© Christoph Hitz
Критика религии сегодня, несомненно, актуальна. Однако, к сожалению, ниша занята в основном буржуазными авторами, которые предполагают, что с религией можно бороться исключительной «силой убеждений», а материальные факторы, которые нужно учитывать в первую очередь при рассмотрении феномена массовой религиозности, попросту игнорируются. Главная ошибка заключается в том, что религия воспринимается в отрыве от способа производства, экономических отношений, социальных основ того или иного государства. Религия рассматривается вообще как «зло». При этом забывается самое важное. Марксистская критика религии в основном рассматривается как нечто несущественное, поскольку, как часто говорят сами «новые атеисты» (вроде Питера Богоссиана), марксизм – это и есть религия. И поэтому даже рассматривать отдельные доводы не стоит. Это популярно изложено также в книге Дмитрия Казеннова «Жизнь без бога. Где и когда появились главные религиозные идеи, как они изменили мир и почему стали бессмысленными сегодня». Однако все же стоит вспомнить основные моменты.
«Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни,— отражением, в котором земные силы принимают форму неземных». (Фридрих Энгельс)
«Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своём положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия». (Карл Маркс)
«Надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс». (Владимир Ленин)
Нужно или учитывать все факторы, дабы рассматривать общество в целом, либо же надо просто «признать», что религия – это зло, и единственный доступный способ борьбы с ней – полемика с верующими.
Причем важно всегда напоминать, что западное общество – абсолютное благо, и его достигнуть очень легко – достаточно отказаться от религии и «прочих предрассудков». Однако на практике принятие западной модели для отсталых стран заканчивается тотальным разорением, гражданской войной и, конечно, «демократией» на бумаге, т. е. на официальных документах правительства. На самом же деле возможностей для реализации модели «зажиточных стран» просто нет. Развитые страны поддерживают такое положение, в том числе при помощи военной силы, поскольку «справедливое распределение» ресурсов земли уже не сможет гарантировать доминирование центра над периферией.
Но «новые атеисты» это просто игнорируют. Покойный Хитченс вообще говорил, что оккупация Ирака – благо, потому что было 11 сентября. Сегодня мы видим плоды этого «блага» – тотальную демократизацию Ирака и экономическое развитие во всей красе.
Теперь попробуем рассмотреть основные теоретические постулаты сторонников «Нового атеизма». Основа их критики заключается в том, что она [религия] бессмысленна и понимается исключительно как зло, но зло, основанное только на «священном писании» и богословских толкованиях. Мол, этого достаточно, чтобы заразить людей «вирусами мозга». Грубо говоря, есть некие шаманы, которые быстренько состряпали какую-то идею, затем ее стали распространять среди общества, а потом родители передали это «знание» своим детям. Так все это якобы и работает.
В основе такого подхода – теория мемов. Если шире – биологизаторство. Необходимо все процессы описывать с точки зрения биологии и физиологии, что и делают в основном «Новые атеисты». Во многом это напоминает «вульгарный материализм» Молешотта и социал-дарвинизм Спенсера. Подобные деятели либо игнорируют психологию (и многие гуманитарные науки) в целом, либо даже периодически объявляют ее лженаукой, поскольку, очевидно, проще сравнивать людей с муравьями и объявлять капитализм «естественным явлением», чем искать реальный источник проблемы, который часто напрямую связан с борьбой классов.
Ленин совершенно верно говорил:
«Есть такое латинское изречение «cui prodest», — «кому выгодно?». Когда не сразу видно, какие политические или социальные группы, силы, величины отстаивают известные предложения, меры и т. п., следует всегда ставить вопрос: «Кому выгодно?». Не то важно, кто отстаивает непосредственно известную политику, — ибо для защиты всяких взглядов при современной благородной системе капитализма любой богач всегда сможет «нанять» или купить, или привлечь любое число адвокатов, писателей, даже депутатов, профессоров, попов и так далее. Мы живем в торговое время, когда буржуазия не стесняется торговать и честью и совестью. Бывают и простачки, которые по недомыслию или по слепой привычке защищают господствующие в известной буржуазной среде взгляды».
Неудивительно поэтому, что «Новые атеисты» – последовательные апологеты буржуазии. Сэм Харрис в этом плане радикальнее всех, поскольку он заявлял на прошлых выборах США, что лучше пускай победит консерватор, но мормон, чем «социалист» Обама. Конечно, все эти деятели относят себя к «элите», а люди, которые не разделяют их взглядов, – просто невежды.
Теперь о самой критике. «Новые атеисты» действительно изучают традиционные религиозные тексты и богословие. Они часто правильно критикуют абсурдные догмы. Однако они, биологизаторы, игнорируют социальную основу религии. Отсюда выходит, что верующие для них не такие, какие они есть в действительности, а такие, какими они должны быть, исходя из представлений профессоров-позитивистов.
