод автора).
Затем в начале 2013-го вступил в действие проект REVA («Контроль за соблюдением норм закона»). В рамках реализации программы, нацеленной на выявление и депортацию нелегальных иммигрантов, проект REVA предоставлял полиции полномочия осуществлять внутренний пограничный контроль. Множество людей рассказывает о том, как полиция останавливала их на улицах или подходила в транспорте с единой лишь целью – «обнаружить иностранцев». И, опять же, искрой, зажегшей бунты пригородов Стокгольма (как и в ряде других случаев городских восстаний) стало совершенное полицией убийство.
Вскоре после этого убийства местное социальное движение Megafonen из пригорода Хюсбю организовало манифестацию с требованием независимого расследования убийства. В полицейском рапорте говорилось, что тот человек умер в больнице – однако это была ложь – умер он у себя в квартире, и машина скорой помощи за ним не выезжала. Этот случай полицейского насилия напомнил молодым людям из района Хюсбю о том полицейском насилии, с которым им постоянно приходится сталкиваться при ежедневной проверке документов и при осуществлении полицейского контроля. Таким образом, убив человека, полиция, по сути, бензином плеснула на долго тлевшие угли.
На следующий же день после того, как начались поджоги машин, группа Megafonen организовала пресс-конференцию, на которой участники группы попытались рассказать о полицейском насилии и расизме. В ответ они услышали слова, типа: «ниггер», «гребаные обезьяны», «бомжи» — и подобные слова употребляют ведь не только по отношению к жителям района Хюсбю. Несколько лет назад аналогичные бунты вспыхнули в районе Розенгард в городе Мальмё – тогда расистские выражения полицейских даже удалось записать на видео: «грёбаные маленькие обезьяны, ублюдки». Начавшееся было расследование по факту таких вот высказываний, быстренько замяли.
Подожженные автомобили © thedailybeast.com
Комментируя события в Хюсбю, премьер-министр Фредрик Райнфельдт неоднократно призывал уважать «шведские законы» и «шведскую полицию», утверждая, что «жители Хюсбю должны сами» решить эту проблему. В его словах содержится тонкий намек на то, что жители Хюсбю – не шведы, а их проблемы – это не проблемы Швеции. Население района Хюсбю об этом, впрочем, итак прекрасно знает. Поэтому они уже достаточно давно начали организовываться самостоятельно. Они, в частности, несколько лет боролись против инвестиционного проекта «Järva-lyftet» — крупномасштабного проекта инвестирования и реконструкции района Хюсбю. Реализовываться он должен был по идее на основе диалога с жителями района, и привести в итоге к улучшению их жилищных условий. Однако жители района вскоре увидели, что «диалог» в данном случае – это лишь форма без какого-либо содержания, и он не предполагал какого-либо реального участия жителей в решении вопросов. По сути, это было лишь формальное мероприятие, не учитывающее нужд жителей района. Потому и возникло такое движение, как «Megafonen». Его участники требовали дальнейшей демократизации, что предполагает необходимость прислушиваться и к голосу маргинализованных слоев общества. Долгие годы участники движения боролись за право жителей контролировать все происходящее в их районе и самим определять свою судьбу. Они боролись против сокращений финансирования, против реконструкции и ремонта, предполагавших повышение арендной платы. В целом же они боролись за более справедливый город. В 2012-м году они захватили культурный центр района, который городские власти пытались закрыть. Их борьба за свой район вдохновила людей по всей Швеции, которые тоже начали мобилизоваться для борьбы против приватизации жилья, увеличения арендной платы и процесса замены государства всеобщего благоденствия на государство тотального контроля.
Тем не менее, после начавшихся недавно бунтов, многие стали критиковать движение «Megafonen», обвиняя его участников в поджоге автомобилей. Ответ «Megafonen» был опубликован в газете Aftonbladet:
«Мегафон» ничего не поджигает. Почему же журналисты и политические деятели так хотят, чтобы именно «Megafonen» выступили с осуждением восстания? Нашу молодежь сознательно демонизируют, чтобы никто не смог увидеть истинное положение вещей – ведь истина эта весьма неприглядна. Редакции различных изданий и полиция демонизируют нас – группу «Megafonen», утверждая, что мы несем ответственность за ныне происходящее, просто потому что мы не молчали. Мы прекрасно понимаем, какой дискомфорт, какое тягостное чувство вызывает уже сама необходимость задуматься над тем, что же действительно происходит сейчас в Швеции. Еще сложнее это сделать тем, кто отчасти виновен в происходящем: правительству, полиции и значительной части наших масс-медиа.
