В большинстве недавних громких восстаний в странах Северной Африки и Ближнего Востока лидеры исламистов отнюдь не оказались в первых рядах. Впрочем, в тех странах, где они сумели заработать влияние за предыдущие годы, с ними все равно оказалось невозможно не считаться. Ну, а журналисты, писавшие про эти события, о позиции исламских движений упоминали обязательно. При этом, многие авторы статей по теме (не говоря уже о российских обывателях) представляют себе исламистов исключительно в образе людей с бородами до земли, постоянно скрывающимися где-то в горах или пустынях, везде расхаживающих с «калашниковыми» за плечами и не говорящими ни единой фразы без выкрика «Аллах Акбар!» Вожди у этих людей, в соответствии с данным стереотипом, обязательно должны быть из среды духовенства, иметь исключительно религиозное образование и рассуждать только на богословские темы. Так что, если в рядах манифестантов какой-то из арабских стран таких персонажей оказалось меньшинство, делается вывод, что исламисты там никакой популярностью не пользуются.
С отношениями между исламскими движениями и «Большим Сатаной» (то бишь США) все чуть сложнее. Часто принято считать, что отношений там не может быть вообще никаких, кроме враждебных. Реже (среди части ультраправых) – что ничего, кроме вражды, между этими силами и правда не было, до тех пор, пока в Белый Дом не пришел Барак Обама. Тут обычно вспоминают его второе имя «Хусейн», приписывают ему тайный переход в ислам и намерение передать весь мир «своим», не откладывая это приятное дело в долгий ящик. Различий между радикальными и умеренными исламистами сторонники таких стереотипов обычно не выделяют. Между тем, в ходе «арабских революций» чаще всего упоминались именно умеренные исламские движения. Подходят ли эти стереотипы к ним?Давайте посмотрим – скажем, на примере египетских «Братьев-мусульман».
Такая вот такафуль
Часто считается, что, если та или иная демонстрация проходит под социальными лозунгами, значит исламистов среди ее участников не может быть в принципе. Между тем, есть и противоположная крайность, распространенная, правда, среди части журналистов-международников. Здесь можно услышать, что умеренные исламисты – это абсолютный аналог европейских социал-демократов. А указание на исламские ценности делаются ими исключительно из опасения растерять свой «электорат».
На самом деле, общие черты у умеренных исламистов с левоцентристами и правда есть. Показательно, что в 1987 году те же «Братья-мусульмане» участвовали в парламентских выборах в Египте по спискам Социалистической партии труда (совмещавшей в своей программе социальные и традиционалистские требования). В феврале 1987 года руководителем «Братства» было направлено письмо на имя тогдашнего президента Хосни Мубарака, которое было воспринято в качестве неформальной предвыборной программы кандидатов объединения. Социальные требования (повышение зарплат трудящихся и жизненного уровня населения), как и общеполитические (свобода слова и собраний, прекращение произвола полиции и спецслужб) занимали там очень значительное место.
Как и европейские левоцентристские партии, «Братья-мусульмане» имеют поддержку в профсоюзных объединениях. Прежде всего это профсоюзы инженеров, врачей, фармацевтов, адвокатов, объединения вузовских преподавателей. Сторонниками «Братства» здесь, которые поддерживали его кандидатов на профсоюзных выборах – были в основном наименее обеспеченные члены ассоциаций. Отсюда, например, обещание «Братства» организовать выплату пособий по безработице из профсоюзных касс для членов этой организации и внесение членских взносов за наиболее нуждающихся участников. Причина поддержки умеренных исламистов в этих ассоциациях предвосхитило массовые выступления начала 2011 года – в стране появилось заметное количество молодежи с престижными дипломами о высшем образовании, которое вовсе не гарантировало им достойной оплаты труда или даже трудоустройства по специальности как такового.
