27 мая на парадном обеде на третьем этаже супергламурного ГУМа под звуки фанфар был оглашен шорт-лист «Большой книги» — полугосударственной литературной премии внушительного размера (общий призовой фонд — 6,1 млн руб., из которых половина достается обладателю первой премии), учрежденной девять лет назад на деньги приближенных к Кремлю банкиров, часть которых на сей раз почтила господ литераторов своим присутствием.
Несмотря на такие «вводные», сам короткий список, состоящий на сей раз из девяти позиций, оказался не только очень сильным по своему составу, но весьма «ершистым». Столь же энергично выступил и экспертный совет, сопровождая оглашение имени каждого финалиста коротким мотивационным «слоганом» — в духе Нобелевского комитета (которому видимо, стоит на всякий случай «списать слова»).
Главные фавориты, они же главные антагонисты — «Обитель» Захара Прилепина («За убедительное продолжение традиции русского социально-исторического романа» — объяснили эксперты), честная и непредвзятая реалистическая попытка разобраться в феномене Соловецкого лагеря, где заключенные не только сидели, но и служили в администрации, ставили спектакли, проводили научные опыты. Ему «противостоит» «Теллурия» Владимира Сорокина («За неиссякаемое мастерство стилизации и силу предвидения»), колючая, хоть и уже привычная для этого автора фантазия о «дивном новом мире» после конца «конца истории» — новые княжества, новые люди (лилипуты, зооморфы и даже ходячие половые члены) и новые отношения.
Антагонистами, но в другом роде, выступают и две попавшие в короткий список женщины: заслуженный белорусский автор Светлана Алексиевич в художественно-документальной книге «Время секонд-хэнд» («За веру в право каждого быть услышанным»), пытается, по ее собственным словам, наделить голосом представителей homo soveticus — «отдельного человеческого типа, выведенного за семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма». А молодая (но отнюдь не дебютирующая) петербурженка Ксения Букша («За гуманистический посыл, прорастающий сквозь языковый эксперимент») идет еще дальше: она хочет наделить человеческим голосом большой петербургский оборонный завод. Книга так и называется — «Завод Свобода», и ее уже окрестили «производственным романом XXI века». Для Ксении, надо сказать, год выдался урожайным: почти одновременно с «Заводом Свобода» в серии ЖЗЛ вышла ее книга о Казимире Малевиче — что тоже имеет прямое отношение к эстетике завода и машины.
Еще две книги, «Ильгет» Александра Григоренко («За умелое создание авторских мифов и апокрифов») и «Перевод с подстрочника» Евгения Чижова («За искусность, с которой автор обнажает скрытую за фасадом восточной сказки и словесной вязи фантасмагорию деспотизма») равно полны резкого экзотизма — и при этом совершенно разного. У Григоренко, ворвавшегося пару лет назад в литературу книгой «Мэбэт», описаниями странствий могучего героя по верхней и нижней тундре — безыскусный эпос (точнее, попытка создать таковой) о малом северном народе; у Чижова — сложное постмодернистское построение, в центре которого — столичный литератор средний руки, едущий в якобы выдуманную (а на самом деле — вполне узнаваемую) среднеазиатскую страну, чтобы переводить на русский язык стихи якобы выдуманного президента Гулимова. Словом, «Ах, восточные переводы, как болит от вас голова» — только с поправкой на пятьдесят лет.
Две книги двух «широко известных в узких кругах» авторов — философические ответвления современной русской прозы. Владимир Шаров в огромном романе «Возвращение в Египет» («За своеобразный вызов нынешнему обществу нечитателей») неспешно рассказывает фантасмагорическую историю Николая Гоголя-второго (потомка сестры писателя), попавшего в подпольный мир самых радикальных и сокровенных раскольнических «согласий» (сект). О стилистике романа может дать представление яркая фраза: «Голубика в сезон лежит друг на друге в несколько слоев: идешь, а за тобой, будто это наша история, кровавые следы».
Алексей Макушинский в романе «Пароход в Аргентину» («За волнующий рассказ о переплетении частной судьбы творческого человека с историей XX века и благотворную приверженность модернистскому письму») пишет о далеко отъезжающих — во всем смыслах — людях. Что, в сущности, и не удивительно, потому что сам Макушинский, сын другого писателя, Анатолия Рыбакова, уже лет двадцать как отъехал в Германию и занимается там русской филологией.
И, наконец, о девятом финалисте «Большой книги» 2014 года, Викторе Ремизове, известно пока что довольно мало. Он — типичный «толстожурнальный автор», да и номинированный роман, «Воля вольная» («За открытый взгляд на современные общественные конфликты») опубликован в «Новом мире»; по стилю и содержанию — что-то вроде новейшего прочтения «деревенской прозы».
Статут премии предусматривает также «народное голосование», результаты которого порой резко расходятся с мнением профессионального жюри. Так, в прошлом году победу одержал глубоко духовный «Лавр» Евгения Водолазкина, а выбором народа стал «облагороженный» женский роман «Тётя Мотя» Майи Кучерской; в позапрошлом же году вышло наоборот: народное голосование с огромным отрывом вывело в победители откровенно клерикальных «Несвятых святых» о. Тихона Шевкунова, а профессиональное жюри удостоило первым призом 90-летнего Даниила Гранина за военную повесть «Мой лейтенант». Каким окажется расклад на этот раз — станет известно в ноябре.
