В последнее время участились сводки тревожного содержания с ближневосточного «демократического» фронта: «Убит еще один уроженец Азербайджана, воевавший против правительственных войск в Сирии». Сообщения о гибели азербайджанцев, проповедующих различные направления суннитского ислама, попадают в информационное пространство в основном с подачи исламистских сайтов, охотно отмечающих сам факт гибели и боевой псевдоним шехида, но предпочитающих умалчивать о его имени, фамилии, прочих реальных личных данных. Спустя пару дней всплывают скудные сведения о том, что кто-то родом из Шеки, кто-то — из Гянджи, Закаталы, Сумгаита… Недавно стало известно, что во внутрисирийской разборке империалистических сил Азербайджан представлен по обе стороны конфликта: азербайджанцы-шииты погибают, защищая легитимного Башара Асада.
«Погиб где-то какой-то азербайджанец, ну и пусть, у нас своих проблем хватает». До последнего времени мало кого волновало, кто там гибнет в чужой войне и чужих интересах. Общественность встрепенулась на днях, когда в Сирии смерть поцеловала в лоб сто какого-то по счету азербайджанского охотника за раем с гуриями. Никто не знает точное число ни воюющих там, ни погибших. Государственные органы не в курсе, власть, когда ей выгодно, соблюдает права и свободы — в данном случае право на свободное передвижение. Духовенство пожимает плечами: мол, «при чем тут мы?! Джихад дело тонкое, весь вопрос в том, где, кому, в чьих интересах и по чьему призыву его объявлять. Мы не простофили, чтобы публично призвать к джихаду в чужих краях и предать гласности наше участие в политике, геополитике, экономике, — да вообще во всем, кроме такого нудного занятия, как духовность».
Кто несет ответственность за гибель азербайджанцев в чужой войне? Они сами? Религия? Исламские богословы, под чье влияние они попали? Общество? Власть? Что делать? Что сказать? Кому сказать? Кого винить?
Государство демократично, в личную жизнь и дела граждан не вмешивается, как при «тоталитарном» советском социализме, граждан предоставили самим себе, воле судьбы и глобальных климатических изменений. Буржуазная демократия и свобода на то и рассчитана, чтобы каждый крутился, вертелся, падал, ползал, вставал, радовался, страдал, как может, как позволяют предложенные на духовном рынке системы псевдодуховных ценностей. С одним условием — чтобы интересы олигархической элиты неукоснительно соблюдались, ставились превыше всего, превыше интересов Творца на планете.
Суть буржуазной демократии с позиции верхов: «Раз мы на свободе, значит, капитал свой заработали честно, а “честно” не всегда означает “трудом и потом”. Частная собственность свята, невзирая на далеко не святой путь обзаведения ею; капитал наш, нам решать, как и где им распоряжаться, куда вкладывать, это не ваше пролетарское дело. Нам решать, когда, где, кого и как брать на работу и увольнять; наша жизнь это наша жизнь, а вы, голодранцы XXI века, конкурируйте между собой за место под нашим солнцем, конкурируйте жестоко, а мы облегчим вам ваши страдания, подкинув нормы псевдоморали; грызитесь, докажите, что достойны находиться среди наших оплачиваемых рабов; человек человеку не товарищ, а волк, сильнейшему дадим отсрочку до момента Х, когда обнаружится, что сильнейший уже не он. Те, кто оказались слабаками, не угодили и не пригодились нам, располагайтесь на свалке жизни, там и делайте со своей свободой, что хотите, не путайтесь под ногами, не мозольте нам глаза, не раздражайте наш слух, так что шагом марш на свалку жизни….».
Никто в обществе эпидемического и эгоистического потребительства не выбросит себя любимого на свалку жизни. Никто. Для этого требуется духовная сила отшельника. Общество ориентируется на пример, «образ и подобие» элиты, многие мечтают дотянуться до заданной ею материальной и гламурной планки. Почти все желают приобрести авто за 150 тыс. манатов [по нынешнему курсу, 192 тыс. $ — прим. ред.], на котором ездит, как с упоением рассказывают местные СМИ, новая безголосая поп-дива. А когда не удается достичь удовлетворенности жизнью хотя бы на уровне кухонных женщин и брутальных мачо из турецких сериалов, и как-то не по душе отказаться от единственной жизни, совершив суицид, приходится искать утешения в чьих-то объятиях. Ничто не утешает так, как религия — «опиум для народа», спрос на который во всех эксплуататорских обществах был и остается высоким. Наивные искатели душевного покоя часто оказываются в объятиях того или иного религиозного джамаата/тариката и его лидера. Какого именно — зависит от того, в какую общину ходит тот сосед, родственник, друг, коллега, сокурсник, который окажется рядом, «подставит плечо» в момент психологической слабости или душевного порыва.
