rabkor telegram

Dizzy

  • Главная
  • Публикации
    • Авторские колонки
    • События
    • Анализ
    • Дебаты
    • Интервью
    • Репортаж
    • Левые
    • Ликбез
    • День в истории
    • Передовицы
  • Культура
    • Кино
    • Книги
    • Театр
    • Музыка
    • Арт
    • ТВ
    • Пресса
    • Сеть
    • Наука
  • Авторы
  • О нас
  • Помощь Рабкору
204

Гражданская война в Финляндии

189

Масштаб диагностированных страдающих Патологическим накопительством растёт. Виноват ли капитализм?

168

Война на Ближнем Востоке: кто за кого?

261

О происхождении полиции

Главная Рубрики Анализ 2018 Август Никарагуанская гангрена «социализма XXI века»

Никарагуанская гангрена «социализма XXI века»

                   Самой «горячей» точкой Латинской Америки сегодня является, без сомнения, Никарагуа. Для левых сил Латинской Америки и Карибского бассейна характерна традиционная поддержка находящихся в этой стране у власти сандинистов. Но эта поддержка может стоить латиноамериканской левой очень дорого…

         В 80-е годы прошлого века никарагуанские сандинисты во главе с команданте Даниелем Ортегой были весьма популярны у европейских левых социалистов. Разумеется, с учётом фронтального противостояния в «холодной войне» и того факта, что сандинисты, придя к власти, стали на сторону «Восточного блока», никарагуанский путь к социализму казался тогда достаточно оригинальным, творческим. С аграрной реформой, развитием кооперативного сектора в городе и деревне, народной вооружённой милицией, противостоящей связанным с Вашингтоном контрреволюционерам, сандинистский путь к социализму был в те далёкие годы действительно чем-то новаторским по сравнению как с практикой «марксистско-ленинских» партий, так и с реалиями социал-демократии.

История ХХ века «подарила» международному левому движению столько примеров перерождения левых партий и их высших руководителей, что случай с трансформацией никарагуанского сандинизма при Даниэле Ортеге не кажется чем-то из ряда вон выходящим. Но очень важно, что «заносы» уже актуального неосандинизма бросают мрачную тень на «социализм XXI века», к которому относят и Никарагуа.

Как бы то ни было, но в этой расположенной в Центральной Америке республике с начала массовых антиправительственных волнений (с середины весны этого года), в ряде случаев переросших в открытые бунты и восстания, погибли уже свыше 300 человек. Естественно, если встать исключительно на позицию официальной власти и обвинять во всём «заговор Империи», то есть Соединённых Штатов, и подрывные действия «крайне правых элементов», то необходимо твёрдо и однозначно поддерживать действующую власть. Тем более, этого, в общем-то, требует и принцип «левой солидарности». Недаром на только что завершившейся Встрече  Форума Сан-Паулу его участники отчётливо заявили: «Мы отвергаем интервенционистскую политику Соединённых Штатов в дела сандинистской Никарагуа…»

Но тут очень важно разобраться: а насколько, в самом деле, Никарагуа остаётся «сандинистской»? Если подходить непредвзято, то из всех стран, относящихся к парадигме «социализма XXI века», власти Никарагуа на деле проводят наименее левую внутреннюю политику. Зато, без всяких сомнений, никарагуанский режим можно назвать наиболее авторитарным и персоналистским из тех, что представляют сегодня «социализм XXI века». Как отмечает гондурасский социолог Тома Андино Меница, «капиталистическая собственность в Никарагуа присутствует повсюду, и страна является столь же неолиберальной, что и другие в Центральной Америке».

Таким образом, я не стал бы связывать широкомасштабные акции протеста, стартовавшие ещё в апреле и направленные против правительственного варианта пенсионной реформы, исключительно как дело рук правых и реакционных сил. Желая уменьшить громадный дефицит Пенсионного фонда, центральное правительство взяло курс на повышение ежемесячного вклада в этот фонд как для предпринимателей, так и для работников. То, что в уличном оппозиционном движении тон задавали праволиберальные студенты, предприниматели и некоторые критически настроенные к власти деятели католической церкви, конечно, вполне говорит о том, что более правые силы в обществе желают использовать нестабильную политическую ситуацию в Никарагуа в свою пользу.

