Настоящие колядки – это не праздничные шоу на площадях Львова, когда ряженые в костюмы ангелов студентки позируют фотографам, прежде чем пойти в боулинг или ночной клуб. И не заработок на туристах в курортном Буковеле, где переодетые в костюмы потешных гуцулов люди колядуют у киевских буржуа, приехавших покататься на лыжах.
В ночь на рождество, которое празднуют тут по юлианскому календарю греко-католики и православные украинских церквей, мы приехали на окраину буковинского местечка Берегомет. До 1946 года оно называлось Берегометом-над-Серетом, чтобы отличаться от одноименного села, расположенного на реке Прут. Шофер Иван привез нас в дом своей матери, прямо над берегом Серета, ворочавшего во тьме гальку, украденную у гор для Дуная. За ним, в темноте, виднелась темная масса горы Стижок. Название города, основанного в XV веке господарем Молдовы Штефаном чел Маре, обычно выводят либо от немецкого «берг», гора, либо от слов «берег, омытый водой».
Старый дом из трех крохотных комнат был построен из дерева еще в австрийские времена. Центральную комнату грела печь-груба, на ее стенах был развешен десяток картин с Богоматерью и пылающим сердцем Иисуса. Старый телевизор в углу показывал на единственном канале выпуск донецкого шоу «Девяносто пятый квартал». В комнату внесли стол, и хозяйка накидала на него сена и несколько гривен, чтобы деньги были в этом доме в новом году, а еще чеснока против дьявольской силы. Все это покрыли скатертью, а на нее выставили одиннадцать блюд из грибов, рыбы и мяса и богатую кутью из ячменных зерен с маком и медом. В чашки разлили узвар из сухих фруктов, а в стопки – водку и самогон.
Мать сказала Ивану читать молитву – после смерти отца он стал старшим в большой семье, и племянникам напоминали, что они должны звать его «батько Иван». Люди всех возрастов быстро крестились, вспоминали умерших, желали хорошего года себе и своему дому, а потом сели за стол есть кутью. К этому времени маленькая комната была полна народу. Батько Иван, похожий на Лукашенко и гордившийся этим прозвищем, был «Березой» – то есть организовывал колядование в этой окраинной части села. Его дом на два дня превращался в генеральный штаб движения Коляды. Отсюда уходили вечером на село, чтобы вернуться лишь утром и после полуторачасового сна вновь ходить по его «кутам», не пропуская ни одной хаты.
У колядников должны быть скрипка и баян, но скрипач заболел, и музыку обеспечивал веселый гармонист, много поработавший на заработках в Тюмени и Сибири – как почти все собравшиеся тут мужчины. Он дернул хриплый баян и запел колядку. Я узнал ее с первых тактов. Это была самая старая из песен, которых поют в начале нового года в селах на пространстве от Карпат и до полесских лесов, уходящих за Днепр на восток. Один из самых известных вариантов этой колядки был записан в 1994-м под Киевом, в селе Грузькое, в исполнении участниц песенного коллектива при местном доме культуры, основанного еще в тоталитарном 1975 году. Константин Меладзе позаимствовал потом ее сэмпл для песни Олега Скрипки и Ани Лорак в своем рождественском телемюзикле.
Ой, як же було ізпрежди віка.
Ой, як не було неба і землі,
А тільки було синєє море,
На тому морі горіли огні,
Коло тих огнів сиділи святі.
Радять радоньку, кого в море послать.
А святий Петро говоре на то
Та достань, Петро, жовтого піску,
Та посіємо по всьому світу.
Щоб уродило небо і земля,
Небо зорями, земля квітами.
Мы слушали, как протяжно растягивается гармонь, и Аня Петрович, звукорежиссер кафедры института имени Карпенко-Карого, узнала в мелодии колядки архаический дорийский лад. Но было и без того ясно, что в этой песне нет почти ничего от внешней шелухи, наносных христианских традиций. Это был гимн началу нового земледельческого года, повторявшийся в этих горах бессчетное количество раз, вслед за поворотом Земли вокруг небесного светила. Вариант колядки из Берегомета рассказывал, как ангелы рассудили спор Иисуса и святого Петра, мерявших между собой землю и небо. Земля оказалась больше ровных и гладких небес – ведь на ней были «горы, долины и полонины». Было удивительно, как трогала эта простая мелодия, пласт общечеловеческой культуры, на котором хотят утвердить сейчас современную дикость расистских предрассудков.
Эти длинные колядки старательно пели во дворе каждой хаты – а потом ждали, откроют ли двери хозяева. Иногда дом отвечал темными окнами, а иногда двери открывались, «Береза» командовал колядникам снять шапки и щедровал – то есть желал щедрого нового года, – а потом все шли в дом и садились за засыпанный сеном стол с заранее расставленной закуской и водкой. Это были разные дома – большие, с пародией на евроремонт там, где хозяин работал на заработках в Италии и Португалии, или простые деревянные хаты, где жили старые бабы. «Береза» не брал у них денег и даже оставлял хозяйке несколько денежных купюр в помощь и в благодарность за стол – рудимент очень старых общинных традиций. Возле хат, где в этом году умер кто-то из членов семьи, баян замолкал, и песни пелись здесь а капелла, а потом колядники уходили, не дожидаясь приглашения в дом.