Дабы хоть немного разобраться в социальных явлениях с научной точки зрения, вероятно, не помешает хотя бы ознакомиться с работой Дюркгейма «Об образовании», где популярно объясняется, почему в обществе есть разница между тем, как есть, и тем, как должно быть.
Сюда же можно добавить понятие из религиоведения – народная религия. Иными словами есть богословие, а есть народная религия. Разница тут принципиальная. Но биологизаторы считают, что мем – полноценный, т. е. все верующие «заражены» идеей культа, а соответственно должны понимать культ.
Реальность же говорит о том, что верующие вообще, как правило, даже представления не имеют о том, что есть культ. Несколько примеров из истории:
«У москвитян вся вера и все средство к спасению состоит в способе креститься, так как весьма мало между ними таких, которые бы знали самые обыкновенные и самые краткие молитвы. Поистине замечательно, сколь слабо у москвитян знание религии и с какой гордостью гнушаются они пользоваться какой бы то ни было наукой иноземцев» («Дневник путешествия в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леопольда I к царю и великому князю Петру Алексеевичу в 1698 г., веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом»).
«Русский народ ничего не понимает в своей религии… он смешивает бога со святителем Николаем и последнему готов даже отдать преимущество… Догматы христианства ему совершенно неизвестны» (Миссионерское обозрение, 1902, т. II).
«По крайней мере, в первые годы своего христианства новокрещенный Василий (Владимир Святославич) не многим чем отличался от язычника Владимира, хотя усердно и выполнял богослужебный культ, вывезенный из Греции. Подданные великого князя, окрещенные славяне, тоже не ушли далее своего вождя: не без сожаления они изрубили свои недавние кумиры, насмеялись над своей прежней святыней, привязав ее, избитую палками, к конскому хвосту, и сейчас же обратились к новой внешности, к только что привезенной обрядности: в ней стали видеть своего нового бога, в ней проявлять свою лучшую веру» (Церковно-общественная жизнь, 1906, № 38).
Подобная ситуация в целом характерна и для современного общества, в том числе и западного. Не говоря уже о веках почти всеобщей безграмотности. Люди, которые формально относят себя к верующим, могут не верить в бога или в загробную жизнь, и это совершенно нормальное явление. Если задать вопрос прямо о догматах, то, вероятно, и 1% вряд ли что-то сможет сказать по существу.
Именно поэтому «белые пятна» бьют мимо цели. Противоречия и несуразицы в Библии не трогают верующих постольку, поскольку все эти догмы для них вообще несущественны. Взгляды обывателя – сборная солянка. По опросам «Левада-центра», более 50% россиян верят в предсказания, более 40% – в вещие сны. А 26% считают, что землю регулярно посещают инопланетяне.
А ФОМ провел опрос на тему загробной жизни. Только 31% верит, что будет жизнь после смерти. Причем библейской версии придерживается лишь 7%. Поэтому, конечно, сложно сказать, что общественная психология верующих в целом соответствует религиозным догматам. Так что критика в основном бьет мимо цели. Религия работает исключительно как идеология правящего режима. Ее суть прекрасно изображена на дореволюционной иконе:
Как видно, один – пророк, другой – правитель, третий – бога служитель, а крестьянин должен работать. И это именно то, что нужно для спасения души.
Хорошо об этом еще сказал Наполеон:
«Я вижу в религии не столько таинство воплощения, сколько таинство общественного строя. Она вносит в мысль о рае идею равенства, которая спасает богатых от резни со стороны бедных».
Сам он религиозным не был, однако сделал все, чтобы «возродить» авторитет католической церкви во Франции.
И, конечно, мнение дореволюционного православного духовенства:
«Для того чтобы удалить из сердца пролетария недовольство и отчаяние, нужно указать ему за мрачными тучами скорбей и бедности, которые его окружают, лазурное небо вечных наслаждений в обителях отца небесного, которое открывает религия. Отнимите у пролетария религию, и вы напрасно будете убеждать его быть скромным и уважать права другого: он, может быть, будет молчать до поры до времени, но при удобном случае разорвет свои цепи» (Православный собеседник, 1909, т. II).
В древнем Египте и Риме все было еще интереснее: правителей называли иногда богами, иногда родственниками богов, и любая религия, конечно, благословляла существующий строй. Была эксплуатация, а позиции религии поддерживались со стороны правящего класса.
Любой верующий должен понимать, где его место, он должен смириться со своим положением. А в теоретическом смысле он может только знать то, что «всякая власть от бога», знать, как правильно креститься, какому святому в случае болезни молиться, кому и как приносить жертву, сколько денег отдавать служителю культа. Этим в основном и ограничивались теоретические познания большей части верующих.