Но ведь если говорить в совокупности, далеко не только пенсионная реформа породила широкие и радикальные формы уличных протестов. Помимо неё ранее было и другое: решение о строительстве при помощи китайской компании «проекта века» – межокеанского канала (при оговорке о прекращении на век национального суверенитета над территорией данного объекта); усилившиеся конфликты с местными крестьянами в зонах, где последние годы ведётся нефтедобыча; заметное ухудшение экологической обстановки в различных частях страны.

Безусловно, с макроэкономической точки зрения, Д. Ортеге и его правительству, что называется, есть чем козырнуть. За 11 лет нахождения у власти сандинистам удалось сократить безработицу (сегодня не превышает 6% трудоспособного населения) и бедность, хотя она и сейчас очень высока и затрагивает примерно 42% населения. В Никарагуа стабильный рост. Последние годы он равняется в среднем 5% в год. Инфляция отступает, сократившись до отметки ниже 4% в год. Государство активно привлекает прямые иностранные инвестиции. Однако, все эти замечательные цифры вовсе не подтверждают того, что власть на деле осуществляет левую социально-экономическую политику.

Если вспомнить сандинистский эксперимент 1979-1990 гг., то в те времена, находясь у власти, Сандинистский фронт национального освобождения (СФНО) при ставке на смешанную экономику продвигал общественную, коллективную и кооперативную собственность. Разумеется, при правых правительствах, пришедших в 1990 г. на смену сандинистам более чем на 15 лет, были проведены масштабные приватизации в промышленности, аграрном секторе, финансах. Однако, вернувшись к власти в 2007 г., Д. Ортега и  СФНО не поставили под вопрос системную принадлежность никарагуанской экономики к неолиберализму. И сегодня 96% (!) валового внутреннего продукта добывается в Никарагуа в частном секторе.

Впрочем, это не сильно расстраивает власть. Как отмечает Моника Бальтодано, бывший депутат от СФНО (впоследствии порвавшая с Д. Ортегой) и одна из руководительниц городского восстания в Манагуа в 1979 г., «то, что определяет саму природу нынешнего режима, это его принципиальная миссия, а она заключается в том, чтобы укрепить и создать условия для рыночной экономики, укрепить крупный капитал…»  Сказано достаточно резко, но вспомним: о феномене «сандинисткой буржуазии» или «сандинистских латифундистах» заговорили ещё в конце 1980-х гг., когда СФНО – перед тем, как сдать власть «демократам» – заставил Конгресс принять серию законопроектов, юридически закрепляющих собственность за рядом высших партийных руководителей. И первым в тех списках стояло имя Д. Ортеги…

После повторного прихода к власти, начиная с 2007 г., ситуация стала ещё более «выпуклой». Транснациональные корпорации (прежде всего базирующиеся в США и Испании) не только сохранили, но и улучшили режим наибольшего благоприятствования, которым они пользовались с конца ХХ столетия. По сути, все проекты по разработке возобновляемых источников энергии оказались в руках многонациональных корпораций. В области энергетики заправляет испанский Union Fenosa, в угольной индустрии мощны позиции канадской компании B2Gold, в сфере рыболовства тон задаёт базирующаяся в Испании Pescanova. Она контролирует не менее 9/10 всех концессий в рыболовном производстве. Сильны позиции транснационального капитала и в продовольственной области, в частности – на плантациях сахарного тростника.

