Фотография учителя с учениками, не имеющими отношения к персонажам статьи. © Олег Мальцев
В этот день в школе должен был состояться обычный урок ОБЖ. Однако вместо этого детям показали видео примерно следующего содержания: «Когда не можешь победить силой, примени подлость и коварство! Америка уничтожает Россию изнутри! Через наших женщин и детей!». Присутствовали многострадальные масоны, а на экране даже мелькнул злокозненный Обама.
Урок в школе произвел немало шума в прессе. Заинтересовалась нравственным учителем и прокуратура, но как-то вяло. И отступила.
Скандалы, происходящие в школе, гремят в СМИ не так уж часто, но слышно их хорошо. Отчасти это связано с тем, что в школе, как и в армии очень не любят выносить сор из избы. Сами учителя связывают свои проблемы, помимо небольшой зарплаты, с увеличившейся бумажной работой, а также подготовкой к ЕГЭ.
Жалобы на «бумажки» связаны, по всей видимости, с ФГОС (Федеральный государственный образовательный стандарт) нового образца. Именно ФГОС указывает учителю, как вести урок, что и как говорить, что задавать на дом, откуда брать материал и т. д. Новый ФГОС, на первый взгляд, кажется действительно прорывом в педагогике, тем самым поворотом к личности ученика, о котором так много говорили.
Учитель должен не тупо повторять учебник да проверять знания заданиями (это может сделать и компьютер), а вести ученика, подобно наставнику.
Но есть и обратная сторона медали. Если прежний стандарт включал в себя необходимые данные об учебнике и расписание уроков (контрольно-тематическое планирование), то новый старается регламентировать каждый аспект каждого урока. Это равнозначно тому, как если бы художнику указывали: «Возьми кисточку. Обмакни ее в краску. Проведи по влажной бумаге линию». Таким образом учитель вместо подготовки к уроку занимается тем, что объясняет, почему он так готовится к уроку.
Подготовка к ЕГЭ же включает не только натаскивание учеников на стандартизированные тесты, но и опять же кучу «бумажек». Даже наверху стало ясно, что учителей неплохо бы разгрузить.
Наконец, собственно денежная проблема заключается в переводе школ на подушевое финансирование. Иначе говоря, больше детей – больше денег. Возможно, это хорошо для частных школ, но в государственном секторе это вылилось в то, что даже самый ленивый ученик будет сидеть в школе до получения аттестата.
А как же ЕГЭ? Разве не должно оно отсеивать вот таких лодырей?
Во-первых, ЕГЭ обязателен лишь по двум предметам – математика и русский язык. Минимальный балл настолько низок, что сдать ЕГЭ, в принципе, может каждый. Во-вторых, ЕГЭ необходим поступающим в университет, а для поступления в колледж или ПТУ этого не нужно.
Но ни новый ФГОС, ни ЕГЭ, ни даже подушевое финансирование не смогут объяснить того факта, что с трудом говорящий по-русски учитель ОБЖ нашел неоднозначный ролик про телегонию, показал его всей школе, а потом получил защиту от вышестоящего начальства.
Но это может объяснить социология. За последние десятки лет школьные коллективы превратились в замкнутые консервативные группы.
Если посмотреть на аналитический отчет МГУ от 2011 г. (ситуация за пять лет не сильно изменилась), то среднестатистический школьный учитель представлял собою женщину старше сорока четырех лет. Немало среди учителей работников пенсионного возраста. Старение педагогического состава подтверждается как объективная реальность. Опрос показал также, что учителя не склонны менять место работы и, что самое важное, считают свою профессию непрестижной и неуважаемой в обществе.
Люди, работающие годами в изолированных коллективах, так или иначе должны спаиваться в закрытое общество. Страх потерять единственную работу навсегда – а получив увольнение из школы один раз, учитель гарантировано не сможет восстановиться в должности – наряду с полной неприспособленностью к жизни делает это общество очень консервативным.
Кстати, длительная работа в школе вряд ли может служить показателем ценности учителя. Если учитель биологии ни разу не работал в лаборатории, а учитель английского не практиковал переводы, то, скорее всего, они ничего не передадут детям что-либо, кроме повторения той информации, что есть в учебнике.