Короче, типичный верующий не такой, каким его видит профессор – пропагандист буржуазного атеизма. И суть религиозности в данном случае заключается в социальной основе конкретного общества. Т. е. если изменятся социальные основы, то может исчезнуть и религиозность.
Без изменения социальных основ критика религии вряд ли может радикально изменить ситуацию в той или иной стране. К этому еще стоит добавить, что община верующих – крепкое объединение. Взять тех же мормонов и их типичную среду обитания. Там семьи взаимосвязаны, и если один человек скажет, что он больше во все это не верит, то фактически просто совершит социальное самоубийство. От него отвернутся родные, друзья. Ему самостоятельно придется решать многие проблемы. И ради чего?
Вот свидетельство бывшего адвентиста, к примеру:
«Первые годы самостоятельной жизни дались мне нелегко. Для меня лично они были мрачными, саморазрушительными… Когда с малых лет тебе твердят, что с тобой что-то не так, что ты плохой человек, поневоле растешь с верой в это. А когда с тобой перестают общаться друзья, когда кто-то стреляет в тебя лишь потому, что ему не нравится твой роман – что ж, это тоже не способствует росту самоуважения. Меня засосал предсказуемый водоворот депрессии, самобичевания и алкоголя».
Вероятно, многие предпочтут остаться в общине. Им проще избавиться от любой информации, которая мешает жить в гармонии с собой.
Изменились социальные основы государства в западных странах послевоенного периода. Т. е. становление «государства всеобщего благоденствия». Несмотря на то, что это, в сущности, реформизм, причем за счет угнетения неразвитых стран, все же достаточно быстро само по себе социальное государство стало большей ценностью, чем собственно религия и проч. идеология.
Отсюда и процессы, которые радуют «Новых атеистов». Профессор социологии Фил Цукерман о ситуации:
«Сто лет назад в Канаде только 2% населения говорили о том, что они не принадлежат ни к какой религии. Сегодня таких 30%, и примерно каждый пятый заявляет, что он не верит в бога. Сто лет назад в Австралии лишь 1% населения был нерелигиозным. Сегодня примерно 20% австралийцев заявляют о своей нерелигиозности. Сто лет назад в Голландии 10% населения были религиозно неаффилированными, сегодня таких больше 40%. В современной Великобритании примерно 50% населения заявляет о своей нерелигиозности, то же самое справедливо для Швеции.
Дальше больше: 61% чехов, 49% эстонцев, 45% словаков, 34% болгар и 31% норвежцев не верят в бога. Во Франции таких людей 33%, в Бельгии 27%, в Германии 25%. Самая последняя информация по Японии показывает значительный рост секуляризации. Шестьдесят лет назад примерно 70% японцев придерживались религиозных убеждений. Сегодня это число составляет примерно 20%. Такие уровни атеизма, агностицизма и общей нерелигиозности не только удивительны, но и исторически беспрецедентны».
Именно социально-ориентированная экономика – источник падения религиозности в западных странах. И это подтверждает классическую марксистскую критику религии, а не взгляды буржуазных атеистов.
Еще когда говорят о западных странах и религии, то часто указывают на то, что США – исключение. В действительности это не так. В США социальное государство не так сильно развито, и там в значительной мере все зависит от того, в каком штате проживает человек.
Исследователь Д. Козол отмечал:
«Примерно, от 60 до 80 млн американцев являются неграмотными или полуграмотными, от 23 до 30 млн полностью неграмотны, т.е. фактически не могут читать и писать».
К этому можно добавить цитату академика РАН В.И. Арнольда:
«Американские коллеги объяснили мне, что низкий уровень общей культуры и школьного образования в их стране — сознательное достижение ради экономических целей. Дело в том, что, начитавшись книг, образованный человек становится худшим покупателем: он меньше покупает и стиральных машин, и автомобилей, начинает предпочитать им Моцарта или Ван Гога, Шекспира или теоремы. От этого страдает экономика общества потребления и, прежде всего, доходы хозяев жизни — вот они и стремятся не допустить культурности и образованности (которые, вдобавок, мешают им манипулировать населением, как лишённым интеллекта стадом)».
Поэтому США нельзя считать исключением, там просто другая ситуация. А ценности Европы в том числе выражаются в том, что если сторонников культа с каждым годом становится все меньше, зато когда правительство объявляет, что будут сокращения либо урезания в социальной сфере, то люди тут же собираются на массовые акции для отстаивания своих прав. Это уже и есть полноценная социальная группа, которая осознает свои интересы в реальной жизни, а не довольствуется проповедями о «загробной».