Критически настроенные к «неосандинизму» латиноамериканские левые полагают, что при «новых сандинистах» произошёл фактический симбиоз между верхушкой СФНО и крупным капиталом. Да, в последние месяцы отношения власти с Высшим советом частных предпринимателей заметно обострились, но ведь этому предшествовал «медовый месяц» самых наилучших отношений «революционной» власти и крупного патроната длиной в десять лет!  Любопытно, что во всех других странах, относящихся к парадигме «социализма XXI века», отношения левых правительств с организациями крупного бизнеса, что называется, на ножах. Но не в Никарагуа. Так что сегодня вполне можно говорить не только о полной и устойчивой коррупции «несандинистской» власти, но и существовании т. н. «красно-чёрной» (по цвету флага Сандинистского фронта) буржуазии, в рядах которой преобладают высшие партфункционеры, сандинисты-депутаты и их прямые родственники.

Вставая на защиту «сандинизма XXI века», большая часть латиноамериканских левых указывает на то, что при актуальной администрации реализовывалась активная социальная политика и, как утверждается в декларации последней Встречи Форума Сан-Паулу, при Д. Ортеге удалось заставить отступить бедность и неравенство. Тут следует согласиться с мыслью М. Бальтодано: «В течение многих лет сандинистское сознание боролось за трансформацию, за изменение, чтобы углубить революционный проект, сейчас же философия состоит в том, чтобы принять реальность такой, какая она есть и приспособиться к ней… Прагматизм заменил идеализм и революционную утопию».

Безусловно, социальная политика правительства СФНО представляется более осязаемой и «сильной», чем политика праволиберальных администраций. Но если в 1980-е гг. сандинисты у власти были настроены на то, чтобы дать рабочим и крестьянам прямой контроль над богатствами, развивая при этом элементы социальной демократии, то, начиная со «второго пришествия» Ортеги, ставка была взята на т.н. сострадательный социализм, благотворительность. На самом деле, в современной Никарагуа имеется немало конкретных госпрограмм для оказания социальной поддержки бедной части населения. Они позволяют получать малообеспеченным гражданам цинковые пластины, зерно, продукты питания, в некоторых случаях – животных. Свою роль тут играют и проекты Боливарианского альянса для нашей Америки (АЛБА), в деятельности которого участвует и Никарагуа.

Но при всем этом, за более чем 10 лет повторного нахождения у власти, «неосандинисты» так и не отказались от принятой в 90-е гг. ХХ в. несправедливой для большинства никарагуанцев налоговой системы, которая благоприятстствует наиболее богатой страте. В Никарагуа насчитывается больше долларовых мультимиллионеров, чем, скажем, в Коста-Рике, Панаме или Сальвадоре. Менее 10% самой зажиточной части населения контролирует почти половину всех национальных богатств. Вряд ли все эти приведённые цифры говорят в пользу «левого» содержания социальной и экономической политики Д. Ортеги и его команды. Тем более, в числе миллионеров немало тех, кто прямо или косвенно связан с «партией власти».

Ещё один немаловажный момент, характеризующий реальное положение дел в никарагуанском обществе и, вместе с тем, заметно выделяющий его на фоне других стран АЛБА, связан с… духовностью. Даже в действующей Конституции само никарагуанское общество характеризуется как «христианское, социалистическое и солидарное»; и это не случайно. Кто более-менее знаком с историей Сандинистской революции, тот в курсе, что в 80-е гг. ХХ столетия СФНО вовсе не проводил политику «воинствующего атеизма». Однако, сандинистская Конституция 1987 г., к слову, оговаривала, что государство не имеет официальной религии, а общественное образование носит светский характер.

Мой хороший знакомый, левый французский латиноамериканист Жан-Жак Курляндски отмечает, что «сейчас во всех государственных, административных учреждениях Никарагуа полно религиозных образов, символов и посланий». Проправительственные газеты и журналы внедряют в массовое сознание тезис о том, что всё, что происходит в стране, связано с божьей волей. Процветают спиритизм и эзотеризм. При этом «альянс» СФНО с католическим духовенством носит противоречивый характер; многие священнослужители в последние месяцы открыто поддерживают движение за смену власти в стране.

