Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной, –
Не я один. Нас много. Я – живой
Чтоб плоть моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
В статьях и книгах на социальные темы я нередко встречаю утверждения, что люди старшего возраста более ограничены в их интеллектуальной активности, что они не способны, или, по крайней мере, менее способны, чем молодые, формировать новые умения и навыки или усваивать новую информацию. Некоторые авторы заходят так далеко, что утверждают, что после 35 лет новые связи в мозге больше не образуются, подразумевая, очевидно, что дальше все только ухудшается. Утверждения такого рода чаще всего встречаются рядом с рассуждениями о позднем советском периоде, когда нами правили люди, мягко говоря, немолодые, и помните, как тогда все было плохо?
Полезно вспомнить, потому что опять же и Путин не молодеет, а про Зюганова так и подумать страшно. Утверждается, что стоит только убрать стареющих правителей и наводнить органы власти молодыми людьми, и все моментально образуется.Почему-то тем, кто приводит подобные аргументы, не кажется, что смешно сводить сложнейшие процессы к такому простому показателю, как возраст людей, оказавшихся на вершине власти. Красочные детали поздних советских лет легко вытесняют из сознания тот факт, что поворот от хрущевской оттепели к режиму, который мы называем брежневским, реально произошел в конце шестидесятых – начале семидесятых годов, когда Брежнев и его сотоварищи были людьми во всех отношениях разумного возраста. Да и позднее, когда пронеслась пятилетка пышных похорон, рухнул Советский Союз, и к власти пришли люди намного моложе тех, кого не так давно всенародно похоронили, стало-ли так уж лучше – на этот счет мнения сильно разделились. Я уже и не говорю о том, что молодой молодому, как и старый старому, рознь. На вершине пирамиды власти народу-то помещается немного, то есть товар это штучный. Так уж ли это несомненно, что пожилой человек непременно глупее, консервативнее, интеллектуально ущербнее молодого? Для солидности, под такого рода рассуждения обязательно подводится биологическая подоплека, потому что ведь никто же не станет спорить с выводами такой серьезной науки, как биология. Если биология говорит, что пожилые люди биологически не способны так же успешно выполнять умственные функции, как молодые, ну значит не способны. Это всякие там социальные аспекты можно как-то скорректировать, а против биологии куда деться?
Ей богу, не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать, когда все это читаешь. Казалось бы, если уж привлекать научные соображения, то полезно ознакомиться с реальными научными данными во всей их полноте, а не жонглировать околонаучными предрассудками отобранными с пристрастием для подтверждения нужной теории. Не грех так же и в целом подойти к вопросу научно, а как известно, то, без чего никакого научного рассмотрения быть не может есть старое доброе (подвергай все сомнению). Безапелляционные заявления с наукой вяжутся плохо, даже если они опираются на какие-то доказательства, а уж если нет – так тем более. Я не думаю, что найдется человек, сомневающийся в том, что умственная деятельность человека меняется с возрастом. Однако когда мы пытаемся наполнить это безусловно верное, но весьма абстрактное утверждение конкретным, желательно научно обоснованным содержанием, все оказывается совсем не так просто.
Так что-же знает биологическая наука о том, что происходит с нашим мозгом и нашим интеллектом в процессе старения? На удивление немного, хотя предмет исследования этот сейчас на Западе очень популярен по понятной причине – население стареет. Возрастные изменения памяти, скорости умственных операций, гибкости умственных процессов и других элементарных интеллектуальных функций – все это изучается очень интенсивно. Такие эксперименты обычно проводятся в лабораторных условиях с помощью стандартных тестов. Например, для тестирования памяти испытуемым предлагается запомнить набор каких-то слов или символов и потом их воспроизвести через какое-то время. В других тестах, которые задуманы, чтобы оценить способность человека вычленять общие правила, общие закономерности в каких-то простых ситуациях, испытуемому может быть предложено рассортировать предметы по какому-то принципу или быстро ответить на простые вопросы. Физиологи и психологи, занимающиеся такими исследованиями, люди весьма изобретательные, и сейчас существует много десятков самых разнообразных тестов подобного типа. Несомненный плюс таких исследований состоит в том, что они проводятся в строго контролируемых лабораторных условиях. Результаты многочисленных работ такого рода показывают, что с возрастом способность выполнять простые интеллектуальные операции, задействованные в лабораторных тестах, падает. Количественно возрастная разница не велика, и коэффициент корреляции с возрастом для разных умственных операций колеблется от -0.3 до -0.2. Что сие означает в переводе на русский язык? Это означает, что связь интеллектуальных показателей с возрастом отрицательна, но очень слаба, и что масса других факторов влияет на качество интеллектуальной активности, кроме возраста. Иначе говоря, знание такой закономерности поможет вам понять каковы интеллектуальные возможности конкретного двадцатилетнего или шестидесятилетнего человека не больше, чем средняя температура по больнице скажет вам, лихорадит ли этого конкретного больного или он уже три дня как в морге.
