Конец американской демократии в Афганистане
Ровно десять лет назад, в мае 2011 года, когда я во второй раз оказался в Кабуле, местный предприниматель, 30-летний Хамид объяснил мне, почему большинство афганцев ненавидят американцев. Мы с ним заехали в самый большой компаунд, охраняемый лагерь с необходимой для жизни и работы инфраструктурой, на окраине афганской столице – Green Village. В грузовичке Хамида – он показывал охранникам документы, удостоверяющие его личность и разрешения на использование его автомобиля на территории компаунда. Первый периметр охраны – расхлябанная афганская полиция в пыльно-голубой униформе, второй – хмурые сотрудники частных военных компаний со всего мира: в бейсболках, бронежилетах и обязательно тактических брюках, разумеется при оружии. Грузовичок крутился в узких улочках между модульными домиками. «Видишь это? – показал Хамид на домики-контейнеры справа и слева, – американцы и их союзники в Афганистане ничего не строят. Все их военные базы, лагеря, где размещаются гуманитарные организации, иностранные советники нашего правительства, состоят из таких же сборных домов. Когда американцам надоест воевать в Афганистане, они разберут домики, загонят военную технику в большие транспортные самолеты и вернутся домой, в нашей стране после них останутся только тысячи могил убитых ими людей и миллионы нерешенных проблем. У США нет серьезных намерений помогать Афганистану, поэтому они ничего не строят. Кроме дорог, по которым перегоняют свои войска. Поэтому афганцы ненавидят американцев. Поэтому США никогда не выиграет войну в нашей стране».
Десять лет спустя США, договорившись с «Талибаном» (организация запрещена в России с 2003 года, однако российские дипломаты и политики регулярно проводят встречи с талибами на официальном уровне) о ненападении, почти полностью вывели свои силы из Афганистана. Их миссию можно считать фактически завершенной. С 1 мая американских военных перебрасывали из различных частей страны на авиабазу Баграм – в 60 км к северу от Кабула. Оттуда к новым местам дислокации: в Европу, на Ближний Восток, в Северную Америку. Баграм – крупнейшая и наиболее значимая авиабаза в Афганистане, отдельный город, совершенно автономный от внешнего мира. Таковым его сделали советские военные инженеры во время своего 10-летнего присутствия в стране. Частично авиабаза была разрушена в годы гражданской войны между различными афганскими группировками в 1990-х. США воспользовались остатками советской инфраструктуры, восстановили, дополнили современными элементами.
Нынешний президент США Джо Байден заявил, что вывод войск планируется завершить к 11 сентября. Однако в действительности американские солдаты и их союзники фактически завершили вывод своих сил из Афганистан, так как 2 июля авиабаза Баграм была передана под контроль афганским силовикам. Причем, передача произошла настолько поспешно и неожиданно для самих афганцев, что они даже не успели организовать охрану объекта в достаточной степени и местные жители начали разбирать оставшуюся инфраструктуру на металлолом. Несколькими днями ранее вывод своих сил завершили немцы и итальянцы. Первые передали под контроль афганцев авиабазу в Мазари-Шарифе, вторые – в Герате. В Афганистане еще остаются около 1 тысячи военнослужащих США. Их задачей будет охрана международного аэропорта в Кабуле и посольства США, которое представляет собой полноценное фортификационное сооружение.
«Они забирают все ценное»
Британский телеканал Channel-4 выпустили в свое время фильм о демонтаже одной из важнейших иностранных баз в Афганистане – «Бастион» в пустыне на юге страны, в провинции Гильменд. Фильм именно о том, о чем мне говорил в 2011-м кабулец Хамид: модульные домики разбирают, вывозят военную технику, остается пыльная пустыня и афганцы, которым предстоит хоронить новых погибших в затянувшейся войне – США с союзниками вовсе не приблизили ее к окончанию за 20 лет, но придали ей дополнительный импульс.
«Бастион» (афганское ее название «Шорабак») построили британские специалисты в 2006 году. Это крупнейшая военная база Великобритании зарубежом со времен Второй Мировой войны. Когда закончился ее монтаж, она смогла вместить 27,5 тысяч британских, американских и датских военных. Плюс на прилегающей базе разместились 5 тысяч афганских солдат. Инфраструктуре, которой была обеспечена база, по оценке британских журналистов, позавидовал бы любой небольшой городок Туманного Альбиона. Свои аэропорт, больница, рестораны быстрого питания, система водоснабжения, электростанция. Модульные домики, ангары, стены из армированных мешков, которые набиваются камнями и песком. Несколько десятков бетонных вышек охраны и километры колючей проволоки. Британский бюджет на создание и эксплуатацию «Бастиона» с 2006 по 2014 годы потратил около 1 миллиарда долларов. Большая часть иностранных войск была выведена с базы к концу 2014-го года.
