Первые баллистические ракеты, 1979-1989
Прекращение программы по доводке DF-61 стало серьезной неудачей, но не остановило северокорейцев в стремлении к обладанию технологиями производства баллистических ракет. Прямые пути к достижению этой цели, однако, были ограничены: только Китай и Советский Союз могли оказать необходимую помощь и поддержку. В условиях, когда технологии от Китая не были получены в полном объеме, а Советский Союз полностью прекратил экспорт технологии по политическим причинам, у руководства Северной Кореи не осталось иного выбора, чем создать собственную, подконтрольную себе отрасль.
В связи с этим, в 1979-м исходная программа была реорганизована. Но в реализации нового плана еще предстояло преодолеть трудности – в основном, в КНДР не было достаточно подготовленных инженерных кадров и технологий, чтобы организовать ракетостроение «с нуля», а уже наработанная экспертиза была применима лишь к зенитным, противокорабельным и артиллерийским ракетам. КНДР вновь обратились к Египту, заключив несколько новых соглашений о сотрудничестве. Их стержнем стала переработка Р-17Е (Scud-B) в качестве промежуточного шага к разработке следующих моделей с большим радиусом и улучшенной точностью. Частично соглашениями был предусмотрен обмен инженерами. Египет, давно испытывавший необходимость в баллистических ракетах большой дальности, вскоре после Октябрьской Войны 1973 года инициировал испытания улучшенных образцов Scud-B. Каир таким образом использовал сотрудничество с Пхеньяном как средство сохранения ресурсов для создания своих собственных ракет. В дополнение к сотрудничеству с Египтом, была получена ограниченная поддержка от КНР в части металлургии и корпусной инженерии.
В это же самое время ракетные разработки в Республике Корея находились под сильным влиянием конкурентов с Севера, хотя сопоставимые с Хвасон-5 и Р-17 образцы не имели высокого приоритета. Основной упор был сделан на «Черном оружии» (Hyonmu), ракете класса «земля-земля» и следующей модели после «Белого медведя». Hyonmu была успешно испытана в 1987-м и принята на вооружении, спустя три года после начала проекта. Когда в США стало известно о новом оружии, на Южную Корею было оказано значительное давление с целью ограничить функционал (дальность полета) снарядов и количество произведенных единиц. В США всерьез опасались, что, будучи производимой в больших количествах, система будет воспринята Китаем в качестве угрозы. Уступив давлению, РК уменьшило радиус полета с 250 до 180 км и оставило на вооружении всего один взвод с 12 транспортными платформами. Взамен со стороны США был возвращен и вновь расквартирован ракетно-артиллерийский полк, вооруженный MGM-52 Lance. Хотя система была неспособна нанести удар по Пхеньяну из-за радиуса всего в 120 км, ее снаряды могли нести ядерные боеголовки. Уже в ответ на размещение упомянутого КНДР стала разрабатывать свою первую баллистическую ракету Хвасон-5 на основе ранее закупленной Р-17.
Р-17Е (Scud B)
Наиболее значительным аспектом египетско-корейских соглашений стала поставка в 1979-1980 годах корейской стороне ограниченного количества образцов Р-17Е с транспортными шасси и сервисным оборудованием. Соглашениями были также предусмотрены обмены инженерами, техниками и военнослужащими. Вскоре северокорейская сторона принялась за разработку аналогов. Доступные сведения подтверждают, что оригинальные египетские ракеты не допускались для использования при испытаниях, а вместо этого использовались в качестве исходных прототипов и для подготовки военно-инженерного состава. В 1981-1982 годах из подготовленных команд сформировали оценочно-пусковой дивизион с целью контроля постановки баллистических ракет на боевое дежурство под командованием КНА. Неизвестно, имел ли дивизион собственный командный пункт, однако именно он стал первым ракетным подразделением в КНДР.
Одновременно с этим, было положено начало созданию соответствующей промышленной инфраструктуры, с постройкой и конверсией Пхеньянского завода №125, военного научно-исследовательского центра Санумдон (в 25 км к северу от Пхеньяна), пусковой комплекс Мусудан-ри (в 30 км от Кильчу) и ряда связанных с ними производящих заводов.