Дальше все становится еще более запутанным. Сравнения успешности интеллектуальных операций у молодых и пожилых людей, проведенные не в лаборатории, а в реальной жизни, на рабочих местах, в каждодневных ситуациях, показали, что пожилые люди справляются не только не хуже, а лучше, чем молодые. То есть, возникло явное противоречие между результатами, полученными в лабораторных и «полевых» исследованиях. Понятно, что значение имеет поведение в реальной жизни, а не в лаборатории. Естественно, это противоречие активно обсуждается, потому что надо же понять, откуда оно берется. В качестве примера хочу привести специальный выпуск журнала «Старение, Нейропсихология и Интеллект» (Aging, Neuropsychology and Cognition) посвященный этой проблеме. Вводная статья в этом выпуске называется «Как связать интеллектуальное поведение в лаборатории и реальной жизни: Значение компенсаторных социальных и мотивационных факторов для объяснения того, как интеллект стареет в природе» («Reconnecting cognition in the lab and cognition in real life: The role of compensatory social and motivational factors in explaining how cognition ages in the wild»). Идея исследования интеллектуальных возможностей в лаборатории всегда состояла в том, чтобы изучать всех в одинаковой ситуации. Но по-видимому, желая всех уравнять, экспериментаторы ставили людей старшего возраста каким-то образом в неблагоприятные условия по сравнению с молодыми, совершенно этого не замечая. Чего-то в лаборатории явно не хватает, каких-то факторов, которые очень важны в реальной жизни. В названии статьи, которое я процитировала выше, эти факторы прозвучали, и я особенно хочу обратить внимание на мотивацию. В этом же выпуске журнала описывается ряд лабораторных исследований, где в стандартные лабораторные условия были специально введены мотивационные факторы. И что оказалось? Люди постарше стали переигрывать молодых и в лаборатории тоже.
Казалось бы, это же очевидно. Какое колоссально значение мотивация имеет для обучения, мы прекрасно знаем из экспериментов с животными. За просто так крыса ничему учиться не станет, ей надо создать строгую мотивацию. Например, подкреплять успешное обучение вкусной едой (сгущенное молоко пользуется спросом у крыс и мышей), да перед тем подержать впроголодь некоторое время – тогда дело пойдет. Мы так же прекрасно знаем, как характер подкрепления сильнейшим образом влияет на успешность обучения, прочность запоминания выученного, и на гибкость поведения, то есть скорость переучивания. А попробуйте изменить количество подкрепления, например, уменьшить порцию. Крыса сразу же даст вам понять, как несправедливо вы с ней поступили, и как решительно она отказывается чему-бы то ни было учиться в такой обстановке. А в работе с людьми почему-то об этом забыли. Решили, что достаточно сказать испытуемым «Запомните слова», и эта инструкция будет иметь совершенно одинаковое мотивационное значение для людей всех возрастов. Ан нет. Молодые и пожилые люди сильнейшим образом различаются именно по характеру мотивации, интересам и потребностям. Взять хотя бы этот пресловутый Интернет, в неумении обращаться с которым людей в возрасте постоянно упрекают, и это неумение приводят как доказательство их интеллектуальной ущербности. И здесь фактор интереса, или, скорее, отсутствия оного, играет гигантскую роль. Очень легко представить себе двадцатилетнего целыми днями проводящего за компьютерными играми или в Facebook. Однако, если так вдруг поведет себя пятидесяти- или шестидесятилетний человек, родственники, пожалуй, вызовут санитаров.