В фильме британских журналистов есть один занятный момент. Афганский военный, которому британские офицеры показывают, что они намерены передать афганской армии, спрашивает, что из оборудования и вооружений королевские вооруженные силы оставят. Британцы показывают один пустой ангар, другой. Тут же строительная техника уничтожает поврежденные автомобили, которыми пользовались иностранцы, стены из армированных мешков, модульные помещения, которые невозможно вывезти, пакуется и грузится бронетехника в транспортные самолеты «Геркулес». «Вам будет передано это», – британец показывает очередной купол ангара, под которыми ничего нет, кроме песка. Разочарованный афганский офицер роняет соотечественнику-переводчику: «Они вывозят все самое ценное». Афганской армии передается несколько километров колючей проволоки и пустые ангары. И еще сломанные биотуалеты. Даже систему автономного водоснабжения британца демонтируют.
Судя по всему, тоже самое произошло и с Баграмом. Очевидно, США не оставили никаких следов от специальных тюрем, которые находились на территории авиабазы – в них сотрудники ЦРУ пытали военнопленных: афганцев и иностранцев, гражданских и боевиков. Там, например, некоторое время содержался мавританец Мохаммед ульд Слахи, которого ЦРУ обвиняло в вербовке исполнителей террористических атак 11 сентября 2001 года. Однако, не сумев доказать обвинения, Слахи выпустили на свободу через 14 лет содержания в различных тюрьмах.
Кабул и провинция
Наступая на пятки уходящих из Афганистана иностранных войск, талибы выбивают афганских силовиков и берут под свой контроль административные центры уездов (территориальная единица меньше провинции), блокпосты, военные базы и объекты инфраструктуры. В первых числах мая «Талибан» захватил вторую по размерам дамбу в стране – «Дахла» в провинции Кандагар. От «Дахлы» зависит обеспечение питьевой водой всей провинции, в которой расположен второй по размерам афганский город и проживает не менее 1,3 миллиона человек. 21 июня боевики взяли под свой контроль основной пограничный переход с Таджикистаном – «Шерхан-Бандар». К началу июля они выбили афганскую армию и проправительственных ополченцев из уездов на границе с Узбекистаном и подступили вплотную к единственному пограничному переходу с бывшей советской республикой – к городку Хайратон. Ежедневно в плен талибам сдаются десятки солдат регулярной афганской армии. Тысячи уходят в приграничные районы постсоветских республик, чтобы спасти свои жизни.
После ухода США и их союзников самый заметный след от их 20-летнего пребывания останется, конечно, в столице – в Кабуле. В середине «нулевых», когда абсолютное большинство жителей Афганистана поддерживали американскую оккупацию и верили, что американцы построят для них настоящую демократию, в Кабуле существовали ночные клубы, бары и почти не охранялись дорогие рестораны, куда частенько захаживали иностранцы. Расцветала проституция, которую обеспечивали «кадрами» приезжие из Китая женщины.
Даже во время своего второго приезда в Афганистан в 2011-м году, когда США приступили к первому масштабному сокращению своего контингента, я видел, насколько комфортно себя чувствовали иностранцы: наблюдали за петушиными боями, ежедневно проводившимися в парке Шари-Нау, или задерживались в лавках на антикварной Куриной улице, фотографировались среди руин глиняной крепости Колола-Пушту и спокойно ехали в первом попавшемся такси на озеро Карга, популярное среди кабульцев место отдыха. Семь лет спустя, в 2018-м (это оказался самый кровавый год за время американской оккупации) я вообще не увидел, чтобы хоть один иностранец гулял в центре Кабула – если не считать пакистанских рабочих или предпринимателей. Свободно на улицах больше никто не фотографировался и не фотографировал. За снимок на телефон могли задержать полицейские или даже начать стрельбу иностранные военнослужащие. Летом 2019 года моего знакомого востоковеда из России Святослава Каверина полиция задержала на кабульской улице именно за снимки на телефон. Чтобы фотографироваться для своих страниц в социальных сетях, кабульская молодежь ходит в сад Бабура (Баг-и-Бабур) – очередное очень охраняемое место в столице, парк вокруг гробницы завоевателя-поэта Захириддина Бабура.
В афганской столице регулярно взрываются заминированные автомобили. Сейчас, после заключения соглашения между США и талибами в феврале прошлого года, меньше, до того момента – больше. Боевикам удавалось подогнать к стратегически важным объектам автомобили, груженные порой тоннами взрывчатки. Самое опасное место – район Вазир-Акбар-хан, где разместились афганские министретства и иностранные дипломатические миссии. Разумеется, никаких ночных клубов или баров не осталось. Общественная жизнь скукожилась до посещения рынков и мечетей да редких стихийных митингов против действия властей. Бары и клубы остались исключительно на территории хорошо охраняемых компаундов или гостиниц-крепостей.
Облик, который обрел Вазир-Акбар-хан, самый масштабный архитектурный памятник 20-летней войны США и НАТО в Афганистане. Из нагромождения побитых в 1990-е в ходе гражданской войны кварталов район превратился в бетонный лабиринт, затянутый поясом блокпостов и сторожевых башен. Одно из наиболее охраняемых и одновременно «горячих» мест Афганистана. Пятиметровые бетонные сплошные стены, бетонные блоки вдоль стен отделяют тротуары от проезжей части, над улицей нависают вышки с охраной – прочные башни с бойницами. Стоянка автомобилей на внешнем периметре охраняемых зон запрещена. Если машина останавливается дольше, чем на 10-15 секунда, из башен кричат охранники, автоматы наведены на водителя и пассажиров. Если реакции не последует, то охранники имеют право открыть огонь на поражение. Даже без предупредительного выстрела в воздух.
