В наши дни политические деятели и эксперты играют, помимо многих других, еще и в такую игру – они объясняют, почему и как Евросоюз развалится или уже разваливается. Каждому, кто следит за мировыми новостями, знакомы их стандартные аргументы: выход Греции или Великобритании из ЕС приведет к выходу других стран; никто не желает видеть еще больше мигрантов (беженцев) в своей стране; у Германии оказалось слишком много власти (или недостаточно) власти; ультраправые силы или партии растут практически повсюду; действие Шенгенского соглашения о безвизовом передвижении приостанавливают большинство стран, ранее одобривших его; безработица неудержимо растет.
Основная тема всей этой пессимистической унылой литании (или, может быть, это оптимизм?) такова: европейцы – как «просвещенные», так и «невежественные» – стали невосприимчивыми к рациональным аргументам. Практически все они действуют иррационально, следуя собственным эмоциям, а не полагаясь на вдумчивый анализ. Действительно ли все так и есть, а европейцы напоминают какого-то простачка-неудачника из комикса? Возможно, это был бы неплохой сценарий для комикса, но означает ли это, что ЕС действительно прекратит свое существование?
Я не буду сейчас говорить о том, хорош или плох ЕС, стоит его поддерживать или, наоборот, разрушать. Я хотел бы, скорее, объяснить, что же, по моему мнению, на самом деле происходит.
Будут ли существовать через десять или двадцать лет те институты, которые сейчас не дают Евросоюзу умереть? Подозреваю, что будут. Почему я так думаю? Давайте для начала рассмотрим следующий вопрос: что же заставляет европейцев (как «просвещенных», так и «невежественных») быть столь нерешительными и не делать фатального шага на пути к расформированию того, что они с таким трудом создавали последние семьдесят лет? На то есть причины, которые кто-то назовет экономическими, кто-то – геополитическими, а кто-то – культурными.
Давайте начнем с экономики. В том, что касается нынешнего уровня дохода, ситуация плачевна во всем Евросоюзе – как для государств, так и для большинства граждан. Однако вопрос вот в чем: приведет ли расформирование ЕС к улучшению этой ситуации или только ухудшит ее?
Одним из предметов постоянных дебатов является вопрос о еврозоне: выживет ли она? Приведем пример ситуации в Греции после двух выборов 2015-го года. Алексис Ципрас, лидер ныне правящей партии СИРИЗА, был избран, потому что выступал против мер жесткой экономии. Затем же он в ходе переговоров с ЕС о новых кредитах отступил от всех своих прежних обещаний греческим избирателям. Он согласился на реализацию требуемых ЕС мер, что существенно снизило реальные доходы большинства населения Греции. За это левые силы в самой СИРИЗе обвинили его в предательстве, вышли из партии и сформировали собственный предвыборный список. Однако на следующих выборах (вскоре назначенных самим Ципрасом) он вновь получил мандат доверия. Греческие избиратели предпочли Ципраса, а не левое крыло СИРИЗы.
Мне, по крайней мере, кажется очевидным, что греческие избиратели не обратили должного внимания на обвинения левых потому, что прежде всего не хотели выходить из еврозоны.
Ципрас назвал своей приоритетной задачей сохранение евро, а левые пытались вместо евро предложить возврат к автономной валюте. Похоже, греческие избиратели считают, что реальные негативные последствия от пребывания в еврозоне меньше, чем вероятные негативные последствия от возврата к драхме.
Примерно такая же ситуация и относительно так называемой системы социального обеспечения (пособия по безработице, пенсии и т. д.), ранее установленной правительствами Европы. Практически все страны ЕС урезали социальную систему из-за нехватки финансов. Попыткам урезать социальные выплаты сопротивлялись левые и левоцентристские партии, и кое-где успешно. Однако существуют ли основания предполагать, что, если Евросоюз завтра вдруг исчезнет, то у правительств отдельных европейских стран найдутся средства для этих социальных выплат? Левые партии зачастую отвечают утвердительно на этот вопрос, ссылаясь на неолиберальное давление со стороны брюссельской евро-бюрократии. Однако посмотрите, что происходит по всему миру. Можете ли вы указать на правительства, которые не находятся под юрисдикцией Брюсселя, но смогли увеличить социальные расходы?
И если нет реальных преимуществ (в плане повышения реального уровня дохода) от расформирования ЕС, то есть ли иные причины его расформировывать? ЕС играл важную геополитическую роль с момента своего зарождения и постоянно разрастался, включая новые государства. США открыто поддерживали рост и расширение ЕС, но фактически стремясь таким образом подорвать его. США рассматривали ЕС как серьезную геополитическую угрозу. Для большинства наблюдателей очевидно, что геополитическая мощь ЕС является результатом просто количества государств-членов ЕС. Расформирование ЕС приведет к утрате этой мощи, а отдельные европейские государства сами по себе не будут играть важной роли в геополитике.
В конце концов, большинство европейских лидеров и движений это осознают. Тем не менее многие из них выступают против ЕС, как структуры. Однако готовы ли они отказаться от преимуществ, которые дает крупное единое образование? Правые группы (особенно в восточной Европе) видят в ЕС рычаг давления на США, чтобы те предоставили им военную защиту от мнимой агрессии со стороны России. Левые группы в других странах ЕС (таких как Франция) используют мощь ЕС для сдерживания мнимой агрессии со стороны США. Что выиграют все эти группы от расформирования ЕС?
И, наконец, есть еще так называемые культурные связи между США и Европой. О них публично заявляют, хотя втайне их и презирают, считая пережитками гегемонии США первых 25 лет после Второй мировой войны.
И здесь снова мотивы у всех разные. Левые партии и движения желают использовать единую структуру ЕС для восстановления культурной автономии (и даже превосходства), которая, как они полагают, была у Европы до 1945-го. Правые силы желают использовать мощь ЕС для отстаивания своей культурной автономии в связи с так называемыми вопросами о правах человека. И опять же: в единстве – сила.
Все что я вижу – это больше и больше риторики, но меньше и меньше реальных действий. Хорошо это или плохо, но я чувствую, что институции ЕС сохранятся. Однако это не значит, что они не изменятся. Сейчас внутри ЕС идет (и будет идти) реальная политическая борьба по вопросу о том, какого рода коллективным институтом должен быть ЕС. И эта борьба, происходящая внутри Европы, является частью всемирной борьбы по вопросу о том, какого типа мир мы желаем построить после структурного кризиса современной мир-системы.
