СМИ со ссылкой на данные представителей МЧС сообщают, что на месте крушения вертолета, повлекшего гибель иркутского губернатора Игоря Есиповского найдено три охотничьих карабина марки «Тигр», а также обойма патронов калибра 7,62 мм. Сторонники версии о том, что иркутский губернатор летел на охоту, в случае подтверждения этих сведений получат еще один аргумент в свою пользу. Официальные представители правоохранительных органов пока не комментировали эту информацию.
Напомним, что вертолет Bell-407, на котором летели губернатор Иркутской области Игорь Есиповский, первый зампред правительства региона Михаил Штонда, пилот Виктор Кунов и охранник Александр Шостак, в прошлое воскресенье, 10 мая 2009 года, потерпел крушение под Иркутском.
Свое мнение об этой ситуации Рабкор.ру изложил Алексей Яблоков – профессор, член-корреспондент РАН, один из основателей экологического движения в России: «Новость эта, по большому счету, “с бородой”, поскольку эта информация уже появлялась в иркутских блогах и на региональном интернет-портале http://www.babr.ru/. Но связь данного инцидента с охотой была ясна с самого начала – несмотря на то, что исполняющий обязанности губернатора Сергей Сокол заявляет, что Есиповский летел куда-то по делам службы. Крушение произошло над урочищем Малышкино, где богатые люди охотятся на медведей и изюбрей. Однако охота с вертолетов в любом случае строго воспрещена – есть даже соответствующая статья в Уголовном кодексе. Это одна из тех vip-охот, которые свидетельствуют о моральном разложении власти и которую можно поставить в один ряд с информацией о подобных случаях в Магадане, на Камчатке и в других регионах. И, конечно же, со случившейся несколько месяцев назад трагедией на Алтае».
Борис Кагарлицкий, директор Института глобализации и социальных движений (ИГСО), также видит в сложившейся ситуации продолжение прежних тенденций: «История с “алтайской охотой” повторяется. Наверняка доказать факт браконьерства в данном случае не получится. Однако все эти истории с vip-охотами еще раз усилят у многих граждан подозрения в коррумпированности и прочих нелицеприятных составляющих облика высшей государственной бюрократии».