Выяснилось, что для людей постарше, в отличие от молодых, огромную роль играет чувство социальной ответственности. Иными словами, если в экспериментальной ситуации мотивация к действию задается не через личные потребности или интересы, а через что-то, что воспринимается как общественный долг, как социальное «надо», что-то чрезвычайно важное для общества, а не только для человека лично, то интеллектуальный результат у людей старшего возраста сильно улучшается, а у молодых нет. Есть многочисленные данные, что люди старшего возраста принимают более разумные решения, чем молодые, в условиях стресса и когда решения приходится принимать на основе явно недостаточной информации. Они менее склонные впадать в панику и с большей вероятностью выбирают решения, оптимальные для создавшейся ситуации. А поскольку мы всегда в жизни принимаем решения в условиях стресса и при недостатке информации – выводы делайте сами. Хочу еще подчеркнуть, что вопреки расхожим представлениям, люди постарше во многих ситуациях демонстрируют большую интеллектуальную гибкость, чем молодые. Например, исследования показывают, что люди постарше лучше, чем молодые, помнят и воплощают в жизнь свои каждодневные планы и намерения: кому-то позвонить, забежать после работы за хлебом, вспомнить, что через неделю у жены день рождения и озаботиться подарком, и так далее (так называемая память на перспективу, prospective memory). Они это делают за счет того, что постоянно гибко реорганизуют свои планы, подстраиваясь к меняющейся ситуации, разрабатывают и используют запасные варианты, и добиваются тем самым наибольшей эффективности.
Пожилые люди, а речь здесь идет о людях старше 70 лет, ничуть не хуже молодых способны принимать здравые финансовые решения, согласно недавнему исследованию проведенному Центром по Нейроэкономике Дьюкского университета. Они не чуть не чаще, чем молодые, делали дурацкие ходы, приводящие к потерям, и, вопреки общим предрассудкам, ничуть не реже молодых шли на оправданный финансовый риск и выигрывали. Пожилые люди предпочитали подольше подумать над своими решениями и записать нужную информацию, не полагаясь на память. Ну и что, если это никак не влияло на качество принимаемых решений?
Я не знаю откуда взялось убеждение, что мозг пожилого человека не способен образовывать новые связи и формировать новые функциональные сети в процессе обучения, которое нередко встречается в публикациях в СМИ. Не из науки, это точно. Научная литература последних десятилетий буквально лопается от сообщений о том, насколько пластичным сохраняется мозг и насколько обучаемым остается человек до глубокой старости. Обучение, тренировка улучшает умственную активность и вызывает соответствующие пластические изменения в мозгу (которые можно объективно зарегистрировать) даже у очень старых людей. Кстати говоря, в исследованиях, о которых я упоминала, обычно сравнивались люди 22-25 лет с людьми под семьдесят (средний возраст 67-69 лет). Но некоторые исследователи работали с девяностолетними (!) людьми и продемонстрировали, что они прекрасно обучаемы, и что их мозг образует-таки новые связи. Обо всем этом можно говорить вечно, но вывод уже и так ясен. Представления о возрастной физиологии мозга, кочующие по российским СМИ и пережевываемые в статьях гуманитариев, не имеют ничего общего с реальными научными представлениями о предмете. Понятно, что с возрастом характер умственной деятельности человека меняется, так же как меняется и мотивационная структура личности. Да что там говорить, есть надежные данные, что даже области мозга задействуются другие. Вырабатываются способы решения умственных задач, отличные от используемых в молодости, но кто сказал, что они хуже? Напротив, возникают альтернативные интеллектуальные стратегии, целые коллекции форм и способов (так называемый интеллектуальный резерв), что и придает интеллектуальному поведению человека старшего возраста большую гибкость и большую устойчивость в сложных ситуациях. И все это совершенно, ну никак, не выглядит как картина непрерывного печального угасания начиная с 35 лет.