Хвасон-5, Прототип (модель Scud–A)
Работы по созданию прототипа продвигались в 1982-1983 года согласно плану, и в начале 1984-го северокорейскими инженерами были завершены первые образцы. Будучи произведен совсем небольшой серией, именно этот образец считает наиболее точной копией Р-17Е. Предназначение этого изделия заключалось в выяснении предела возможностей местного производства и возможности инженерам «набить руку» в ходе копирования. Ни одна из ракет той партии не была в связи с этим введена в строй и поставлена на боевое дежурство.
Примерно в этот же период к Китаю и КНДР обратилось правительство Ирана с целью приобретения ракетных технологий. В октябре 1983-го, премьер-министр Ирана Хусейн Мусави и министр обороны [полковник] Мухаммед Салими прибыли в Пхеньян с визитом. Очевидно, именно технология Хвасон была основным предметом переговоров.
В апреле и сентябре 1984-го прошли испытания прототипа, по итогам которых три признано успешными, и столько же – провальными. Логично предположить, что запущенные экземпляры имели корпуса и топливные баки северокорейского производства, но системы наведения и двигатели были взяты от оригинальных Р-17Е. Вероятно, что представители Ирана также присутствовали на учениях. О других испытаниях Scud-A в те годы больше ничего неизвестно. Время испытаний было, судя по всему, выбрано в ответ на испытания уже упомянутого Hyonmu.
Scud–B
Хвасон-5 по сравнению с оригиналом был переработан довольно незначительно, однако имел пусковую дальность на 10-15% выше «родительской» модели, что составляло 320 км с нагрузкой в виде 1000-килограммовой боеголовки и круговым отклонением от 500 до 800 метров. В ходе производства в конструкцию были внесены очевидные изменения – в частности, в систему наведения и в двигатель Исаева 9Д21. Одновременно с «проработкой» Хвасона, для ракеты создавались боеголовки высокой мощности, кластерные, химические, и вероятно биологические. Мелкосерийное производство началось в 1985-м, годом позже масштаб производства вырос. В первые два года производилось порядка 4-5 ракет ежемесячно. Учитывая потребности КНА и некоторое количество экспортных экземпляров, к 1988-му производилось уже 8-10 ракет ежемесячно. Теперь в зоне поражения были уже 2/3 территории Южной Кореи. К концу 1989-го Хвасон-6 вытеснил из производства предыдущую модель.
Сведений о воинских частях, в которых «пятерки» несли службу, довольно мало. Предположительно в 1984-1985 годах по приказу Министерства народных Вооруженных Сил в подчинении командования артиллерии был создан ракетный полк, укомплектованный составом уже упоминавшегося оценочно-пускового дивизиона. Полк располагался возле Пхеньяна, но позже был передислоцирован в Чихари, юго-западнее столицы и примерно в 50 километрах от демилитаризованной зоны. Информация о расквартированной в Кильчу-Чонджин (провинция Хамген-пукто) части позволяет предположить одно из трех:
– батальоны полка были разбросаны по стране;
– сначала ракеты ставили на дежурство в батальоне, а не в полку;
– еще одним оценочно-пусковым звеном был Мусудан-ри.
С марта по июнь 1985-го в ирано-иракской войне имела место так называемая «Война Городов», в которых Тегеран и Багдад атаковали друг друга ракетами и авиацией. Нуждаясь в технологиях, Иран заключил соглашение о сотрудничестве с КНДР, в рамках которого профинансировал северокорейскую ракетную программу в обмен на поставки систем ПВО.
В июне 1987-го был подписан договор о закупке оружия на сумму $500 млн, Ирану были переданы порядка 100 единиц Хвасон-5, а также предоставлена помощь в организации производства на территории Ирана. В 1989-м бал подписан $160-миллионный контракт с Объединенными Арабскими Эмиратами, согласно которому КНДР поставляла 25 ракет, артиллерийские снаряды, пусковые установки. В этот раз, однако, арабская сторона оказалась недовольна качеством ракет. Довольно быстро «пятерки» в ОАЭ были списаны, и на рубеже девяностых-двухтысячных находились на складах, тогда как командование обсуждало способы их утилизации.
