Борьба за пост президента Польши оказалась весьма жаркой. Еще в конце апреля этого года победа кандидата либеральной «Гражданской платформы» Бронислава Коморовского (которого некоторые российские оппозиционеры объявили чуть ли не «прокремлевским» кандидатом) казалась незыблемой. Некоторые польские социологи не исключали даже его победы уже в первом туре. После состоявшегося 20 июня 2010 года первого тура выборов наблюдатели уже не были уверены даже в победе и.о. президента во втором туре. «Делаю ставку на Бронислава Коморовского, однако в ней я уже не так уверен, как несколько недель назад», – писал обозреватель «Газеты выборчей» («Gazeta wyborcza») Яцек Жаковский.
Незадолго до второго тура выборов издание «Речь Посполита» («Rzeczpospolita») опубликовала данные социологического опроса, согласно которому кандидат консервативной партии «Право и справедливость», брат покойного президента Леха Качиньского Ярослав, опережает своего соперника с результатом 49% против 47% соответственно. И даже в ночь выборов удача чуть было не улыбнулась консервативному кандидату. Ярослав Качиньский уже успел поздравить своего соперника с победой как вдруг, после подсчета чуть более 50% голосов, Государственная избирательная комиссия объявила – с результатом 50,41% лидирует кандидат «Права и справедливости»! И только утро 5 июля расставило все на свои места – получив более 52% голосов, Бронислав Коморовский избавляется от приставки «и.о.» и становится полноправным президентом Польши. Впрочем, его соперник Ярослав Качиньский тоже показал свою силу – он получил более 47% голосов.Скоро Коморовский официально вступит в должность главы республики. Но что именно это меняет?
Голосуя в резиновых перчатках
Ярослав Качиньский отчаянно боролся за победу. Да и сама обстановка заставляла консервативного политика не терять надежды. Его по-прежнему поддерживали весьма влиятельные СМИ: телеканалы TVP1 и «Trwam», «Gazeta Polska», и «Nasz Dziennik», «Radio Maryja» и та самая «Rzeczpospolita», которая прочила ему победу во втором туре. Думаю, теперь читатель поймет, почему столь оптимистичные для Качиньского прогнозы появились именно в этом издании? Как отмечают жители Польши, у большинства костелов весела агитация исключительно за Качиньского. Это еще раз подчеркивало, к кому благоволит католическая церковь, чье слово в Польше весьма весомо. Для католического духовенства «Гражданская платформа», которую представлял Коморовский, выглядит слишком либеральной. Как ни парадоксально это звучит со стороны, закоренелый холостяк Ярослав Качиньский оказался католическому духовенству куда ближе, чем отец четверых детей и бывший преподаватель духовной академии Бронислав Коморовский, вроде бы, больше вписывающийся в образ «настоящего католика». Впрочем, в 1995 году представители польского духовенства еще более активно агитировали против лидера «Союза левых демократов» Александра Квасьневского, что не помешало тому выиграть и стать в итоге, согласно данным соцопросов, лучшим президентом в постсоциалистической истории Польши (такого звания его удостоили 52% опрошенных в мае поляков – и лишь 27% Леха Качиньского, а 11% – Леха Валенсу).
Другим фактором, играющим на руку Качиньскому, оказалась явка избирателей – лучше всего она подросла именно в регионах юго-востока страны, где находится цитадель этого кандидата. Да и само время года могло сработать на кандидата «Права и справедливости» – ему более благоволит сельский избиратель, в то время как горожане, среди которых несколько более популярен Коморовский, чем дальше в лето, тем больше погружаются в сезон отпусков.
Кроме того, если часть молодых и образованных избирателей в первый тур привлек образ кандидата социал-демократов Гжегожа Наперальского, то состязание «двух пожилых панов», чьи взгляды не так уж сильно отличались друг от друга, было бы им менее интересно. К тому же, сам Наперальский во втором туре напрямую не поддержал ни одного из кандидатов. А общественный деятель Ежи Урбан (бывший пресс-секретарь Войцеха Ярузельского, ныне главный редактор скандальной газеты «Нет»), призывая голосовать за Коморовского, предложил левым избирателям сделать это, «надев резиновые перчатки» – что демонстрирует определенные предубеждения в этой среде против кандидата «Гражданской платформы».
Претензии левых к Коморовскому вполне понятны – придерживаясь более либеральных взглядов в вопросе гражданских прав и считаясь более «европейским», он, в то же время, является сторонником либерально экономической политики. Его же соперник Качиньский неоднократно подчеркивал, что выступает против приватизации сферы здравоохранения и за контроль государства над стратегическими отраслями. Желая заполучить хотя бы часть голосов левых, он уже заявлял, и что считает весьма полезным опыт построения социального государства в соседней Германии, а сам «Союз демократических левых сил» считает неприличным называть «посткоммунистами».
