Дискуссия о последствиях вступления России в ВТО перекинулась на западные экспертные круги. В отличие от наших либеральных экономистов, их единомышленники в других странах не ожидают от этого события для российской экономики ничего хорошего, вопрос стоит лишь о том, какую выгоду сможет принести это события иностранным производителям, которым повезет окончательно освоить отечественный рынок и перераспределить в свою пользу оседающие у нас нефтедоллары. Что касается нашей промышленности, то, например, знаменитый Нуриэль Рубини, прославившийся своими мрачными и, по большей части, сбывающимися предсказаниями, считает, что она в рамках ВТО не имеет никаких шансов.
Однако пессимизм Рубини в отношении будущего нашей промышленности в значительной мере перекрывается его же собственными пессимистическими прогнозами относительно будущего мировой экономики. В ближайшее время нам действительно предстоит перенести очень серьезные удары: как из-за вступления России в ВТО, так и из-за развития второй волны кризиса. Парадокс в том, что эти удары оказываются в экономическом смысле разнонаправленными.
Надо отметить, что среди западных экономистов далеко не все солидарны с Рубини, в том числе и по части российских перспектив. Дело в том, что на протяжении последних лет наша экономика демонстрирует относительно высокие темпы роста, что особенно бросается в глаза на фоне острого кризиса в странах Европейского Союза и постепенного «замедления» экономики Китая. В целом показатели стран БРИК вообще лучше, чем в большинстве западных государств и мы вполне вписываемся в эту тенденцию.
Конечно, сравнение процентов роста само по себе недостаточно информативно. При разном исходном уровне реальный «вес» каждого процента совершенно разный. В случае России немалое значение имеют высокие цены на нефть, к тому же, в силу климатических факторов, наше сельское хозяйство было гораздо менее затронуто недавними засухами, вызвавшими нехватку зерна по всему миру. Нынешняя засуха в Америке создает условия для очередного витка роста цен на зерно, что будет крайне выгодно отечественным экспортерам, но не факт, что положительно скажется на экономике в целом.
Ситуация в России имеет мало общего с тем, что происходит в Индии или Китае. Более того, на фоне множества нерешенных проблем и противоречий рост отечественной экономики выглядит крайне неустойчивым, вызывая постоянные опасения, что он может очень резко смениться спадом (стоит вспомнить, что в 2008-2009 годах спад у нас разворачивался быстрее, чем в большинстве развитых промышленных стран).
Однако реальные проблемы и противоречия имеют очень мало общего с тем, о чем говорят и спорят либеральные эксперты у нас и за рубежом. Рост отечественной экономики не вписывается в их представления о том, «как всё должно быть» и от того кажется загадкой. Либеральная публицистика доказывает, что высокий уровень коррупции и не менее высокий уровень присутствия государства в экономике являются факторами, тормозящими экономический рост. Но ни тот, ни другой тезис не имеют научного обоснования. Высокий уровень коррупции свойственен многим странам, где бурно растет производство. Ни один инвестор не откажется вкладывать деньги в проекты, сулящие высокую прибыль, на том основании, что в стране, куда он собирается вкладывать деньги, берут взятки. Вспомним известное место в «Капитал» Маркса. Обращаясь к публикациям британской прессы того времени, он констатировал, что высокая норма прибыли делает капитал готовым на любое преступление. Коррумпированные экономики как раз дают очень высокую норму прибыли, куда более привлекательную для бизнеса, чем в странах, где удается навести порядок в государственном управлении и налоговой системе. Именно эта высокая прибыль является объективной материальной основой коррупционных практик при капитализме. Взятки ведь и дают не от щедрости и не под давлением чиновников, а именно ради этой сверхвысокой прибыли. В противном случае, сколько бы бюрократы ни давили на бизнес, никто бы им ни копейки не дал. Просто неоткуда было бы взять.
Подкуп должностных лиц является совершенно нормальной и распространенной бизнес-стратегией при капитализме, о чем много писали с осуждением или с циничной иронией уже английские авторы XVIII века. Коррупция постоянно сопровождала экономический рост — и в странах Азии, и в Европе XIX века, в Америке на рубеже XIX и ХХ веков. Да и в любимой нашими либералами и консерваторами царской России особой чистоплотности ни среди чиновного люда, ни среди купцов не наблюдалось, а экономика росла, причем в некоторые периоды даже весьма высокими темпами.
Было бы неверно делать вывод, будто взяточничество и казнокрадство стимулируют развитие, но эти проблемы именно имеют не экономическую, а социальную и политическую природу. Это форма стихийного перераспределения ресурсов, работающая в органическом симбиозе с рынком: и напротив, реально успешные антикоррупционные меры часто сопровождаются «придушением» рынка (например, как это было в Южной Корее в начале 1970-х годов).
Прямой и однозначной взаимосвязи между уровнем коррупции и темпами роста или масштабами инвестиций в мировой экономической статистике не прослеживается. Эта связь существует только в сознании либеральных идеологов, которым выгодно списывать все системные противоречия нашего общества на «плохих чиновников», мешающих частному бизнесу устроить рай, если не на земле, то уж в одной отдельно взятой стране обязательно.
