В 2017 году гаитянский режиссер, в одно время успевший побывать даже министром культуры Гаити Рауль Пек продолжает советскую традицию и вновь снимает кино про молодость родоначальника коммунизма: историческую драму «Молодой Карл Маркс»
Эти слова Маркса вызывают панику в умах многих «коммунистов», «марксистов», «марксистов-ленин(истов/цев)», «большевиков», для которых важнее всего нерушимая линия их «единственной подлинной партии». Но может быть, Маркс вовсе не говорил этой фразы?
Родерик Дэй: Один из читателей прислал нам письмо с просьбой дать советы по написанию теории, и ему понравился мой ответ, поэтому я выкладываю его слегка отредактированную версию, вдруг она окажется полезной для других
Зачастую на вопросы права левые активисты отвечают дежурной фразой из Манифеста коммунистической партии за авторством Карла Маркса и Фридриха Энгельса: «Право есть лишь возведённая в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса». Однако левая теория не ограничивается лишь таким пониманием права, да и данный тезис куда более неоднозначен, чем может показаться на первый взгляд
История русского, дореволюционного и советского марксизма представляет собой непрекращающуюся борьбу «собственно марксизма» и его неизменной и тем не менее строптивой тени — «марксистского криптопозитивизма» — учений позитивистского толка, которые их сторонники представляли как развитие философии Маркса и даже выдавали за настоящую ортодоксию – «подлинный марксизм»
В философии марксизма не утихают споры о проблеме идеального и материального. Борьба между «гносеологами» и «онтологами» ведется «не на жизнь, а на смерть». Каждый из многочисленных марксистских кружков пытается представить свое видение проблемы. Хорошо это или плохо?
Нынешнее поколение марксистов в основном повторяет ошибки своих предшественников. В литературе много обращений к Марксу, Энгельсу, Ленину; масса критики оппонентов и «выяснения отношений» и, одновременно, мало развития самой теории. В этом отношении монография М.Л. Бурик отличается в выгодную сторону.
Теоретический разговор о марксизме и релятивизме, на первый взгляд, кажется неуместным, совершенно оторванным от жизни, от современной политической практики, с ее бурлящей драматичной, а порой и трагичной «повесткой». Вместе с тем зачастую нет ничего практичнее, чем хорошая теория. Только определившись с основными категориями, а, значит, и с целями, можно добиться успеха в политической деятельности
В квантовой физике разобраться очень сложно из-за слабой изученности темы и отсутствия у большинства современных ученых ясного и стройного диалектического мировоззрения
Пятого марта 2021 года исполнилось 150 лет со дня Рождения Розы Люксембург – великого революционера-социалиста деятельницы польско-немецкого рабочего движения. Позвольте мне предложить несколько заметок о ее достижениях в марксистской политической экономики вместе с примечанием, содержащим весьма полезную критику ее работ.
Несправедливо не замечать тот вклад в «возрождение» республиканизма, который внесла Ханна Арендт.
Экономический кризис, предположительно, способствовал началу процесса самоанализа в среде экономистов. Однако вот уже пять лет длится кризис, а экономисты по-прежнему предлагают все те же самые методы решения: «надувать новые экономические пузыри», «сокращать расходы на бюрократию», «либерализацию финансов и во всем остальном мире».
«Душа по природе своей христианка», – любят говорить христиане, ссылаясь на Тертуллиана. Если же попытаться в одном предложении сказать, о чем книга Владислава Софронова, то, пожалуй, можно было бы перефразировать Тертуллиана следующим образом: «Чувственность по природе своей коммунистка». Разумеется, такое понимание опирается в первую очередь на молодого Маркса «Экономическо-философских рукописей», фрагмент из которых и открывает книгу в качестве эпиграфа.
Из всех философских «звезд» Франции 60-х годов, переводы которых в 90-е буквально хлынули на российский книжный рынок, Альтюссер оказался, пожалуй, единственным, до кого у переводчиков, не щадивших сил на тома Фуко, Деррида, Делеза, Барта или Бодрийяра, руки как-то не доходили.