Редактор отдела философии и культурологии журнала «Знание-Сила». Автор более 600 публикаций в бумажной и электронной периодике, в научных и литературных сборниках.
Жёлтый свет фонарей тёмным зимним утром - ведут через двор в детский сад, жёсткий хруст снега под валенками (да-да! На Черёмушкинском рынке тогда продавались валенки - и галоши к ним, блестящие, с волнующе-малиновым горящим нутром). Вокруг всё огромное: огромные взрослые, огромные машины, огромные тени, огромный-огромный, бесконечный - страшно представить! - день впереди. Зябко. Детство, раннее и страшное, большое и чужое, как тёмное утро.
Вот честное слово: если мне когда-то и удается чувствовать себя категоричным подростком, всем своим существом восстающим против фальшивых условностей и лживого лицемерия, то это как раз 8 марта.
20 февраля 2010 года мир отметит одну незаметную годовщину: конец первого года второго столетия существования футуризма — его присутствия в составе европейского воздуха, в структуре европейских смыслов.
Как это часто случается с классиками, «он умер в январе, в начале года». Уж конечно, не одна я вспоминала 28 января эти слова, сказанные Иосифом Бродским вслед Томасу Стернзу Элиоту в год моего рождения.
20 февраля 2010 года мир отметит одну незаметную годовщину: конец первого года второго столетия существования футуризма — его присутствия в составе европейского воздуха, в структуре европейских смыслов.
Как это часто случается с классиками, «он умер в январе, в начале года». Уж конечно, не одна я вспоминала 28 января эти слова, сказанные Иосифом Бродским вслед Томасу Стернзу Элиоту в год моего рождения.
Характерная черта нашей с вами современности – не просто идеализация «мифа» (в ту или иную сторону – неважно: миф как нечто замечательное или как нечто ужасное и опасное), но и громадное его преувеличение, сопоставимое разве что с преувеличением роли «разума» в предшествующую культурную эпоху.
У января металлический привкус беды.
Это он – самый горький из месяцев года, а вовсе не ноябрь, за которым обещается все-таки сладкий, густой и плотный декабрь с рождественско-новогодними золотистыми радостями – пусть самообманными, какая разница, главное, что радостями.
Характерная черта нашей с вами современности – не просто идеализация «мифа» (в ту или иную сторону – неважно: миф как нечто замечательное или как нечто ужасное и опасное), но и громадное его преувеличение, сопоставимое разве что с преувеличением роли «разума» в предшествующую культурную эпоху.
Прошлое как предмет внимания и какого-никакого знания появилось в непрофессиональном – массовом – сознании исторически совсем недавно: всего-то в XIX веке.
Прошлое как предмет внимания и какого-никакого знания появилось в непрофессиональном – массовом – сознании исторически совсем недавно: всего-то в XIX веке.
Черный ноябрь, обнажение мира до корней. Врастание его, лишенного листьев и снега, всех суетных самообманов весны, лета и осени – в свою последнюю правду.
Черный ноябрь, обнажение мира до корней. Врастание его, лишенного листьев и снега, всех суетных самообманов весны, лета и осени – в свою последнюю правду.
А все-таки в жизни есть ни с чем не сравнимые радости, не отменяемые никакими биографическими и историческими обстоятельствами. Вот идешь к метро и знаешь, всем телом чувствуешь: а в рюкзаке у меня – книжка. И сейчас мы с ней останемся один на один.