Приглашение в Тбилиси пришло для меня несколько неожиданно. На протяжении многих лет новости, приходившие из Грузии, не слишком радовали. Официальная пресса ритуально обругивала «антироссийский режим» Михаила Саакашвили, а либеральные публицисты столь же неизменно восхищались успехами грузинских реформ - победой над коррупцией и твердой проамериканской ориентацией правительства. Создавалось впечатление, что никого кроме агрессивных националистов и не менее агрессивных неолибералов здесь нет. Вернее, нет в политике.
Последнее десятилетие ХХ века у нас в стране характеризовали двумя терминами. Одни говорят про «лихие девяностые», а другие про «время надежд». Ясное дело, оба термина идеологически и политически окрашены. И окраску эту придает им отношение говорящего к последующему десятилетию. В первом случае хаос, беспорядок, неопределенность и беззаконие, царившие в России времен Ельцина, противопоставляют порядку, стабильности и предсказуемости, установившимися в годы правления Путина. Во втором случае подчеркивают динамизм постсоветского десятилетия, на смену которому пришел новый «застой». 1990-е годы представляются эпохой свободы, в противовес авторитаризму и контролю, типичных для следующего десятилетия.
80-летие Михаила Горбачева вызвало у либеральной интеллигенции среднего поколения внезапный, хотя и вполне объяснимый приступ ностальгии по временам Перестройки. Юбилей всегда является поводом для того, чтобы произносить разные позитивные слова.
Сообщение о том, что примерно шестая часть населения планеты - миллиард человек - страдает от недоедания, осталось на втором плане в общем потоке новостей, затерявшись между репортажами из революционного Египта и рассказами про то, как президент Медведев заботится о нервной системе российских коров.
Год за годом я мучаюсь в конце октября, когда день становится коротким, ночи длинные, а вставать надо во тьму - по летнему времени, которое вопреки законам природы требует, чтобы мы принимали шесть часов утра за семь.
Сообщение о том, что примерно шестая часть населения планеты - миллиард человек - страдает от недоедания, осталось на втором плане в общем потоке новостей, затерявшись между репортажами из революционного Египта и рассказами про то, как президент Медведев заботится о нервной системе российских коров. К тому же голод на планете давно уже стал хроническим бедствием, жертвами которого даже в более благополучные годы становятся миллионы людей.
Год за годом я мучаюсь в конце октября, когда день становится коротким, ночи длинные, а вставать надо во тьму - по летнему времени, которое вопреки законам природы требует, чтобы мы принимали шесть часов утра за семь. В последние выходные октября кошмар прекращается. Страна переходит не на зимнее время, нет никакого зимнего времени, а просто на нормальное, астрономическое.
Как только случился взрыв в «Домодедово», поиски «кавказского» или «исламского» следа начались незамедлительно. В рассказах очевидцев появилась и женщина в черном, и подозрительный мужчина восточной внешности, тут же нашли и голову араба, появились подробности о попытке террориста прорваться в зону досмотра, хотя на видеозаписи отчетливо видно, что взрыв происходит у кафе «Азия» или даже прямо в кафе.
Среди африканских стран Тунис меньше всего походил на зону нестабильности. Многие проблемы соседей обошли его стороной. Здесь нет ужасной перенаселенности, с которой сталкиваешься во многих странах «третьего мира», города не пугают иностранца видом ужасающих трущоб, как в Бомбее, Найроби или даже Каракасе. Здешний образ жизни меньше всего напоминает об «ориентальной экзотике».
Третье президентское послание Дмитрия Медведева ждали гораздо менее напряженно, чем два предыдущих. Первое было интересно хотя бы тем, что было первым: хотелось услышать собственный голос нового президента. Кстати, оно и оказалось в итоге наиболее содержательным, поставив, хоть и в самых общих чертах, вопрос о политической реформе. На этом фоне от второго послания ждали чего-то значительно большего, но не дождались.
Представьте себе такую картину: вскоре после кишиневского погрома собирается в эмиграции второй съезд РСДРП, и делегаты горестно рассуждают: почему же у черносотенцев получается организовать массовое выступление, а у нас - нет. Невозможно такое представить? Разумеется. Абсурд? Конечно. Но не меньшим абсурдом являются и дискуссии сегодняшних левых, которые то сетуют на организационное превосходство фашистов, то жалуются на то, что власть к неонацистам проявляет больше терпимости, чем к левым радикалам.
Как и любая пиар-акция, погром на Манежной площади преследовал очень простые цели: привлечь к себе внимание и спровоцировать общественную дискуссию именно по тем вопросам, которые были поставлены устроителями мероприятия. Технология проста и отработана. Ею всегда пользовались и правые, и левые, и либералы, и нацисты, и антиглобалисты, и черносотенцы. Насилие - мощнейший пиар-инструмент, оно автоматически выводит вашу новость в информационный топ.
Если в России произойдет смена власти, то случится это не в результате народной революции, подлинной или «оранжевого» окраса. Не в результате военного переворота. И уж тем более не по итогам выборов (про последний вариант можно было бы, впрочем, и не вспоминать). Единственная форма, в которой может произойти у нас нечто подобное, - это бюрократический переворот. Ведь только на первый взгляд кажется, будто замена одних чиновников другими - дело чисто техническое, административное. На самом деле это и есть политика. Единственная политика, которая у нас возможна.
Мы все любим Францию. Даже либеральная российская публика, возмущающаяся любыми проявлениями социального гнева на Западе, для французов готова сделать некоторое исключение. Они же такие обаятельные и красивые, эти французы!
Два года назад, когда в Пекине проходил Азиатско-европейский народный форум (АЕНФ), участники дискуссий были полны надежд и энтузиазма. Название форума, конечно, несколько вводит в заблуждение. Его собирают не представители «народа», а представители гражданского общества, причем в первую очередь - интеллектуалы и эксперты.