В 2010 году правительства объявили о победе над глобальным кризисом. Намеки на это они делали уже в 2009 году. Разговоры о пройденном дне годом ранее выглядели еще забавней. Однако когда рынки оживились всерьез, многим начало казаться — антикризисные меры дали эффект.
По немалому числу показателей 2010 год выглядел посткризисным. Сразу уменьшился интерес к критически настроенным экономистам: казалось, что их больше не о чем спрашивать. Твердолобые оптимисты снова были на коне. Они, как и до осени 2008 года, принялись строить прогнозы роста цен как на ценные бумаги, так и на сырьевые товары. Должно было пройти несколько лет, прежде чем уверенность в эффективности неолиберальной антикризисной политики начала сходить с лиц и языков подобного рода экспертов.
Какими бы радужными ни были надежды на будущее мировой экономики, но в 2011-2012 годах финансовые элиты, как и многие аналитики, все же ожидали внезапного прихода «второй волны» кризиса. В основе улучшения дел на рынках лежала денежная политика ФРС. Однако вопреки щедрой помощи банкам, начался медленный процесс возврата мировой экономики в состояние заметного всем кризиса. Соединенные Штаты и Китай по-разному (за счет денежной политики или разгона своей экономики) обеспечили финансовую стабилизацию 2009-2010 годов. За два следующих года их ресурсы оказались исчерпаны. Эффект стал пропадать.
В 2011-2012 годах периоды биржевого падения оказывалось все сложнее преодолевать. Финансовые механизмы переставали работать. Усиление политики «жесткой экономии» в Евросоюзе, США и других индустриально развитых странах расширяло материальную базу кризиса. По мере того как стало понятно общее оживление кризиса, который далеко не всем казался поверженным, неолиберальная антикризисная политика оказалась в кризисе. Проблемы в мировой экономике усилились настолько, что даже статистика Поднебесной перестала внушать оптимизм.
В 2012-2013 годах обозначились два пути для стоящих на неолиберальных позициях правительств. «Жесткая экономия» и девальвация может быть формой поддержки товарного вывоза. Для стран с более крупным и важным для экономики внутренним рынком существует путь наращивания государственных инвестиций, удешевления кредита и повышения его доступности. Но все эти меры носят ограниченный характер и понимаются неолибералами как временные. Может ли быть иначе? Конечно, «свободный рынок» не справился — это поняли все. Однако подпитка финансовых корпораций деньгами тоже не помогла делу исцеления глобальной экономики от кризиса. И новые возможности антикризисной политики должны быть связаны с совершенно иным.
В антикризисной политике первым шагом к подлинному преодолению кризиса может стать переход от чисто неолиберальной политики к ограниченному кейнсианству, что со временем повлечет дальнейшее движение по этому пути. Однако для тут потребуется повышение уровня общественной активности и раскол внутри правящего класса. В России одно из условий уже есть в наличии, нет активности низов.
Долговременная эффективная антикризисная политика должна строиться на увеличении государственных расходов. Однако они должны быть направлены не на финансирование банков, а на стимулирование спроса, индустрии и сельского хозяйства. Об этом говорили экономисты из многих стран на двух научных конференциях — московской и киевской – состоявшихся по инициативе «Пост-глобализация». Звучали такие предложения и в ходе Московского Экономического форума. Необычайно важно выстраивание больших рынков — глубокая интеграция, усиление протекционизма и территориальное расширение.
Все это потребует концентрации в руках государства больших средств, что может означать и переход под государственный контроль целых отраслей. Налоговая политика должна изменить акценты: рост налогов на прибыль, отмена налога на небольшую заработную плату, потребительские товары и жилье. Еще один элемент, это поддержка научного поиска технологических решений для индустрии. Однако стоит еще раз сказать — для такого переворота в антикризисной политике мало научного доказательства его полезности. Он должна стать неизбежной.
