Летом 2002 года я готовился к поступлению в университет и почти круглые сутки решал математические задачи. Когда голова начинала плавиться от бесконечных цифр, я шел на улицу и для отвлечения читал книгу, которая позволяла полностью отключиться от происходящего. В первых числах июля по вечерам я был не в душном Питере, а с героями книги на Курской дуге.
Первый том воспоминаний Николая Кирилловича Попеля попал в мои руки благодаря совету знакомого. Через пару дней я отправился в «Дом книги» за вторым и третьим томами. От чтения невозможно было отвлечься, и утреннее возращение к тригонометрии давалось с большим трудом.
Сдав экзамен по математике на «отлично» и обеспечив себе поступление, я получил почти полтора месяца свободы. Первым делом я дочитал книгу, после чего отдал третий том отцу, добравшемуся к тому моменту до середины второго тома.
Когда книгу прочитала вся семья, мы долго дискутировали – можно ли назвать автора мемуаров хорошим писателем? Да, у него отличный слог, но ведь он всего лишь рассказывает о том, что видел сам. Но так ли уж нужен ответ на этот вопрос, если задача мемуаров – донести дух времени до читателей следующих поколений – решена блестяще? После этого тома стали кочевать по домам моих друзей.
Мемуары Попеля поражают одновременной простотой и искусностью в отражении войны. Как член Военного совета гвардейской танковой армии он был в уникальной позиции. Сегодня в своем танке участвует в бою, а послезавтра вместе с командармом входит в кабинет Сталина. Поэтому его мемуары – это рассказ о войне на всех эшелонах. И еще это рассказ коммуниста-украинца.
Книга будто сама просится на экран. Автор рассказывает о войне через призму человеческих судеб, командиров и красноармейцев, мастерски рисуя портреты тех, кто был все годы «на острие главного удара». Перед нами спаянный коллектив, выражаясь современным сленгом – команда кризис-менеджеров, способных осуществлять управление изрядным количеством людей (и техники) в постоянно меняющейся обстановке. Каждая очередная поделка нашего телевидения заставляет меня вспоминать эту книгу и мечтать, что когда-нибудь она будет снята кем-то, кто сможет прочувствовать ее и показать войну глазами советского танкового генерала.
Несколько деталей – и ты видишь характер человека. Вот командир танковой бригады Владимир Горелов, гордившийся своим «чисто танкистским происхождением» и оттого всегда ходивший в танкистской фуражке с черным околышем, даже в самые лютые морозы. Вот Владимир Подгорбунский, бывший «урка», до войны пришедшим добровольцем в армию и ставшим гениальным разведчиком. А вот сам командарм М.Е. Катуков, с лета 41-го носивший в кармане ключи от своей квартиры на Западной Украине, которыми смог воспользоваться лишь в 44-м. Люди рельефны, ты чувствуешь их проблемы, сомнения, на твоих глазах они отступают, зло и упрямо оборонятся. Они учатся воевать, освобождать города, многие погибают и становятся примером для новых пополнений своей гвардейской танковой армии.
На фоне бесконечной боевой учебы в тылу и стремительных танковых рейдов в наступлениях продолжается скрупулезная работа политорганов армии. При этом занимаются политработники всем – начиная от борьбы со вшами и заканчивая печатью на трофейной красивой бумаге почетных грамот каждому бойцу соединений, бравших те или иные города.
Но меня всегда привлекала еще одна сторона повествования: личная позиция автора, выраженная подчас несколькими штрихами, разбросанными на страницах книги. Это и рефлексия по духу комсомола 20-х, и отрицательное отношение к введению погон, что прекрасно проиллюстрировано удивлением людей, бывших в оккупации, при виде советских солдат в новой форме. Это и проблема возрождения русского государственного патриотизма, которая подана в нескольких эпизодах. Так, ночуя на Западной Украине у униатского священника, Попель разговорился с ним. Поп жаловался, что Советы изменились. До войны в газетах не писали про русский народ, а теперь национальное вышло на первый план вместо классового.
А то, как рабочие в городах встречали Красную Армию с вскинутым левым кулаком? Рассказы о бандеровцах, о терроре против населения и Красной Армии, о том, как крестьяне тайком выдавали руководителей националистов, беседа с одним из руководителей националистического подполья? Да и в целом проблема предательства, отлично поданная в разговоре с командиром молдавского партизанского отряда, основным противником которого было казачье соединение вермахта? А светлая грусть и гордость от наивной надписи 1941 года, призывавшей немецких пролетариев переходить на сторону первого государства рабочих и крестьян? Все это подает всю войну в ином свете.
Советская официальная версия войны, созданная в 70-е, была слишком суха. Она всегда позволяла найти моменты, которые замалчивали, и не сумела выгодно подчеркнуть то, что действительно достойно памяти. «Перестроечный» угар втоптал в грязь почти всех тех, кто до того считался героем первого плана, – и противопоставить этой пропаганде было нечего. В начале 2000-х государство взяло на вооружение еще более упрощенный образ Великой Отечественной, из которого окончательно были выхолощены коммунистические элементы и оставлен лишь тот патриотический пафос, который уже в годы самой войны вызывал тревогу и опасения настоящих политработников (война была для них идеологической и должна была привести к новым победам социализма). А детали, которые бросаются в глаза при чтении Попеля, позволяют построить другой, гораздо более реалистичный, образ войны.
При этом книга ценна именно тем, что индивидуальный рассказ человека, начавшего войну 22 июня в Перемышле и окончившего ее в поверженном Берлине, верившего в социализм и братство народов.
Совсем недавно университетский товарищ вернул мне тома, которые застряли у него два года назад, – и другие книги снова уступили место танковым колоннам. Сейчас Красная Армия вступает в Польшу.