Можно привести интересный пример. Если мы посмотрим на карту голосования в первом туре президентских выборов, то увидим, что среди моря территорий запада страны, поддержавших Коморовского, в Нижнесилезском воеводстве есть небольшой «остров», где лидировал Качиньский. Возможно, дело в том, что заметная доля населения этих районов связана с медными рудниками и боится, что после продажи части госпакета акций корпорации «KGHM Polska Miedz SA» последует реструктуризация находящихся в этом регионе предприятий и увольнения рабочих. В свою очередь, наблюдая акции протеста рабочих на данных предприятиях, правительство Дональда Туска (однопартийца Коморовского) пригрозило подготовкой изменений в законодательство о профсоюзах, предполагающих урезание прав профобъединений, в которых состоит менее 25% рабочих предприятия (в прошлом году на предприятиях «KGHM Polska Miedz SA» действовало 15 профсоюзов, и понятно, что ни один из них более четверти трудового коллектива не объединял). Таким образом, местные профсоюзы поддержали Ярослава Качиньского. Конечно, вряд ли последний мог надеяться, что умеренно левые в Польше массово поддержат его во втором туре – но по крайней мере на их отказ от поддержки либерала Коморовского он мог рассчитывать.
И все же никакие особенности погоды или просчеты оппонентов не помогли Ярославу Качиньскому повторить кульбит своего брата-близнеца и, отставая в первом туре, победить во втором. Здесь сыграла свою роль и позиция левых политиков. Наперальский, хотя и не поддержал никого из кандидатов второго тура открыто, все же призвал своих избирателей прийти 4 июля на избирательные участки и намекнул, что время «Четвертой Речи Посполитой» (именно так определяли свою политику братья Качиньские) прошло. Избирателям Наперальского помог определиться с выбором и бывший лидер левых демократов Александр Квасьневский, открыто поддержавший Коморовского.
Возможно, какую-то роль здесь сыграли и скандальные «ляпы» в заявлениях Качиньского, которые быстро заметили в штабе его соперника. Например, он обмолвился, что в годы пребывания во главе ЦК Польской объединенной рабочей партии Эдварда Герека (1970-1980 гг.) «оппозиционеров не сажали в тюрьмы». Но вскоре вслед за этим последовало заявление сенатора от «Гражданской платформы» Стефана Неселовского, который заявил, что сидел как раз в 1971-1974 годах – то есть при Гереке, а Ярослав Качиньский просто «фальсифицирует историю».
Как бы то ни было, Бронислав Коморовский теперь станет президентом Польши. О том, что кандидат «Гражданской платформы» – это «европейский кандидат», который наладит отношения Варшавы с Берлином, говорилось уже неоднократно. А вот что его победа принесет (если принесет) восточным соседям – России, Беларуси и Украине?
«Стопкран» и «батька»
«Если принять во внимание то, что это были президентские дебаты, то, наверное, речь шла о выборе президента США. На дебатах обсуждалось что угодно. Прежде всего то, что не входит в полномочия президента нашего государства», – писала о состоявшихся перед вторым туром теледебатах между кандидатами издание «Rzeczpospolita». Действительно, польский президент – не настолько сильная фигура, чтобы политика страны определялась именно им – даже формально. Тот, кто занимает эту должность, часто выступает не столько «мотором» польской политики, сколько «стопкранам». В его руках есть рычаги, позволяющие мешать премьеру предпринимать какие-то шаги, но меньше средств, чтобы направлять политику самому. Президент, например, может мотивированным представлением вернуть закон в Сейм на новое рассмотрение. Может отложить подписание закона, направив запрос в Конституционный Трибунал. Назначает начальника Генштаба и командующих родами войск, главу Нацбанка, судей (правда, по предложению Всепольского судебного Совета). Ратифицирует и денонсирует международные договоры, назначает послов. Впрочем, Конституция особо подчеркивает, что внешняя политика – это совместная сфера деятельности президента и премьера. Так что правомернее, наверное, поставить вопрос о том, чего же ожидать восточным соседям от тандема двух функционеров «Гражданской платформы» – Бронислава Комаровского и Дональда Туска? И насколько вообще может повлиять на эту сферу личный фактор.
Пожалуй, смена политиков в польских верхах даже чувствительнее будет не для России, а для Беларуси. Тут стоит вспомнить о заметном скандале перед вторым туром этих выборов. На теледебатах проигравший в итоге Ярослав Качиньский дал противнику повод для атаки. Говоря об отношениях с соседней Белоруссией, он заявил, что здесь нужно сочетать политику кнута и пряника, а отношения с Минском нужно обязательно обсуждать с Москвой. Его соперник (а ныне избранный президент) Коморовский, напротив, заявил, что это неприемлемо и «противоречит национальным интересам Польши». Он отметил, что Варшава должна напрямую вести переговоры с Лукашенко и делать это более жестко. Более того, он специально добавил, что нужно расширять поддержку неправительственных организаций, действующих на белорусской территории, не ограничиваясь одним лишь Союзом поляков Беларуси.