Мусульманские народы, пожалуй, больше других пострадали после распада СССР и реставрации капитализма. Доминирующая роль купеческого сословия Хиджаза в создании первой исламской уммы и совершении исламской революции определила горизонт мусульманской культуры, мусульманского мышления и восприятия того, что такое плохо (харам) и что такое хорошо (халал). Мусульмане испокон веков предпочитали торговлю, избегали промышленно-производственной деятельности, научных поисков, секуляризированной рациональности. Мусульманские народы СССР, как только стартовал переход к рыночно-буржуазной демократии, больше и быстрее других разрушили, разбазарили, растаскали созданные всеобщим советским трудом за великие 70 лет промышленные и сельскохозяйственные структуры. Все дружно пошли торговать. Торговать чем бог послал из Турции, Ирана, и даже России, которую местные псевдоинтеллектуалы призвали к историческому ответу за «грехи» советских коммунистов. (Хотите — верьте, хотите — нет, но большинство азербайджанских т.н. интеллектуалов не понимают фундаментальной разницы между СССР и нынешней Россией.)
Власть советских коммунистов грешила тем, что не позволяла разношерстным мошенникам спекулировать, торговать, в том числе национальными и религиозными чувствами; тем, что заставляла мусульман читать книги с нерелигиозным содержанием, получать приличное образование, работать на производстве, создавать, творить что-то своим честным трудом, заставляла работать не больше восьми часов, раз в год целый месяц бесплатно и качественно отдыхать и лечиться. Власти постсоветского пространства так непростительно не грешат, никого не заставляют работать по 8 часов пять дней в неделю, а предлагают на буржуазно-демократический выбор — или безработицу со всеми вытекающими социальными последствиями, или ежедневный рабский и полурабский труд, гарантирующий не очень радужную повседневность, за которую авраамическое духовенство призывает благодарить авраамического бога. Им самим, представителям духовенства, есть за что благодарить бога: они занимаются любимым делом, востребованы, сыты (накормлены), имеют уважение и чистую прибыль, налоговое законодательство их не замечает… Чего не скажешь об их пастве.
Безработица, отсутствие выбора у себя на родине заставляют азербайджанцев эмигрировать. Многие торгуют в России, батрачат по 12-13 часов в день на российских буржуев-арендодателей, улучшают благосостояние тамошних правоохранителей. А что поделаешь, если на своих батрачить не получается? Не могут же, скажем, все трудоспособные граждане девятимиллионного Азербайджана одновременно торговать. Торговля это такое мистическое занятие, которое не обходится без покупателя и покупательной способности населения. Она полностью зависит от милости иностранного капитала и местных госмужей, распоряжающихся углеводородными ресурсами страны, распределяющих доходы от них по своему, буржуазно-демократическому усмотрению, не учитывая мнение населения, и такими коррупционными ухищрениями и темпами, что все они, члены их семей, родственники и близкие друзья в одночасье стали капиталистами.
Спасибо советской власти как минимум за национализацию нефти. Именно за счет реализации той небольшой доли нефти, что «свободный, демократичный мир» глобального капитала соизволил оставить «независимому» Азербайджану, и формируется где-то 80% доходной части госбюджета, выдаются зарплаты и пенсии, строится и ремонтируется общественная инфраструктура. Без этой национализации всю выручку от продажи нефти клали бы себе в бездонный карман иностранные и местные буржуи, как это было до социализма.
«У вас есть нефть? Тогда мы идем к вам со своей демократией». Присвоенные властной элитой бюджетные нефтедоллары стали трамплином для их дальнейшего обогащения. Пока они из обычных буржуев превращались в олигархов, народ нищал — и духовно, и материально. В советское время Азербайджан перерабатывал всю добытую нефть, дополнительно привозили миллионы тонн нефти из других советских республик, вывозили только готовую продукцию, благо были построены для этих целей десятки отраслевых высокотехнологичных предприятий. В советское время Азербайджан не сидел на нефтяной игле. Наряду с нефтяной, развивались другие отрасли промышленности, заводы и фабрики украшали любой населенный пункт Азербайджана, сельское хозяйство вносило весомый вклад в жизнь и занятость народа. Сейчас везде нашпигованы торговые центры, супер- и минимаркеты. Тогда все могли работать в производственной сфере, все имели одинаковый доступ к качественному светскому образованию. Сейчас Азербайджан — сырьевой придаток глобального капитализма, а качественное образование не всем по карману. Светского образования в подлинном смысле этого слова нет, ислам прививается школьникам как составная, неотделимая часть азербайджанской духовности. Только единицы осознают, что ислам — вообще чужой элемент в азербайджанской духовности. Эти единицы — не признанные ученые, не поп-интеллектуалы, не политики, испытывающие страх перед правдой, не уважаемые аксакалы, испытывающие страх перед правдой больше, чем политики, а герои-одиночки социальных сетей — в основном из левой и либеральной среды.
