Что станет с нефтью дальше? Остановится ли ее падение? Куда ведет Россию снижение стоимости углеводородов? Есть ли у государства механизмы сдерживания нового ценового обвала? Эффективны ли они? Насколько связана внешняя политика России с ценами на нефть? Что объединяет нефть и газ в ценовой борьбе «Газпрома» с Украиной?
Экономическая реальность после новогодних праздников остается практически такой же, но мир меняется, и начинает меняться Россия. Кризис делает новые шаги, чиновники разрабатывают новые меры. К чему все это ведет нашу страну? На что направлены действия властей? Как отразятся они на нашей жизни, помогут ли экономике выкарабкаться из спада или только ухудшат положение? На наши вопросы отвечает Василий Колташов, руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО).
Не хочется писать о фильме Бондарчука. О том, что сплагиачено из голливудских фильмов, насколько умело «мы» умеем копировать космические корабли и драки из «Матрицы», что Максим не «весь коричневый», как в книге, а кудрявый, белокурый и голубоглазый завсегдатай гей-клуба, что голованы похожи не на собак, а на чудищ из второсортного ужастика, и как выглядела бы экранизация «Войны и мира», если бы ее снимал не Бондарчук-отец, а Бондарчук-сын. В общем, не хочется по-интеллигентски жаловаться на масскульт за то, что он – масскульт.
В России традиция граффити прижилась в молодежной среде середины 90-х, открывшейся к тому времени разным международным модам. В 1996–1998 годы в Москве все начиналось с тусовок. Молодые люди проводили вместе время, слушали хип-хоп, устраивали небольшие джемы-фестивали. Из многочисленных знакомых стали формироваться группы доверия, вызревали совместные идеи.