Мало кто будет спорить с тем, что реформа Военно-Промышленного Комплекса является важным условием экономического развития. В качестве примера можно привести Азербайджан, создавший на основе доставшейся ему части советского ВПК эффективную промышленность «двойного назначения». Надо сказать, что уже существуют технические решения, позволяющие быстро переводить промышленность с гражданских рельс на военные и обратно. Важнейшее место здесь принадлежит программируемым станкам с ЧПУ, а также 3D-принтерам. Наиболее ценным их качеством является универсальность, что позволит оперативно менять, сообразуясь с имеющимися потребностями, номенклатуру выпускаемой продукции.
Другое дело, что для массового внедрения таких технологий, требуются серьёзные изменения экономической модели, переход от экономики «дешёвого труда» к экономике «дорогого труда». Это обусловлено как необходимостью увеличения срока службы для дорогостоящего и сложного оборудования, так и потребностью в более квалифицированных и ответственных работниках для обслуживания такой техники. Отсюда исходит требование отказа от существующей авторитарной модели менеджмента. При этом в каждом случае эта проблема едва ли может быть решена просто заменой команды менеджеров. — Об этом свидетельствуют, в частности, статьи инженера Ивана Лещинского о состоянии промышленности в России, опубликованныев журнале «Скепсис» и экспертный доклад ИГСО «Кризис Глобальной экономики и Россия» (2008).
Как это ни странно, но у этой проблемы существует дешёвое, но эффективное решение, которое, однако, будет встречено бизнес-сообществом в штыки. Речь идёт о расширении участия работников в управлении предприятием вплоть до введения рабочего контроля. Учитывая то, что по сравнению с другими отраслями, в ВПК даже сейчас велика доля квалифицированных рабочих, техников и инженеров, именно военное производство должно стать первым плацдармом новой модели производственных отношений. Немаловажно и то, что ВПК до сих пор представляет собой, несмотря на все неолиберальные реформы государства, зону публичного интереса. Проще говоря, военные предприятия не являются целиком и полностью коммерческими.
Ещё один немаловажный фактор — военное производство не может следовать современной логике массового производства. В соответствии с ней, предпринимателю выгодно — что было отлично описано ещё Олдосом Хаксли в «Прекрасном новом мире» — производить эффектно выглядящую, но ненадёжную, недолговечную и непригодную для самостоятельного ремонта технику. Такую продукцию можно выпускать и экстенсивным, «потогонным» методом, как это делается в Китае или в мексиканских «макиладорах». При этом речь идёт не только о разного рода пластиковом ширпотребе, но также о бытовой технике, инструментах и даже об автомобилях. В результате, если ещё 30 лет назад автомобиль покупался на 10-15 лет и даже по истечении этого срока часто оставался на ходу, то сейчас уже после 5-6 лет эксплуатации машина начинает разваливаться. Право дело: чем нам старое копить — лучше новое купить! Но вот военное производство таких вольностей не допускает — особенно если это массовое оружие, рассчитанное на полуобученного солдата. Конечно, по сравнению с более старыми моделями, новые автомобили требуют для своего производства меньше металла и потребляют меньше горючего. Последнее особенно важно, учитывая цены на нефть. На фоне экономичных малолитражек и даже гражданских внедорожников, военная техника выглядит каким-то анахронизмом: сравните, для примера те 33 литра бензина, которые расходует на 100 километров пути армейский двухтонный внедорожник ГАЗ-66 и те 10-12 литров, которые расходует японский грузовик (н.р. Toyota ToyoAce) той же грузоподъемности.
Что ж, наша цель — совместить надёжность и долговечность, присущую военной технике, с экономичностью и удобством гражданской. Решение этой проблемы, опять же, упирается в увеличение действительных расходов на новое оборудование, инновации и, соответственно, квалифицированную рабочую силу, без которой никакие новые технологии и оборудование нормально работать не будет. Мы не зря в качестве примера привели автомобиль Toyota – эта компания, по крайней мере, декларирует в качестве одного из своих 14 принципов делегирование полномочий подчинённым. Такие решения — не редкость для японских предприятий: в Японии успешно опробованы такие нестандартные для неолиберального капитализма методы как создание групп качества, участие всего коллектива в процессе принятия важнейших решений, поощрение новаторства среди сотрудников.
Повышение срока службы выпускаемой продукции неизбежно приведёт к уменьшению объемов выпуска. В краткосрочной перспективе это приведёт к уменьшению прибыли, которое, тем не менее, может быть с лихвой скомпенсировано. Во-первых, применение более совершенного оборудования и лучшее качество рабочей силы позволит более экономно расходовать сырьё, что также позволит уменьшить расходы на транспорт и энергоносители. В современных условиях последние составляют весомую часть в стоимости продукции, в России эта часть доходит до 50 процентов, что ставит всё промышленное производство в жёсткую зависимость от Топливно-Энергетического Комплекса. Таким образом, предлагаемые меры помогут Российской экономике, в числе прочего, слезть с «нефтяной иглы». Во-вторых, падение прибыли будет компенсироваться снижением расходов на менеджмент, особенно на бонусы и премии топ-менеджеров. В-третьих, отход от методов экстенсивного производства уменьшит износ оборудования и, соответственно, расходы на амортизацию. В этом плане повышение мотивации и ответственности работников тоже сыграет свою положительную роль, которую нельзя недооценивать.