Наконец, ещё одна важная мутация (и также со знаком минус), характеризующая актуальную общественно-политическую ситуацию в стране, связана собственно с вырождением СФНО как боевой и революционной партии и господством автократической власти Д. Ортеги и его окружения. Мне приходилось писать о том, что почти во всех странах, относящихся к «социализму XXI века» в Латинской Америке, для левых лидеров характерен каудильизм и высокая степень персонификации руководства. Но Никарагуа, конечно, переплюнула в этом все остальные союзные государства. Нынешний глава государства 72-летний Даниэль Ортега ещё в 1979 г. был назначен Координатором правительственной хунты. Первый раз он был президентом с 1985 по 1990 гг. В дальнейшем на всех президентских выборах только он один выступал как кандидат СФНО. С 2007 г. он вновь возглавляет Никарагуа.

По мнению М. Бальтодано, сандинизм давно уступил место в СФНО «даниэлизму», произошла «приватизация» идеологии и организационной структуры Сандинистского фронта его же правящей верхушкой, «со всеми формами и методами, свойственными сталинизму: культом личности, обожествлением лидеров, манипуляцией массами, упразднением коллективного руководства…» Впрочем, Д. Ортега в чем-то пошел куда «дальше» Сталина и восточноевропейских коммунистических лидеров. Так, он добился того, чтобы на всеобщих выборах 2016 г. кандидатом в вице-президенты в паре с ним выступила Росарио Мурильо, его супруга! Ни в одной другой «левой» латиноамериканской стране подобного казуса нет, но в Никарагуа у власти в стране и правящей партии находится семейная чета.

Бывший повстанческий лидер Д. Ортега в 80-е гг. терпел оппозицию явно в большей степени, чем сейчас. Благодаря полному засилью сторонников власти в судебных инстанциях,  на всеобщих выборах 2016 г. не получили регистрации наиболее активные оппозиционные силы. В итоге выборы превратились в фарс и принесли супер-успех сандинистам. Пара Д. Ортеги и Р. Мурильо на президентских выборах получила почти 72,5% голосов. На законодательных выборах СФНО победил с 66% голосов, обеспечив себе в Национальной ассамблее 70 из 92 мест.

Очевидно, что в плане дефицита политического плюрализма (если оставить за скобками однопартийную кубинскую модель) в зоне АЛБА лидирует именно Никарагуа, хотя в последнее время у неё появилась сильная соперница в лице Венесуэлы. В самом же СФНО, в отличие от 1990-х гг., уже отсутствуют внутрипартийные течения и фракции. Преобладание сторонников Д. Ортеги и Р. Мурильо в партийном руководстве практически тотально. Это же относится к находящимся под влиянием СФНО профсоюзным, крестьянским, женским и молодёжным организациям, лидеры которых имеют, как правило, парламентские мандаты и не высказывают критических замечаний в отношении действий власти.

Жёсткое подавление антиправительственных выступлений, с участием вооружённых сил, полиции и полувоенных групп активистов СФНО, думается, лишь загнало проблему внутрь, но не решило ее. Потенциально, наряду с Венесуэлой, Никарагуа остаётся самым слабым звеном группы стран «социализма XXI века». Ирония судьбы: речь идет об обществе, на сегодня объективно наименее «левом» из стран АЛБА. Стране, система которой походит на гангрену для общего эмансипаторского левого латиноамериканского проекта.

 

Авг 8, 2018Руслан Костюк
8-8-2018 АнализНикарагуа, Социализм2,023
Фото аватара
Руслан Костюк

Доктор исторических наук, профессор.

Друзья! Мы работаем только с помощью вашей поддержки. Если вы хотите помочь редакции Рабкора, помочь дальше радовать вас уникальными статьями и стримами, поддержите нас рублём!

Концессионное соглашение: двойное толкование в законеПенсионная реформа в России: статистический анализ
  См. также  
 
Борис Кагарлицкий об СССР, левых партиях и новом левом блоке
 
Об индейцах мискито
 
Как я жил в Латинской Америке
По всем вопросам (в т.ч. авторства) пишите на rabkorleftsolidarity@gmail.com
2025 © Рабкор.ру