Мы же, со своей стороны, видим, что единственным ответом правительства на любые социальные проблемы является увеличение численности полиции. Мы видим, как грубо и жестоко ведут себя полицейские в наших кварталах. Мы слышим расистские оскорбления, видим, как людей бьют по лицу, как их избивают дубинками. Мы видим, как полицейские направляют на нашу молодежь свое табельное оружие и кричат: «стрелять буду»!
Мы видим, как систему среднего образования вновь и вновь «реформируют». Мы сами, наши братья и сестры изо всех сил стараются преуспеть в школах, которые испытывают нехватку тех или иных ресурсов. И мы видим, что своих-то детей они отправляют в другие школы. Мы видим, что жилищная политика на деле создает нехватку жилья. Мы видим, что права человека применимы лишь к тем, кто проживает в роскошных особняках. Мы видим, как арендную плату резко повышают под предлогом капитального ремонта зданий, тогда как на деле лишь слегка подкрашивают их фасад. Сейчас-то у нас уже практически все на стороне бунтующих пригородов. Многие наперебой предлагают свои варианты решения проблем, но где вы раньше-то были – до того, как начались бунты? Мы, например, были здесь изначально – мы занимались организацией помощи по хозяйству, проводили лекции и концерты для жителей района. Мы отстаивали жилые и общественные здания своего района. И мы продолжаем отстаивать наш район и весь наш город.
Новые городские движения
Вопреки распространенному мнению, шведскую демократическую систему формировали не политические деятели, а социальные движения. Сами основы шведского государства всеобщего благоденствия заложили радикальные движения рабочего класса. Массовая забастовка квартиросъемщиков (отказ платить арендную плату – прим. пер.) в 1930-х годах стала отправной точкой новой жилищной политики. Ее принцип «качественное жилье для всех» долгое время являлся основной целью политических реформ. Однако с тех пор шведское государство всеобщего благоденствия претерпело существенные видоизменения, благодаря так называемой «политической культуре консенсуса», а точнее – практике принятия решений лишь технократами, балансирующими между требованиями бизнеса и гражданского общества. Сегодня эти видоизмененные формы и являются фундаментом шведской политической культуры. Таким образом, происходит постепенный демонтаж государства всеобщего благоденствия.
Ханне Кёллер из редакции Dagens Nyheter утверждает, что бунт в Хюсбю стал своеобразным тестом Роршаха — люди ведь склонны трактовать события в соответствии со своими политическими воззрениями. Кёллер критически относится к группе «Megafonen» и так называемому «левацкому анализу». Она также утверждает, что масс-медиа и политические деятели вовсе не игнорировали проблемы района Хюсбю, приводя в качестве доказательства ссылки на статьи о районе Хюсбю, опубликованные за последние два года. Социальным движениям Хюсбю действительно удалось организовать общественные дебаты на тему о неудачах проекта «Järvalyftet»; их настойчивая борьба за свой район действительно привлекла внимание масс-медиа, однако одного лишь внимания еще недостаточно (даже если этого и достаточно для Кёллер).
Основная проблема как раз и заключается в реальном изменении ситуации на местах, и возникающие ныне по всей Швеции городские движения именно реальные изменения и считают своей основной задачей. Жители района Хюсбю не одиноки. Жители района Альбю в Стокгольме тоже ведут борьбу против приватизации муниципального жилья под лозунгом «Альбю – не для продажи! Мы – не для продажи»! В районе Гранби в городе Уппсала, в районах Скарпан, Линкопинг и Пенниганген в Гётеборг жители тоже сопротивляются планам реконструкции своих районов, так как в результате многие из них будут вынуждены съехать из-за повышения арендной платы («renoviction» — renovation+eviction – реконструкция+выселение – прим. пер.). Движение «Пантеры» из района Бископсгарден Гётебурга ведет борьбу против дискриминации, расизма и сегрегации. И это лишь некоторые из новых городских движений, возникающих ныне в Швеции. Они ведут борьбу на локальном уровне, однако требования их выходят за рамки локальных проблем. Требования этих движений становятся уже политическими. Локальные движения объединяются и совместно требуют радикальной трансформации самой модели шведской демократии, которая должна учитывать голоса новых членов общества и способствовать формированию площадки для совместного созидания альтернативного социального строя и выработки альтернативных принципов организации общественного пространства.
Пламя пожаров практически погасло, и настал час определять свое будущее.
Катарина Торн, преподаватель кафедры культурологи университета Гётебурга.
Источник: New Left Project
Перевод: Дмитрий Колесник
