12 мая Госдума отклонила законопроект о введении так называемого налога на роскошь. Проект, внесенный представителями «Справедливой России» поддержало 135 депутатов, а остальные просто проигнорировали голосование.
Федеральные телеканалы эту новость оставили без внимания. Вспомнили о нем разве что в юмористической программе «Прожекторперисхилтон» и то как-то глухо. Ведущие программы дважды зачитали новость о пресловутом законопроекте. Но вот от традиционных шутливых комментариев по поводу газетной заметки отказались и быстро перешли к другим темам. Конечно, наибольшая «разрывная сила» именно у тех новостей, которые попали на телеэкраны. Однако сказать, что инициатива «справороссов» стала жертвой «жестокой цензуры» или «тотального замалчивания», тоже вряд ли возможно. Об этом законопроекте написала даже правительственная «Российская газета», причем в весьма сдержанных тонах.
Кроме того, не стоит забывать, что законопроект, поданный в тот день «к столу» депутатам, был не то, что не первой, а едва ли третьей свежести. В Госдуму он был внесен еще в июне 2007 года группой депутатов, среди авторов которого оказался и позже отправленный в Брюссель Дмитрий Рогозин. В том году данная идея довольно активно обсуждалась, в том числе в телевизионных дискуссиях. Одним из активных «фронтменов» законопроекта стал Сергей Шаргунов, который позже успел попасть в первую тройку избирательного списка «Справедливой России».
Аргументы участников тех дискуссий не отличались замысловатостью. Сторонники налога на роскошь взывали к социальной справедливости, противники – обвиняли оппонентов в «большевизме».
Между тем, обратившись к историческому опыту, мы увидим, что различные ограничения на роскошь (прямые запреты или налоги) чаще продвигались правыми политиками, чрезвычайно далекими от «большевизма», а вовсе не левыми. Кроме банального желания пополнить казну они руководствовались и неприязнью к роскоши как таковой. «Справороссы» недавно также заявили о том, что одной из основных целей их законопроекта является не просто пополнение госбюджета, но «противодействие неправомерному развитию роскоши у узкой прослойки российского общества».
Чем же руководствовались далекие предшественники «справороссов»? Чаще всего, двумя идеями. Первая – противодействие деградации официальной элиты. В государствах, где ключевой была роль «служилой аристократии» – страх, что привилегированная прослойка отступит от «заветов предков», а роскошная обстановка только приведет к «изнеженности» и моральному разложению ее представителей. «Лучше властвовать над имеющими золото, чем ходить в золоте», – принцип этого подхода. В государствах, где доминирует влияние коммерческих слоев, мотив у подобных мер будет уже другой – надо подстегивать обеспеченные слои вкладывать деньги «в дело», а не в «никчемные безделушки». Такой подход характерен и для протестантской этики.
Вторая идея – в том, чтобы, по возможности ограничив внешние проявления богатства, снизить социальную напряженность в стране. Таким образом, и менее обеспеченные слои получают определенное моральное удовлетворение («теперь-то уж они заплатят за свои дома с позолоченными стенами»), и само богатство получает еще один повод для легитимации («он много тратит – но он платит больше всех налогов»).
Интересно, что обе эти идеи в том или ином виде высказывались и сторонниками налога на роскошь в России. Обе идеи – по сути правые, а не левые. Такова по происхождению и сама концепция «противодействия неправомерному развитию роскоши». Собственно, история знает много примеров и политиков, активно «боровшихся с роскошью», но придерживавшихся правых взглядов, и предпринимателей, живших крайне аскетично, но выжимавших из своих работников последние соки (что, конечно же, не говорит о том, что обладатель яхт и бриллиантов будет адептом социальной справедливости). В иудейской традиции, например, есть легенда о раввине, который запретил одному из посетивших его богачей излишне ограничивать свои траты. На недоуменные вопросы учеников раввин ответил: «Что толку в его умеренности? Наоборот – пока он сам тратит на себя мало, он еще больше уверен в том, что его работникам и тарелки жидкого супа в день будет достаточно».
В этом смысле реакция «единороссов» вполне логична. «Перевоспитать» обеспеченные слои, «противодействуя роскоши» – идея в нынешних условиях утопичная (она и в античную эпоху работала «со скрипом»). А намерение снизить таким образом социальную напряженность – в принципе не ко времени. Яхты, бриллианты и прочие радости сверхобеспеченных слоев «народ к топору» пока вовсе не зовут. Во-первых, все это предметы быта довольно узкой прослойки, с которыми многие из простых смертных в жизни не сталкиваются (мы же не в античном полисе живем, где все у всех на виду). А во-вторых, весь этот антураж из жизни бомонда у масс вызывает не столько неприязнь, сколько любопытство (недаром этому вопросу так много внимания уделяют массовые издания). Откровенную массовую неприязнь в связи с окружающей их роскошью могут вызывать лишь персонажи, как раз на эпатаже свой образ и выстроившие (среди работающих, например, на молодежную среду – те же Тимати и Ксения Собчак).
Таким образом, законопроект «О внесении изменений в часть первую и вторую Налогового кодекса РФ» (как официально именуется инициатива о налоге на роскошь) – это «закон-редиска». Снаружи красный, а внутри – белый. Стать внутри, например, «розовым» сей «корнеплод» может только в пакете мер, где изъятию средств соответствует расширение круга социальных гарантий.
Впрочем, в нынешних условиях подобные проекты – не «красные», не «белые», а просто популистские. Популизм, перефразируя известный тезис, отечества не имеет. Это просто набор лозунгов и инструментов, большинство из которых одинаково и левому, и правому политику подойдут. Вот представители ЛДПР тоже законопроект о налоге на роскошь поддержали. Надо думать либо от острого чувства социальной справедливости, либо из-за желания, подтолкнув самих себя новым налогом, пожить в «благородной бедности» в духе Цинцината, Эпаминонда и прочих античных героев.