Что же касается масштабов государственного вмешательства в экономику и количества собственности, формально принадлежащей правительству, то, во-первых, по этим показателям мы давно уже уступаем многим другим странам (достаточно вспомнить Китай). Во-вторых, именно такие «неправильные» страны чаще всего и демонстрируют высокие темпы роста. В данном случае связь существует, только она скорее является обратной по отношению к тому, как это представляется в либеральном мифе. Хотя здесь не всё так просто. Государственное вмешательство в условиях капитализма является мощнейшим стимулом экономического роста, но насколько эффективно этот стимул сработает, зависит уже от «качества» самого государства. В сегодняшней России это «качество», мягко говоря, неважное. Но отсюда вовсе не следует, будто для ускорения развития государству нужно «сбросить» все хозяйственные функции, собственность и ответственность. Напротив, надо энергично реформировать его структуры, чтобы оно с этими задачами более эффективно справлялось.
Проблема либералов-идеологов состоит в том, что, пропагандируя капитализм, они очень плохо его понимают (что, собственно, и позволяет им его очень хорошо пропагандировать). Когда же доходит до сложных аналитических вопросов, возникают сбои. Реальные процессы и противоречия плохо поддаются интерпретации с помощью либеральных мантр.
Так и происходит в случае с экономическим ростом в России. Разумеется, наблюдаемый рост связан с высокими ценами на нефть, но если в обществе не существовало бы никаких внутренних механизмов поддержания спроса, никакие нефтедоллары не помогли бы.
Одной из важнейших причин экономического роста и притока инвестиций на протяжении 2000-х годов было то, что Россия не входила во Всемирную торговую организацию. Это давало правительству возможность, не тратя слишком больших средств на субсидии, поддерживать промышленность и сельское хозяйство запретительными протекционистскими мерами. В свою очередь, иностранные компании, стремящиеся присутствовать на нашем рынке, вынуждены были не только ввозить товары, но и вкладывать средства в производство на месте. Вступление в ВТО обрекает нашу промышленность на шок, который и в самом деле мог бы оказаться для неё роковым, если бы … не новая волна мирового кризиса.
Интерес транснациональных корпораций состоит в том, чтобы добраться до нефтедолларов, которые сегодня оседают внутри страны, стимулируя внутренний спрос и отчасти развитие нашего собственного производства. Но в условиях кризиса нам грозит резкое падение цен на нефть и как следствие — резкое падение рубля. Как ни парадоксально, в этом наше единственное спасение от ВТО. Если поток нефтедолларов прекращается, а рубль обесценивается, то вместе с ними падает и заинтересованность транснациональных компаний в нашем рынке. Тогда как конкурентоспособность отечественного производства вырастает.
Всё это похоже на внезапный потоп, спасающий нас от пожара, который мы, кстати, сами же себе устроили. Последнее, впрочем, вполне в духе отечественных традиций. Сейчас все чиновники рассказывают публике о том, как будут решать проблемы, вызванные вступлением в ВТО. Создав проблемы, они намерены теперь с ними героически бороться. Только успех в этой борьбе будет зависеть уже не от них.
Как бы ни был драматичен подобный сценарий, он дает основания для оптимизма. Тут, однако, возникает очень серьезная стратегическая проблема. Дело не только в том, чтобы подтолкнуть рывок вперед с помощью девальвационного шока, как это уже случилось с нами в 1998 году. Разница между ситуацией сегодняшней и тогдашней состоит в том, что в прошлый раз можно было использовать советские производственные мощности, чтобы резко нарастить выпуск продукции, вновь ставшей конкурентоспособной после удешевления рубля. Сейчас эти мощности изношены, советский ресурс исчерпан, а главная задача состоит в массированном увеличении инвестиций, которые надо направить на обновление инфраструктуры, модернизацию энергетики, развитие машиностроения и т.д. Всё это невозможно сделать без активного участия государства, которое должно консолидировать в своих руках и направить на стратегические задачи значительные средства, сейчас находящиеся у олигархических групп. Иными словами стоит вопрос как о пересмотре принципов экономической политики, так и о перераспределении собственности (вернее о том самом пересмотре итогов приватизации, которого так боятся). Парадокс в том, что именно либерально-рыночные решения последних месяцев загоняют экономику в ситуацию, из которой просто не может быть иного выхода, кроме не-либерального и не-рыночного.
Развитие политической борьбы программируется экономическими противоречиями. И что бы ни говорили оппозиционные либералы, главные вопросы, объективно стоящие перед страной, имеют очень мало общего с провозглашаемой ими повесткой дня. Эти вопросы будет пытаться решать действующая власть, но насколько она с ними справится? Мы не знаем, насколько лояльно будет наше правительство выполнять требования ВТО, в каком состоянии будет мировое хозяйство через год (ясно, что в плохом, но вопрос в том — насколько плохом). Да и вообще, мы не знаем, как будет выглядеть наше правительство через год-два, кто будет в нем заседать.
Короче, оснований для тревоги более, чем достаточно, но делать однозначно катастрофические выводы преждевременно. А вот о чем можно говорить с полной уверенностью, так это о том, что попытки очередной раз реформировать нашу экономику в соответствии с рецептами либеральных идеологов ни к чему хорошему не приведут.