При этом первой задачей реформированной промышленности «двойного назначения» будет создание платёжеспособного спроса. В военном компоненте речь идёт о создании нового, высокотехнологичного, но одновременно простого, дешёвого и «солдатоустойчивого» вооружения и снаряжения. Именно такая продукция может быть использована для модернизации Российской армии, в которой та давно нуждается, а также сможет восстановить пошатнувшиеся позиции России на мировом рынке оборонной продукции. В гражданском компоненте наша главная задача — наладить производство бытовой техники, электроники и компьютеров, промышленного оборудования и инструмента, способных конкурировать с дешёвой, но недолговечной и ненадёжной китайской продукцией. Борис Кагарлицкий однажды заметил, что для защиты нашей промышленности от наплыва китайских товаров, те грубо противоречащие международным стандартам условия, в которые китайские предприниматели ставят своих работников, можно расценить как банальный демпинг и ссылаясь на это принимать протекционистские меры, обоснованные именно нормами ВТО. Возможно, это и есть чуть ли не единственное преимущество России от членства во Всемирной Торговой Организации. Олнако не стоит обольщаться, так как внесение так называемой «социальной клаузулы» в пакет документов ВТО — в лучшем случае дело далёкой перспективы.
Следует учесть, что всё возрастающая скорость научно-технического прогресса ставит перед нами проблему устаревания произведенной техники. Впрочем, даже сейчас существует техническая возможность производства гражданской и военной продукции, рассчитанной на долговременное использование, пригодной для ремонта и даже модернизации своими силами. В частности, существует целый сегмент рынка компьютеров и комплектующих, предназначенный не для «чайников», а для продвинутых пользователей, которые сами собирают, настраивают, ремонтируют и модернизируют свои компьютеры.
Существует несколько технических решений, которые делают это возможным:
А) Стандартизация и унификация — то, без чего в принципе невозможна развитая промышленность.
Б) Модульный принцип — позволяет в процессе эксплуатации менять свойства и функции продукции, упрощает обслуживание, ремонт и модернизацию.
В) Открытость — позволяет неспециалисту выполнять существенный объём операций по обслуживанию, ремонту и модернизации техники.
Г) Доступность комплектующих.
Ещё одну проблему создаёт действующая система охраны интеллектуальной собственности. Надо сказать, что перенесение частнособственнического подхода на продукты интеллектуального творчества ещё раз наглядно показало абсурдность и деструктивность самого института частной собственности. Если в материальном производстве экономика, основанная на частной собственности, может быть продуктивна и сравнительно эффективна, то попытка отчуждения интеллектуального труда резко снижает его эффективность и сужает его возможности. Но и здесь существует реально действующая альтернатива в виде концепции свободного ПО, приверженцами которой являются многие разработчики и пользователи программного обеспечения по всему миру.
Информационные технологии уже не одно десятилетие являются важнейшим элементом военного дела — достаточно лишь напомнить, что первые ЭВМ и сама наука кибернетики вышли из недр армии. И если всего лишь полвека назад сфера применения информационных технологий в армии ограничивалась криптографией, связью и артиллерийскими вычислениями, то сейчас повышение мобильности войск и распространение высокоточного оружия, вкупе с общим техническим прогрессом, существенно расширило сферу применения информационных технологий.
Частнособственнический подход в сфере информационных технологий, надо сказать, вредит больше всего именно информационным технологиям двойного назначения — распределённым вычислениям, системам защиты информации, информационным сетям, электронной «начинке» высокоточного оружия. На последней стоит остановиться подробнее:
Представим себе, что электронная схема и зашитый в неё «софт» какой-нибудь зенитной ракеты защищён строгой лицензией коммерческого производителя, независимого от государства. Соответственно, если появится необходимость быстро внести изменения в «начинку» ракеты, эта лицензия может стать серьёзным препятствием. Например, в ВВС противника поступили новые средства постановки помех, которые эта ракета должна «научиться» обходить. Пока будет идти разрешение юридических вопросов, пока разработчик или сама армия будет проводить необходимую модернизацию ракеты, противник вполне может разработать и внедрить новые средства постановки помех. И это ещё не проблема, если производитель отечественный, но зачастую многие высокотехнологичные образцы вооружения имеют в себе компоненты самого различного происхождения. А ведь грамотный военный инженер может, обладая соответствующими знаниями и умениями, перепрограммировать «начинку» ракеты прямо на месте, сразу после получения соответствующих данных разведки или донесения от зенитчиков.
На первый взгляд предложенная концепция перестройки ВПК выглядит несколько утопично, учитывая катастрофический износ основного фонда предприятий и чудовищный кадровый голод. Тем не менее, именно эти обстоятельства и заставляют переходить от экстенсивного производства к интенсивному, чтобы извлечь больше выгоды из имеющихся скромных ресурсов, вместо того, чтобы бездумно добивать то, что ещё осталось от наших кадров и промышленных мощностей или бессмысленно закачивать многомиллионные средства в не работающие проекты и разваливающиеся предприятия. Кроме того, речь идёт не только о сохранении наличного потенциала, но также и о его воспроизводстве и увеличении. Самая же главная проблема заключается в том, что данная реформа самой своей сутью посягает на гегемонию сырьевых монополий и, соответственно, на существующий политический режим, обслуживающий эту сырьевую олигархию. Именно поэтому, описанная программа модернизации промышленности должна быть принята на вооружение левыми силами, для которых децентрализация власти, повышение уровня жизни населения и демократизация производства являются важнейшими целями. Только политические перемены и успех левых могут создать возможность для реализации подобной стратегии. Ведь акцент на развитие военно-промышленного комплекса, так как претворение в жизнь даже сравнительно умеренной социалистической программы не может не вызвать противодействия со стороны мирового капитала.