Колючая проволока и броневики на перекрестках. Шлагбаумы на въезде в район. Автомобили въезжают после шлагбаума в узкое, в одну полосу, пространство, зажатое между очередными бетонными стенами, которые должны гасить взрывную волну в случае подрыва. Автомобили досматривают афганские полицейские. Если в салоне подозрительный груз, то машину отгоняют на специальную стоянку, досматривают тщательнее. На самом деле, за небольшую взятку в Вазир-Акбар-хан пропускают любую машину. Чтобы купить самый дешевый домик (значит, никакого центрального водоснабжения, отопления, возможны перебои в подаче электричества) в столичном пригороде, рядовому афганскому полицейскому надо отработать полтора века. Если никаких других доходов, кроме зарплаты – 150 лет, как минимум. Поэтому подкупить афганского полицейского не стоит больших денег. С этой коррупцией пыталась бороться госбезопасность. Но госбезопасность тоже коррумпирована. Бессмысленная безуспешная борьба. Взрывы в лабиринтах Вазир-Акбар-хана стали реже, пока США полностью не выведут войска. Затем, никаких сомнений, участятся – ведь талибы попытаются взять всю полноту власти в Афганистане. Как уже было в середине 1990-х.
Женщины, дети и сорняки демократии
Как бы не казалось парадоксально, но за последние 10 лет парралельно разрастанию влияния «Талибана» в сельской местности происходила эмансипация женщин в крупных городах Афганистана – особенно в Мазари-Шарифе, Герате и Кабуле. В последние годы, по словам кабульцев, стало гораздо больше работающих женщин, правда, выходят они исключительно в офисы. Вы не увидите женщин, работающих в магазинах, дворниками, участвующих в охране общественного порядка и так далее. Но их стало значительно больше, например, в государственных учреждениях. Так, в департаменте по работе с иностранными журналистами при министерстве иностранных дел Афганистана, в настоящее время работают исключительно женщины. И еще важный момент – теперь работающие женщины спокойно перемещаются от дома до работы самостоятельно. В 2011-м их перевозили от дома до работы и обратно на специальных автобусах с охраной, потому что за этими немногочисленными служащими афганками охотились талибы, которые считали, что женщина не должна работать в общественном месте – ее место дома.
За рулем женщин в Кабуле по-прежнему не увидишь. Закон не препятствует им в получении водительских прав. Однако стереотип, что водителем может быть только мужчина, очень силен в афганском обществе. По-прежнему афганским женщинам без сопровождения мужчины нельзя появляться в определенных общественных местах, например, в том же парке Шари-Нау. И вопрос опять же не в законе – такова действующая традиция. Зато ходить женщинам по улицам без сопровождения мужчин – теперь в столице нормальная и распространенная практика. Обычным явлением стало изображение женщин с незакрытми лицами на улицах города. В 2011-м – такое было невозможно.
Но это в крупных городах. В сельской местности за время присутствия США произошел рост числа героиновых и опийных нарокоманов среди женщин и детей. Отчасти вследствие того, что из-за своей необразованности женщины применяют опий для лечения даже самых простых заболеваний. В результате и сами «подсаживаются» и своих детей «подсаживают». По данным на 2021 год, около 850 тысяч афганских женщин постоянно употребляют наркотики. Это 40% от общего числа наркоманов в стране.
Возвращаясь к положительным изменениям для женщин за время американской оккупации – они получили возможность влиять на политику внутри страны. При власти талибов женщины вообще не имели права вмешиваться в принятие общественно значимые решения. Сейчас существует квота на минимальное количество парламентариев женского пола – не менее 27%. Однако сами выборы в парламент и на должность президента не вызывают особого доверия у большинства афганцев. В стране царит непотизм, интересы племен и кланов гораздо важнее демократических ценностей. Выборы – один из инструментов, чтобы договориться между собой политико-этническим фракциям, которые сформировались в Афганистане с тех пор, как СССР оставил эту страну. Поэтому за 20 лет в стране появились не ростки демократии, а ее сорняки – формальное соблюдение норм народовластия, чтобы вершить дела, которые совершенно противоречат народовластию.
Пожалуй, когда талибы возьмут власть в свои руки в Афганистане, а они нацелены именно на такой исход войны, они не потерпят коалиции со слабым проамериканским правительством. Но радикалы сохранят видимость демократичности, появившейся за 20 последних лет. «Талибану» нужно международное признание, а не изоляция, поэтому вовне они будут демонстрировать «демократические успехи» для создания рукопожатного образа для неолиберальных государств. При этом, как я уже писал ранее на «Рабкоре», победа талибов в войне против кабульского правительства – это будет победа консервативной революции, возможность для нового подъема ислама суннитского толка. Своего рода – «Суннитская весна».