Собственно говоря, белорусско-польские отношения заключены в своеобразный «нелюбовный треугольник». Во-первых, польские политики не могут забыть и о той роли, которую их родина играла в Восточной Европе во времена Речи Посполитой, и о притязаниях на положение «ворот ЕС на Восток». Естественно, Варшава и сейчас пытается играть активную роль в восточноевропейской политике. Скажем, став одной из инициаторов программы «Восточное партнерство» – своеобразного «мостика» ЕС к постсоветскому пространству. В европейских структурах, отвечающих за восточноевропейскую политику, также заметную роль играют поляки. Например, главой делегации Европарламента по связям с Белоруссией является гражданин Польши Яцек Протасевич. Минск в последнее время и сам пытается активно сближаться с ЕС, но в этом смысле ему гораздо выгоднее работать с наиболее влиятельными державами Европы, чем с периферийной Польшей, чьи возможности ограниченны, зато амбиции очень велики.
Во-вторых, Варшава традиционно считает себя покровительницей польских общин в зарубежных странах, а также тесно связана со структурами католической церкви, действующими на постсоветском пространстве. По имеющимся данным, в Беларуси проживает около 400 000 этнических поляков. В польских СМИ иногда можно прочесть цифру в один миллион белорусских поляков (то есть, более 10% населения республики), но в этом случае вместе с поляками обычно считают белорусских католиков. Кстати, сами представители Римско-католической церкви чуть более осторожны в подсчетах – они причисляют к католикам 5-7% населения республики. Польша – важный источник пополнения католического духовенства в Беларуси.
Естественно, официальный Минск не очень радует, что на его граждан кто-то оказывает влияние со стороны. Кстати, оппозиционные настроения действительно заметны среди католиков и поляков республики. Стоит отметить, например, что единый оппозиционный кандидат на прошлых президентских выборах в Беларуси – католик Александр Милинкевич. Между прочим, сам Александр Лукашенко активно пытается наладить отношения с руководством Римско-католической церкви напрямую, скажем, в 2009 году побывав с визитом в Ватикане.
Данный фактор уже провоцировал немало конфликтов. Много крови Минску и Варшаве попортил конфликт вокруг Союза поляков Беларуси. Точнее, двух Союзов – легального и ориентированного на официальные власти, и незарегистрированного и этим властям не подчиняющимся. Раскол в Союзе поляков произошел еще в 2005 году, но «хвост» тех конфликтов тянется до сих пор.
В-третьих, это экономические отношения двух стран. Возможно, обладай Польша гораздо большими материальными возможностями, отношения между Варшавой и Минском строились бы на другой основе. Однако экономические возможности западной соседки Беларуси довольно ограничены. К тому же, торговля с Польшей занимает лишь около 4% общего товарооборота Беларуси.
В принципе, непрекращающиеся конфликты Москвы и Минска должны были бы подтолкнуть Беларусь к сближению с Польшей. Хотя бы для использования возможностей польских портов для выхода к морю. Однако в Минске наверняка понимают – у Москвы много способов оказывать давление на Беларусь извне (это демонстрируют те же «энергетические войны»), но мало возможностей воздействовать на республику изнутри. А вот у Польши – благодаря польской общине и католической миссии – таких возможностей несколько больше. Минск будет их опасаться, что может провоцировать новые конфликты с Варшавой.
С Польшей и Украиной ситуация немного напоминает белорусскую. Польские издания уже высказывали опасения, что при Викторе Януковиче возможности по поддержке извне украинских неправительственных организаций сократятся. Так что и при миролюбивой риторике польского руководства, это наверняка будет провоцировать новые трения. А для серьезных инвестиций в украинскую экономику (что позволило бы усилить влияние на Киев) возможности Польши весьма ограниченны.
Мало «Газпрома»
С Москвой в этом смысле все чуть более оптимистично. Политики из «Гражданской платформы», видимо, оценивают свои возможности более реалистично, чем в свое время братья Качиньские с их соратниками, и понимают, что прямое противостояние с Москвой им мало что даст. Отсюда – готовность к компромиссам с Кремлем. Например, не так давно «Газпром» сумел договориться с Польшей о более низких тарифах на транзит газа в страны Европы, чем с Белоруссией, даже добившись освобождения от уплаты задолженностей по транзиту за последние 4 года в размере около $180 млн.
Однако вспомним итоги визита Владимира Путина в Польшу в прошлом году, когда российский премьер вел переговоры со своим польским коллегой Дональдом Туском, на которого в Москве возлагалось столько надежд. Да, польский премьер Дональд Туск оказался больше склонен к конструктивному диалогу с Россией, чем его предшественники или тогдашний президент Лех Качиньский. Однако сфер, в которых могло бы развиваться российско-польское сотрудничество, оказалось очень немного. Из решенных в ходе того визита вопросов можно вспомнить сотрудничество в реализации культурно-исторических программ. Из обсуждаемых – увеличение поставок в Польшу российского газа. Зато давние противоречия никуда не делись – от «Северного потока» до конфликта интересов Москвы и Варшавы в попытке влиять на политику на постсоветском пространстве. Таким образом, проекты по сотрудничеству между двумя странами пока не «перевешивают» противоречий между ними. А это значит, что в ближайшем будущем противоречия в российско-польских отношениях останутся, а вот, чтобы наладить сотрудничество друг с другом нужно будет предпринять немало усилий.