В профсоюзах индустриальных рабочих позиции «Братьев-мусульман» были традиционно слабее. Дело тут, во-первых, в том, что около 75% членов Египетской конфедерации труда охватывала госучреждения и госпредприятия, где степень социальной защищенности работников была несколько выше, чем в частном секторе. А во-вторых, власти всегда жестко оберегали ЕФТ от влияния оппозиции. Ведь эта федерация была оплотом правительства и правящей Национально-демократической партии. Правда, победы сторонников умеренных исламистов имели место даже в вотчинах отраслевых профсоюзов. Это произошло, например, в 1996 году на фабриках крупнейшего центра египетской текстильной промышленности, города Кафр-эд-Даввар. Не помешал исламским оппозиционерам даже тот факт, что многие из близких к ним активистов незадолго до выборов были арестованы.
Многие традиционные требования «Братьев-мусульман» также может роднить их с современными социал-демократами. Например, еще в 1940-х годах основатель движения Хасан аль-Банна декларировал борьбу за право на отдых и достойную пенсию для всех трудящихся, обложение дополнительным налогом обеспеченных слоев населения и освобождение от налогов неимущих. Собственно, это соответствует одному из стержневых принципов, исповедуемых «Братьями» – «такафуль» (солидарности). Неудивительно, что некоторые видные деятели движения 1940-1950-х годов до тесных контактов с «Братьями» придерживались левых взглядов, сохранив многие элементы прежних воззрений.
Функционеры «Братьев» – чаще всего люди со светским образованием (среди руководителей движения последнего времени были юристы и врачи), которые лишь в качестве дополнительного получают религиозное. Возможно, подобная социальная база повлияла и на методы «Братьев-мусульман» – внутри Египта начиная с 1950-х годов они, в отличие от активистов радикальных исламских движений, традиционно придерживались мирных методов борьбы.
Обманываться, впрочем, не стоит – «Братство» никогда не отказывалось от многих традиционно исламистских требований. Например, выступая за введения в стране законов шариата, впрочем, отмечая, что это процесс постепенный, который требует «воспитания» общества. В том же, что традиционалистское движение перехватывает социальные лозунги нет ничего удивительного – там, где левые движения слабы, их нишу традиционно занимают организации, для которых естественно тяготение к патернализму.
Барак против Хусейна
Отношения умеренных исламистов с США также гораздо многограннее, чем принято представлять. Стоит отметить, что даже с радикальными исламскими группами Вашингтон всегда вел собственные игры, особенно сблизившись с ними в ходе советской операции в Афганистане. Что касается умеренных исламских организаций, то здесь стоит вспомнить примечательную статью, вышедшую в 1995 году в дружественно настроенной к «Братьям» египетской газете «Аш-Шааб», о которой упоминал в одной из своих книг середины 2000-х годов российский исламовед Марат Ражбадинов. Статья носила почти провидческое название «Мубарак, Америка и исламское движение». В ней говорилось, что в Вашингтоне господствуют три подхода к оценке исламистов. Один из них предполагает взгляд на них, как исключительно антиамериканское явление. Другой – возможность легализации их участия в политике своих стран, но препятствование их приходу к власти. И третий – отказ от страха перед завоеванием частью умеренных исламистских движений власти, ведь США вполне могут найти с ними общий язык. В статье говорилось, что Вашингтон в будущем будет все больше склоняться к третьей модели.
Редакция «Аш-Шааб» не ошиблась. Действительно, в находящейся на другой стороне моря Турции умеренные исламисты из Партии справедливости и развития пользуются традиционным покровительством США, находясь у власти. А в середине «нулевых» госсекретарь США Кондолиза Райс, беседуя с Хосни Мубараком, потребовала от него прекратить преследование «Братьев-мусульман». Так что нынешняя американская администрация, которая в последние дни президентства Мубарака потребовала подключить к переговорам с правительством и «Братство», просто продолжила политику предшественников. Барак Обама, как всегда, ничего революционного во внешнюю политику своей страны не привнес.
Поэтому человек, вышедший на демонстрацию в том же Египте с социальными лозунгами, вполне может одновременно быть сторонником умеренных исламистов из «Братства». Впрочем, пока конструкция, которая близка внешним игрокам подразумевает скорее не приход «Братьев-мусульман» к власти, но их участие во властных структурах, где ключевые позиции займут люди, близкие к военно-бюрократическим элитам. Если в ближайшем будущем в стране не сформируется какая-то новая сила, которая сможет направить энергию протеста на иные цели, этот план опекунов Египта имеет все шансы стать реальностью.