Беда еще и в том, что не только свои углеводороды отравили жизнь азербайджанцам за постсоветские годы буржуазной независимости. До социалистической революции и установления Советской власти в Азербайджане в 1920 г. ни у арабов, ни у наших соседей, иранцев, не было дармовых нефтедолларов. В наше время они есть. Совпадение финансовых возможностей с желаниями облегчают до невыносимости идеологическую экспансию. Благодатную почву подготовила буржуазная власть, которая целенаправленно ускоряла вытеснение советской духовности. Перед ее носителями везде плотно закрыли двери, выстроив социальную пирамиду таким образом, что им просто негде было развернуться, и они стали изгоями. Как следствие, автоматически ослабли позиции ислама, когда-то мягко и искусственно посаженного на фундамент лево-советского братства и исконно-зороастрийского миролюбия.
Для воспитания электората под свою парадигму восприятия и создания своей модели азербайджанца буржуазно-демократическая власть была заинтересована в усвоении ислама, интерпретирующего жизнь и учение мусульманского пророка в правой и либеральной ипостаси. Азербайджанцы повелись и сделали выбор в пользу того или иного исламского учения в зависимости от семейных традиций, политического мировоззрения, человеческих качеств и психологических мотивов. В итоге духовную сферу Азербайджана подмяли иранский муллократически-шиитский ислам, турецкий традиционный суннизм и нурсизм. На долю тех, кому по ряду причин не удалось обрести душевный покой в общинах, представляющих отмеченные течения, присосаться к их финансовым жилам и бизнес-возможностям, выпала иная альтернатива — арабский суннизм различных толков.
Такое «идейное» разнообразие в исламе не может не породить ненависть. Нет, азербайджанцы из исламских общин не ненавидят соседнюю Армению за оккупацию Карабаха, не ненавидят транснациональные компании, обирающие их до нитки, они ненавидят друг друга, и такая общинная разобщенность и межобщинные междоусобицы, разумеется, на руку власти. Ей не всегда хватает националистических ресурсов для отвода внимания от социально-экономических проблем. Религия и национализм — основополагающие духовные ценности буржуазного общества.
Внутрисирийский конфликт вывернул наизнанку духовную суть лидеров исламских общин. Уже сыплются взаимные обвинения в кяфирстве, в отклонении от истинного ислама, каждый проповедник объявляет себя и своих адептов истинными мусульманами, а остальных — «сбившимися с пути». Прошиитский лагерь цитирует Коран и изречения пророка и настаивает на том, что погибшие в Сирии не могут считаться шехидами, имея в виду, разумеется, противников Асада. Сторонники джихада против Асада отвечают так же — цитатами из Корана и Сунны, вдобавок обнародованием списка азербайджанских шиитов, погибших за Асада. То есть джихад и статус шехида вроде бы оправданы. С той лишь разницей, что шииты — за джихад и шехидство на стороне Асада, а сунниты — на стороне США, Саудовской Аравии и Турции.
Апеллируя к советскому опыту, осмелюсь утверждать, что из этих самых азербайджанцев советская духовность воспитывала, к примеру, строителей БАМа. Романтики всегда мечтают стать участниками, частью какого-то великого, исторического события. У исламистов своя романтика, для них великое событие — джихад. Вот и убивают азербайджанцы друг друга в Сирии, не находя иного применения своей романтической энергии. Убивают за зарплату и за чужие идеалы. Они — жертвы экономической и духовной систем, созданных и действующих при их непосредственном участии.
Верхи не намерены менять духовный климат, они чувствуют себя комфортно и дышат полной грудью. Промышленность, заводы-фабрики, коллективы сознательных трудящихся им ни к чему. Деиндустрализация и исламизация, торговля и торгашеская сущность, которые разъединяют людей, как ничто на свете — приоритеты прагматичного, разделяющего и властвующего капитала.
Акшин Султанов
