Тематика, связанная с внешней политикой современного Китая, всё больше интересует общественное мнение в нашей стране. Данная беседа корреспондента «рабкор.ру» Руслана Костюка с доцентом СПбГУ Яной Лексютиной, недавно защитившей докторскую диссертацию по современным американо-китайским отношениям, посвящена в основном тихоокеанскому направлению внешней политики КНР.
Яна Валерьевна, вначале попросил бы Вас сформулировать императивы актуальной внешней политики КНР в отношении Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).
В первую очередь, хотела бы отметить две важные задачи, которые стоят перед Китаем на современном этапе и оказывают непосредственное влияние на его внешнеполитический курс в АТР. Это обеспечение так называемых «коренных интересов» Китая и поддержание мирной обстановки в непосредственном окружении Китая. Хотя китайское руководство и не признает это публично, однако его действия свидетельствуют о том, что реализация территориальных претензий Китая в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях мыслится Пекином в контексте защиты своих «коренных интересов». Что, соответственно, говорит нам о маловероятности существенных уступок китайских властей в данных территориальных спорах.
В то же время, вторая задача Пекина в АТР, которая вступает в неизбежное противоречие с первой, это обеспечение мирной обстановки в ближнем окружении Китая как необходимого условия для продолжения осуществления экономических преобразований и достижения устойчивого экономического роста. Здесь Пекин сталкивается с большими сложностями, так как ситуация в этом регионе отмечена всплеском напряженности по целому ряду направлений: северокорейская проблема, территориальные споры в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, территориальные противоречия между Китаем и Индией. В этой связи перед китайским руководством стоит сложнейшая дилемма — добиться стабилизации по этим вопросам, не допустив при этом ущемления собственных «коренных интересов».
К числу императивов внешней политики Китая в АТР также можно отнести укрепление связей и сотрудничества со странами региона и, в первую очередь, с АСЕАН и входящими в нее государствами. Юго-Восточную Азию можно по праву назвать центром тяжести современной внешней политики Китая в АТР.
В последнее время обострились китайско-японские политические отношения. Какими Вы видите их дальнейшие перспективы?
Ситуация, сложившаяся в китайско-японских отношениях, крайне сложна и вряд ли в обозримом будущем можно ожидать ее улучшения. В дополнение к ставшим уже традиционными проблемам, связанным с регулярными посещениями японскими высшими должностными лицами храма Ясукуни и в целом тяжелым наследием японской агрессии против Китая в 1937-1945 гг., сейчас двусторонние отношения осложнены территориальными спорами по островам Дяоюйдао или, как их называют в Токио, Сэнкаку. Нормализацию китайско-японских отношений затрудняет национализм, достигший высоких пределов в обоих государствах и не позволяющий руководству как Китая, так и Японии, идти на какие-либо компромиссы. В нынешних условиях консервация текущего уровня отношений, недопущение дальнейшей эскалации двусторонних противоречий уже может считаться значимым достижением.
Сколь приоритетным для КНР остаётся Корейский полуостров? Не тяготится ли Пекин ролью «вечного опекуна» северокорейского режима?
Корейский полуостров, конечно же, остается важным приоритетом внешней политики Китая. И связано это в первую очередь с задачей поддержания стабильности и безопасности в районах, граничащих или находящихся в непосредственной близости от Китая. Поэтому уровень заинтересованности Пекина в этом регионе вряд ли снизится. Между тем, действительно есть признаки охлаждения отношений между Пекином и Пхеньяном. Китайское руководство было бы радо избавиться от такой постоянной «головной боли», как северокорейская проблема, но пока не найдены пути выхода из сложившейся ситуации.
Можно ли ожидать в ближайшем будущем новые прорывы на «тайваньском» направлении?
Говоря о прорывах на тайваньском направлении, необходимо отдавать себе отчет в том, что никакой речи об объединении двух берегов Тайваньского пролива ни сейчас, ни в обозримом будущем идти не может. Хотя нынешнее руководство Тайваня демонстрирует большую открытость к диалогу с материковым Китаем, чем предшествующая администрация Чэнь Шуйбяня, однако, во-первых, эта открытость имеет свои пределы, а, во-вторых, администрация Ма Инцзю отнюдь не отражает настроения всего тайваньского населения. Как свидетельствуют все опросы общественного мнения, подавляющая часть населения Тайваня не желает объединяться с Китаем.