Версия о причастности Советов к разработке северокорейских баллистических ракет не выдерживает критики, нет никаких доказательств помощи СССР в разработке «Хвасонов» и боеголовок. К тому же, с 1975-го по 1984-й советская сторона не поставляла вообще ничего связанного с ракетной инжинерией. Взаимодействие по части вооружений оживилось лишь после визита Ким Ирсена в Москву в мае 1984-го. Стороне Северной Кореи удалось получить более современные зенитные ЗРК (С-125 «Печора», С-200 «Ангара»), однако «скадами» Москва побоялась делиться, опасаясь роста напряженности в регионе. Несколько позже, образцы ПВО HJ-73 (одна из производных «Малютки») и HN-5A были приобретены в КНР.
Полноценные ракеты малого радиуса. 1990-1999
Реорганизация 2.0
«Хвасон-5» не соответствовал лишь одном требованию – поражать цели на оставшейся одной трети Юга, ввиду чего потребность в очередном вооружении сохранялась. В 1989-м сложилась комбинация следующих факторов:
– окончание Ирано-иракской войны позволило высвободить занятые для «Хвасон-5» ресурсы для других проектов;
– Ирак занялся собственным ракетостроением, Иран ощутил потребность в ракетах большего радиуса;
– сохранялась необходимость поражать базы США в Японии и цели в южной части РК;
– продолжающееся сотрудничество с Египтом по проекту улучшения Р-17Е;
В Пхеньяне осознали престижность обладания баллистическими ракетами и потенциальную возможность уничтожения американских баз в Восточной Азии. Так КНДР последовала примеру Китая, в котором задачи ракетостроения ставились, исходя из расстояния до предполагаемых к поражению целей. Начиная с 1990-го, развитие ракетных систем пошло по четырем отдельным, и в то же время логически взаимосвязанным направлениям.
«Хвасон-6» был самым простым и технически исполнимым в коротки сроки, поскольку не требовал существенных доработок. Долгосрочные, более сложные проекты требовали иных, совершенно новых решений, которые были позже воплощены в моделях «Тэпходон-1» и «Тэпходон-2». Иран на этом этапе выступил основным спонсором разработок. Батальоны, составленные из обоих образцов «Луны», в начале 1990-х были объединены под началом артиллерийского командования, хотя это не обязательно могло быть напрямую связано с внедрением нового подхода к ракетостроению.
«Хвасон-6» (SCUD-C)
Доработать «Хвасон» удалось довольно быстро, уменьшив вес боеголовки до 700кг с 1000 и облегчив корпус посредством применения советской (позже российской) нержавеющей стали. В результате, новая модель, почти идентичная предыдущей по габаритам, могла поражать цели в радиусе 500 километров, включая южнокорейский остров Чеджудо. Боеголовка могла быть химической или нести взрыватель повышенной мощности – но еще не ядерной. Известно, что модификаций «Хвасон»-6 было несколько. С 1990-го по 1993-й было произведено пять запусков, и все они оказались очевидно успешными. Последние три из них, прошедшие в мае 1993-го одновременно с первым пуском «Нодона», стали наиболее значимым событием на том этапе развития новой программы; в Сирии (1992-й, 1994-й) и Иране (1991-й) также прошли испытания. Интересно, что время испытаний в Северной Корее совпало и с иракскими («Аль-Хуссейн», также являвшийся модификацией Scud B). Вероятнее всего, что обломки были предоставлены иранцами после «войны городов». Однако, информация о применении технологии «Аль-Хуссейн» при создании нового поколения «Хвасон» не является корректной, как и транспортировочные шасси, собранные на основе китайских образцов с китайской же помощью.
К 1999-му, в совокупности было произведено от 600 до 1000 единиц «Хвасон-5» и «Хвасон-6». Из них, между 300 и 500 единицами было продано во исполнение торговых контрактов, 25 задействовано в испытаниях, от 300 до 600 единиц оставлено на хранении. С 1991-го ракетные полки были напрямую подчинены Генеральному штабу и передислоцированы в Чиха-ри (провинция Кангвон), что в 50 километрах от демаркационной линии. Кроме того, с середины-конца 1980-х начинается строительство укрепленных ракетных бункеров и шахт.
Продолжение следует