Колядвали простые селяне – лесорубы, водители, бывшие колхозницы, пенсионеры, работники остановившихся фабрик. Глубокой ночью мы проходили мимо цеха бывшего завода для производства фанеры и ДВП, заброшенного в постсоветские времена. Берегомет-на-Серете живет сейчас за деньги уехавших на заработки и за счет вырубки леса, как в австрийские времена, когда по реке сплавляли на продажу плоты из пихтовых стволов. Мы видели на склоне горы Стижок завалы хищнически вырубленных деревьев – их рубят тут даже жители рыбацкого поселка с Азовского моря, приехавшие на зимний заработок. Толстые древесные чурбаны штабелями лежат внизу около рынка – их полузаконно отправляют за границу, чтобы это дерево вернулось потом обратно в виде импортной мебельной продукции, которую раньше производили на прикарпатских заводах.
Мы видели здесь прекрасных и бескорыстных людей, которые выделяют Буковину среди прочих прикарпатских регионов Украины, тоже богатых традицией и гостеприимством. За два дня в Берегомете мы не слышали ни слова о политике и политиканах и не видели никаких ритуальных жестов в адрес националистических божков из современного государственного пантеона. Не было даже клерикального фанатизма – никто не спешил в церковь, а один из парней насмешливо говорил за утренним рождественским столом о конкуренции между парохами местных церковных приходов:
– Вот мы тут тысячу гривен наколядуем, а они собирают на церковь по сотне с каждой хаты и по тысяче с каждого угла – все до одного им дают. Строят храмы друг на друге, бизнесмены Иисусовы. Воюют друг с другом, – говорил он, не встречая никаких нареканий в свой адрес.
Наш друг из России, впервые попавший в западную часть Украины, не чувствовал никакого национального дискомфорта. Пани Мария, жена Ивана, урожденная румынка, до того, как попала в украинское село, не знала ни слова на украинском языке. Слушая ее, мы ели мамалыгу – кашу из кукурузной муки, самое популярное блюдо у жителей Румынии и Молдовы.
«Из всех австрийских владений Буковина была наиболее многонациональным краем. По данным переписи 1910 года там жило 305 тысяч украинцев, 273 тысячи румын, 168 тысяч немцев и 102 тысячи евреев, а также довольно многочисленные общины поляков и венгров. Когда Габсбургская монархия впервые аннексировала Буковину, ее присоединили к Галичине и тут начала преобладать польская администрация. Местные политические лидеры постоянно протестовали против такого положения дел, и в 1848 году требование автономиии края было отдельным пунктом их революционных программ. В 1853 году Буковина получила право на самоуправление и тогда же был созван первый буковинский сойм. Украинский и румынский языки были признаны официальными языками провинции, но языком имперского управления и высшего образования оставался немецкий. Смешанность буковинского населения побуждала граждан к толерантности. Буковина никогда не становилась территорией межнациональной вражды, как это случалось в других регионах монархии», – пишет об этом Барбара Елавич в классической «Истории Балкан ХХ столетия». Баронский греко-румынский род фон Васильков, владевших Берегометом, как раз и возглавлял это движение автономистов, несмотря на то что его представители практически не владели русинским языком.
Черновцы – Чернівці, Czernowitz, Cernăuţi, טשערנאָװיץ – столица края и самый красивый город Западной Украины, с довоенной застройкой, напоминающей центральные улицы Бухареста, еще несет себе эту печать мультикультурного региона, выгодно отличающую его от галицийских городов. Каменная резьба на надгробиях старинного еврейского кладбища с красивой заброшенной синагогой, напоминает что еще в середине прошлого века вывески здешних лавок писались на идиш. Хотя не стоит забывать и о том, что убийства в киевском Бабьем Яре проводились шуцманам из набранного в этих местах Буковинского куреня.
«Береза» водил своих людей весь следующий рождественский день, до позднего вечера, и космогонические куплеты колядки доносились то с одного, то с другого конца села. Затем люди вновь собрались в его хате и вместе принялись считать заработанные деньги, высыпав их из шапки Ивана прямо на стол, между стопок и праздничных блюд. Собрано было чуть больше двух тысяч гривен, из которых часть положено отдавать на церковь и бедным, а остальное поровну делят между собой колядники и музыканты.
Этот вид заработка сохранился даже в спальных районах Киева, где подростки бегают по квартирам панельных домов с коротким дежурным куплетом – собирая по десятке на пиво, водку и сигареты. Со временем так будет и в Берегомете-над-Серетом. Здешняя молодежь еще ходит с колядниками, но уже путается в словах песен, предпочитая слушать на мобилках хит рождественского сезона – песенку «Отсосни».
Завершив подсчеты, «Береза» продолжил торжество танцами под коломыйки на заснеженном подворье у хаты. А те, кто остался за столом, возмущались, что бизнесмен, арендовавший кусок земли, перекрыл забором привычную дорогу.
– Не по человеческим законам дорогу перекрывать, – приводили они решающий аргумент, очень странно звучащий для уха городских чиновников и юристов. Те уже вовсю скупают из-под полы землю на лесных берегах Серета.
А над этим весельем, в звездной ночи стояла гора Стижок, на которой в 70-е годы высадили огромную звезду из деревьев лиственных пород. Осенью звезда становится красной на зеленом фоне хвойного пихтового леса. Где-то за ее верхним лучом находится знаменитая в округе пещера – укрытие полулегендарного Довбуша, вожака повстанцев-опришков.
Это тоже традиция, которую сохраняют люди Буковины.