Возвращаясь к вопросу относительно возможности прорывов, лично мне представляется, что перечень допустимых жестов доброй воли навстречу друг другу Китаем и Тайванем уже почти полностью исчерпан. Пекин сейчас ожидает от Тайбэя непосредственных шагов в направлении объединения, на которые тайваньские власти не пойдут. Поэтому речь в перспективе может идти не о прорывах, а, скорее, даже о регрессе, откате в двустороннем взаимодействии. Хотя, безусловно, можно прогнозировать заключение отдельных соглашений, которые вряд ли следует назвать прорывом, наподобие подписанных совсем недавно, в феврале 2014г., соглашений о метеорологическом сотрудничестве и о сотрудничестве в мониторинге землетрясений.
Очевидно, что будущее АТР во многом зависит от характера стратегического равновесия между США и КНР. Не могли бы в этой связи Вы уточнить «перечень» противоречий между Пекином и Вашингтоном применительно к тихоокеанской зоне?
Этот перечень достаточно обширен. Между тем, большая часть проблем концентрируется вокруг одного — между США и Китаем сейчас идет соперничество высокой интенсивности за региональное лидерство в АТР. Реализация Вашингтоном заявленного в 2009 г. внешнеполитического курса на «возвращение в Азию» неизбежно приводит к обострению регионального соперничества с Китаем, который относит АТР к своей естественной сфере влияния.
На современном этапе американо-китайское соперничество в АТР развивается по двум основным направлениям: соперничество за приоритет модели интеграционных экономических процессов в регионе — «американское» Транстихоокеанское партнерство vs «китайское» Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (АСЕАН+6) и военно-политическое соперничество.
Если называть более частные американо-китайские противоречия в АТР, то они концентрируются вокруг, прежде всего, проблем Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей. Китай не приемлет вмешательство Вашингтона в эти территориальные споры, вдруг вызвавшие огромный интерес США несколько лет назад. Нельзя убирать со счетов и такую традиционную проблему американо-китайских отношений, как тайваньская.
Регулярно приходят сообщения о территориальных противоречиях между КНР и отдельными странами Юго-Восточной Азии. На Ваш взгляд, как нынешнее руководство КНР будет пытаться преодолевать эти споры?
Вряд ли слово «преодолевать» здесь уместно, т. к. оно означало бы готовность Пекина идти на компромиссы, жертвовать частью своих территориальных претензий, что, как мне представляется, в современной ситуации возвышающегося Китая вряд ли возможно. Пекин, скорее всего, будет продолжать методично, шаг за шагом, предпринимать меры по утверждению своих прав на спорные острова и акваторию Южно-Китайского моря с акцентом на расширении присутствия своих военно-морских сил в этом районе, подкрепляя это новыми административными актами и постановлениями, устанавливающими большую степень контроля над спорными территориями. В то же время публично, в официальной риторике, Пекин усилит пропаганду своей политики добрососедства и дружбы с государствами, вовлеченными в эти территориальные споры, будет взывать к «общей судьбе» Китая и АСЕАН, пытаться вовлечь страны Юго-Восточной Азии в различные совместные крупномасштабные экономические проекты, как например, в широко известный проект создания Морского Шелкового пути.
В нашей прессе обычно любят писать о сходствах в позициях Москвы и Пекина по различным сюжетам мировой политики. Если мы обратимся к тематике АТР, существуют ли, на Ваш взгляд, проблемные пункты в китайско-российских отношениях?
Безусловно, любые межгосударственные двусторонние отношения не могут быть лишены расхождений во мнениях сторон, противоречий и разногласий. Конечно, если специально задаться целью поиска проблемных моментов российско-китайских отношений в АТР, то их можно найти. Однако они будут носить частный характер, затрагивающий, скорее, экономические интересы отдельных российских крупных компаний, а не конфликтогенный, как, например, в случае американо-китайских противоречий в АТР. Например, есть определенное столкновение интересов между нефтегазовыми российскими компаниями, желающими совместно, например, с Вьетнамом осваивать ресурсы континентального шельфа в Южно-Китайском море, и Пекином, который не приемлет иностранное освоение ресурсов в спорных районах Южно-Китайского моря. Или другой частный пример — конкуренция на рынках вооружений между российскими и китайскими предприятиями ВПК.
Вместе с тем важно понимать, что как бы это не прискорбно звучало для российской аудитории, Россия не является сильным фактором в АТР. У Москвы здесь нет четко артикулированных «жизненных» интересов, в особенности, если мы говорим о субрегионе Юго-Восточной Азии. Соответственно, серьезных конфликтных зон для российско-китайских отношений здесь пока нет.