Даже если мы абстрагируемся от такой вещи, как опыт. Обычно в экспериментальных исследованиях возрастной физиологии умственной деятельности опыт, жизненный или профессиональный, как-бы выносится за скобки, и понятно почему: опыт очень индивидуален и с трудом поддается учету, а экспериментаторы любят все держать под контролем. Даже когда опыт учитывается, это всегда суррогат, например, тебя какой-нибудь глупости натренируют прямо в лаборатории. Хотя есть исследования роли профессионального опыта в развитии специальных умственных умений, например, пространственной памяти у таксистов. Но вряд ли кто-то сомневается, что опыт есть существеннейшая часть интеллектуального поведения взрослого человека, и чем старше человек, тем большую роль этот опыт играет. Эффект «been there, done that» (я там уже бывал(а), и это уже приходилось делать) еще никто не отменял. С возрастом, человек разрабатывает и накапливает как формы интеллектуальной деятельности, так и просто знания. Знания, достигнув критической массы, образуют систему, которую гораздо легче удержать в памяти, чем отрывочные сведения. Любой новый факт находит свое место в этой системе и поэтому легко запоминается. Не говоря уже о том, что по-настоящему новые факты встречаются все реже и реже. Этим может объясняться то, что люди постарше в реальных жизненных ситуациях демонстрируют лучшую память, чем молодые – им просто приходится запоминать на самом деле гораздо меньше. Сотрудники в моей лаборатории, которые все существенно моложе меня, часто спрашивают, как же это так, я прочитаю статью за 10 минут и все запомню, а они могут читать ее 3 дня, и все равно ничего не помнят. Я могла бы им глубоко научно объяснить, что для меня новой информации в каждой отдельной статье самое большее процентов 5, а для них-то все 150, потому что они не знают ни предыстории, ни половины терминов. Но непереводимая игра слов «Да потому что я, Петька, и старше» все и так хорошо объясняет.
Если поискать информацию об изменениях умственной деятельности с возрастом в русскоязычном Интернете, что только там не отыщется! Вот попала я на сайт http://moikompas.ru/compas/psychology и к большому своему изумлению узнала, что «У большинства людей с возрастом наблюдается потеря навыков когнитивного восприятия и уменьшение интеллектуальных способностей". Оказывается, тот, кто эту премудрость написал, не просто лично так считает, а опирается на научный авторитет в лице «одного из выдающихся деятелей в этой области, профессора Тимоти Солтхауза». Профессор, оказывается, утверждает, что «что пик умственных функций приходится на 22 года, в 27 лет начинается старение мозга, ухудшение памяти фиксируется с 37 лет, потеря других интеллектуальных функций – после 42 лет», и ссылочка имеется на сайт лаборатории этого профессора. Я посмотрела – лаборатория приличная в приличном месте – и обидно мне стало за профессора, ну не может быть, чтобы он писал такое фуфло. Решила проверить, что же человек на самом деле утверждает, полезла в его статьи и хочу поделиться тем, что обнаружила. В резюме к своей последней статье, профессор Солтхауз пишет: «Возрастные различия в различных умственных функциях хорошо подтверждены экспериментально». Возразить нечего, что правда, то правда. Но потом в статье он продолжает: «Нет серьезных доказательств отрицательной корреляции общей способности функционировать в обществе с возрастом (по крайней мере, в диапазоне от 20 до 75 лет)» и посвящает всю статье тому, что пытается объяснить противоречие между лабораторными данными и результатами полученными в реальной жизни, о котором я уже говорила выше (Salthouse T. Consequences of age-related cognitive declines. Annu Rev Psychol 63: 201-226). В каком страшном сне кому могло присниться, что профессор Солтхауз считает, что в 42 года люди теряют интеллектуальные функции, я не знаю, но ничего такого он не говорил, это абсолютнo точно. По непонятной причине, когда речь идет об изменения интеллектуальной деятельности с возрастом, русскоязычная среда просто напичкана мифами. Справедливости ради надо сказать, что туфты полно и в англоязычном Интернете. Но там есть не только это, но и сайты научных лабораторий, которые собственно занимаются всеми этими исследованиями, и где можно получить информацию из первых рук. На поиск выскакивают также научные статьи, которые, даже если их не читать, просто заголовками дадут вам представление о том, как обстоят дела. А на русском языке, к сожалению, доступна только вот такая псевдо-информация в стиле Левия Матвея.