Итак, средний учитель, в целом недоволен и забит, но менять что-либо не собирается. Никаких волнений среди учителей не будет, а в каких-либо формах взаимодействия они не нуждаются. Если протесты и случатся, то, как правило, они будут сводиться к «Больше денег и не трогайте, как раньше». Социологический портрет учителя поразительно совпадает с обликом среднего сорокалетнего россиянина в целом: «довольно забитая тётенька с детьми, с пьющим мужем или без оного, без копейки, пытающаяся как-то свести концы с концами». От такого учителя можно ожидать чего угодно, в том числе и веры в гороскоп и газету «Оракул». Зная, как правило, свой предмет, этот «средний» педагог не стремится расширить кругозор, да и времени у него нет.
Конечно, после такого вывода захочется крикнуть: «Вранье! Вот я знаю учительницу, она просто замечательная, умная и дети ее любят!».
Разумеется, есть и такие. Но как ни странно, именно замкнутость коллектива служит препятствием для молодых учителей. Легко можно найти интервью с молодыми учителями, которые жалуются на своих более пожилых коллег: «Не только родители настроены столь консервативно, но и некоторые из преподавателей. Поэтому Римма выработала правило:
«Я делаю свою работу тихо и не высовываюсь». Учительница давно поняла, что возраст не играет существенной роли в восприятии и педагогических способностях — либо есть восприимчивость к новым тенденциям, либо нет».
Таким образом, у нас получается замкнутый круг. Из-за малого финансирования образования учебные коллективы в школах превращаются в замкнутые архаичные коллективы, а государство пытается подтянуть образование до западных стандартов, совмещая все это с неолиберальными реформами. Все это приводит к тому, что учителя воспринимают все новое в штыки, а тех, кто готов к инновациям, из коллектива выталкивают.
Но кто может разорвать этот круг? Наверное, только сами ученики. В том нашумевшем происшествии с показом ролика про телегонию первым критиком учителя стали его же собственные ученики.
Интернет, несмотря на все попытки его цензурировать, расширяет кругозор лучше телевидения и библиотеки, так как дает доступ к любой передаче и почти к любой библиотеке. Поэтому в школе растет день ото дня количество учеников, получающих знания извне. Современный 11-классник может спокойно читать Ницше и Камю, слушать классическую музыку и быть если не образованнее, то во всяком случае интеллигентнее своих менторов.
«Опять вранье! Школьники сидят в инстаграме и выкладывают фото из туалета! Они играют в Warface и Dota2! А раньше книги читали!» – закричит критик интернета.
Нет. Раньше школьники, играющие в Warface и выкладывающие фотки махали палками во дворе и болтали на лавочках. А те школьники, что имели доступ в библиотеке лишь к фэнтези и классике, смогли узнать намного больше. Конечно, их немного, но их количество растет. Признаком этого может служить тот факт, что в последнее время в интернете появилось немало проектов, посвященных популяризации науки. Часть из них – «N + 1», «Арзамас», – конечно, имела солидных спонсоров, но немало – Sci-One, Vert Dider – создавалось на чистом энтузиазме.
Рано или поздно количество «подкованных» школьников преодолеет критическую массу. И тогда случится, наверное, самый странный конфликт поколений за всю историю отцов и детей.
Дети, имеющие более широкий кругозор, столкнутся со своими ограниченными родителями. Такое, можно было представить во время ликвидации безграмотности, но сейчас это приведет к сильнейшему расколу общества, который преодолеть будет далеко не просто. На одной стороне тетенька, читающая «Оракул» и преподающая литературу по методичкам 1980-х годов. На другой стороне девушка, трактующая «Евгения Онегина» с точки зрения герменевтики Лотмана.
Хотя этот сценарий маловероятен. Возможно, просто возникнут частные школы для обеспеченных детей, часть школ закроется и будет все, как прежде. А может, наоборот, образование изменится к лучшему и не нужно будет строить никаких гипотез.
Егор Южный
