Недавняя всеобщая стачка во Франции всколыхнула новую волну интереса к тому, что же происходит в «сытой и богатой» Европе? Отчего те, кто, как уверяют отечественные националисты, принадлежит к «золотому миллиарду», так решительно выступают против мер своих властей? Где в Европе могут возникнуть следующие очаги возмущения? И не означает ли это приближение новой волны кризиса?
Курс «жесткой экономии», осуществляемый в ЕС, рождает естественный протест. Политика носит общеевропейский характер, хотя в разных странах принимаются неодинаковые пакеты мер. Общий их итог – снижение уровня жизни. Цель этой политики – удешевление рабочей силы в Евросоюзе. Важным последствием уже осуществленных мер сокращения социальных расходов и изъятия у наемных работников «лишних» прав и гарантий является сокращение потребления в Европе. Это, безусловно, играет на приближение «второй волны» кризиса.
Жесткость и решительность, с которой правительства осуществляют курс «экономии», делает протесты неизбежными даже в таких «сонных» странах, как Чехия или Польша. По Румынии волна возмущения уже прокатилась. Ясно, что вскоре очагами выступлений станут все страны Евросоюза, поскольку правительства откровенно провоцируют рост движения сопротивления. Но если во Франции, Германии, Бельгии, Голландии, Италии, Испании, Португалии и Греции есть сильные профсоюзы и они будут организовывать массовые выступления, то в Восточной Европе рабочее движение значительно слабее. Здесь сопротивление должно будет вырасти с «нуля».
К чему все это приведет? Начинания правительств со временем потерпят крах. Пока наступление «экономии» в самом разгаре. Во-первых, негативным окажется экономический итог экономии. Национальные рынки сожмутся, поскольку и без мер властей люди вынуждены экономить, а многие семьи «богатого Запада» уже живут на грани бедности. В Греции, где общеевропейский процесс стартовал первым, ситуация в экономике стала лишь тяжелее. Стремительно растет число непогашенных счетов, ускорилось разорение малых предприятий (их в стране огромное количество). Аналогичные последствия ждут и другие государства Евросоюза. Естественно, что протест будет становиться все более радикальным и массовым. Одновременно сужение европейского потребительского рынка (второго после США) ускорит переход мирового кризиса в новую общую острую фазу.
Правительства не ограничиваются желанием повысить пенсионный возраст, увеличить требуемый для пенсии суммарный стаж (в Греции он должен теперь составлять 40 лет) и изменить трудовое законодательство. В число мер «жесткой экономии» входит повышение косвенных налогов, прежде всего на товары народного потребления. Непосредственно бюджетными мерами являются урезания пенсий, различных пособий, сокращение предоставляемой бесплатно медицинской помощи и многое другое. Увеличение продолжительности рабочей недели и поощрение неполной занятости также относятся к мерам «экономии».
Все, что в Евросоюзе осуществляется решительно, в России пока не может быть применено государством безбоязненно. Вместе с тем, многое, что власти ЕС стремятся отнять у европейских рабочих, у российских, украинских или казахских тружеников уже отнято. Однако кризис все равно вынудит более осторожные правительства повторять опыт менее осторожных. Могут ли в России последствия бюджетной и классовой (в интересах капитала) «экономии» оказаться иными, чем в Западной и Центральной Европе? Вероятнее всего, они станут еще более взрывоопасными. Слабая организованность возможного на бывшем постсоветском пространстве протеста еще не означает его малой радикальности. Будет логично, если последствия классового столкновения в России и других республиках бывшего СССР примут характер политической революции.
Правительства государств Западной Европы не застрахованы от падения. Демократизм сегрегационных демократий Европы не может быть достаточным, для осуществления принципиально новой экономической политики. Неолиберализм не станет вновь эффективно работающей моделью капитализма. Сужение европейского рынка и возврат к трудовому бесправию, а заодно к самой яростной классовой ненависти лишь поможет кризису набрать глубину в Старой Европе. Без этого не обойдется и его общемировое обострение.