Нет никаких научных оснований считать, что в отсутствие органических повреждений мозга, качество умственной активности должно как-то ухудшаться с возрастом. Другое дело, что на практике мало кому удается избежать накопления органических проблем при старении. Никто и ничто не живет вечно, и рано или поздно мозг сдает, как и любой другой орган, сердце, печень, почки. Нарушения мозгового кровообращения, отложения неправильно сложенных токсичных белков, которые нервные клетки не смогли вовремя удалить, все это плохо отражаются на физиологическом состоянии нервной ткани, ведет к отмиранию части нейронов, и, в конечном итоге, нарушению умственной деятельности. Но мозг в целом прочнее, чем прочие органы, и эти изменения, о которых я говорила, происходят довольно поздно. Мне одно время пришлось работать с банком мозга и просматривать в большом количестве нейропатологические препараты мозга, полученные от людей, при жизни страдавших болезнью Альцгеймера или другими нейродегенеративными заболеваниями, а так же от здоровых людей разного возраста, которые ни в чем таком замечены не были. Это, кстати, стандартная процедура для диагностики нейродегенеративных заболеваний, большинство из которых с уверенностью могут быть диагностированы только посмертно. Я хочу сказать, что я знаю, как выглядит мозг человека, как здоровый, так и больной. Я чаще всего видела серьезные патологические изменения у людей 80 лет и старше, а до 65 мозг вообще выглядит как новенький. Правда, речь идет об американской популяции, а это публика, которая не курит, не пьет, бегает по утрам и путешествует по всему миру в 80 лет. Если бы они еще читали – цены б им не было, но с этим хуже. Как дело обстоит с нашими людьми, я не знаю. Я не знаю, чтобы в России были сколько-нибудь заметные современные банки мозга, где-бы проводились такие исследования. Во всяком случае, мне не приходилось ничего об этом читать. Хочу напомнить, что в тех исследования интеллекта, о которых я упоминала, участвовали реальные люди, и старшая группа была, несомненно, отягощена в той или иной мере возрастными физиологическими изменениями в мозге, которых обычно нет у молодых. И при всем при том, они показывали результат не хуже, а часто лучше, чем молодые, скорее всего за счет того самого интеллектуального резерва нарабатываемого с возрастом.
В целом, нервные клетки рассчитаны на то, чтобы работать без замены многие десятилетия. Ключевое слово, правда, здесь «работать», а не просто заполнять черепушку. Мозг нуждается в использовании по назначению, то есть для думания, ничуть не меньше, чем мышцы требуют физических упражнений во избежание атрофии. Великое множество исследований показывает на удивление сильное положительное влияние среды обогащенной в смысле социальных связей, впечатлений, умственной активности всякого рода начиная от профессиональной деятельности и кончая заучиванием стихов или игрой в шахматы, так называемый enrichment, на интеллектуальную сохранность при старении. Когда человек живет в такой обогащенной среде, угасание интеллектуальной деятельности наступает гораздо позже, чем принято считать, если оно происходит вообще. А когда возрастные нарушения интеллекта проявляются, они с большой вероятностью связаны с органическими повреждениями в мозге, чаще всего сосудистыми, либо с ранними стадиями болезни Альцгеймера. Это все не только не происходит в 35 лет, но даже и 65 лет такие изменения еще встречаются редко. Интересно, что активная мозговая деятельность способна не только компенсировать негативные возрастные физиологические изменения, но и противостоять им чисто физиологически в каких-то пределах, например, замедлять отмирание нервных клеток при болезни Альцгеймера. Хотите верьте, хотите нет, но есть очень серьезные данные, что это так. Долгая активная жизнь ведет к обогащению, а вовсе не к обеднению интеллектуальных возможностей, как почему-то весьма часто считают молодые без всяких к тому оснований. Как сказала однажды одна очень старая и очень умная женщина, Мисс Марпл: «Молодые , что старые люди дураки, а старые люди , что молодые дураки».
Евгения Гуревич