Мы привыкли говорить, что все новое — это хорошо забытое старое, тогда как часто ни обновления, ни переосмысления старого не происходит. Популярность, то есть активное потребление и переваривание массовым обществом больших историй с продолжением — сериалов вполне естественно приводит к воскрешению и тиражированию все новых и новых старых образов и персонажей. Нам уже показали «обновленных» зомби («Ходячие мертвецы), вампиров («Настоящая кровь»), оборотней («Волчонок»), римлян («Рим», «Спартак»), викингов («Викинги»), мафиози («Клан Сопрано»). Этот список, безусловно, нуждается в продолжении и дополнении.
В действительности крайне редко речь идет о новом прочтении известного материала, о нетривиальных интерпретациях и сообщении иного смысла, чаще мы сталкиваемся с бесконечным, бессмысленным и беспощадным ремастерингом — «улучшенными» версиями, более совершенными копиями. И вечное возвращение того же самого происходит в худшем, самом принужденном из значений. Одновременно с этим невозможно не признать, что ремастеринг вполне служит своей цели — он актуализирует исходный материал и делает его современным ровно настолько, чтобы сразу после последних титров немедленно появлялась возможность очередного апдейта. Современность становится настолько короткой, что превращается в сиюминутность, а новейшее становится злейшим врагом нового.
Именно в этой логике беспрестанного обновления нашему неистощимому зрительскому вниманию практически одновременно (хотя когда сиюминутность становится самостоятельным измерением, об одновременности можно говорить весьма условно — счет идет на секунды) представили очередные «улучшенные и дополненные» версии новых-старых героев — пиратов. Исходя из одной предпосылки, сериалы «Черные паруса» и «Череп и кости», претендуют на то, чтобы стать пиратскими историями «для взрослых». Тем самым они противопоставляются серии фильмов «Пираты Карибского моря»: приключенческая история лишается элементов волшебной сказки, на смену которым приходят развлечения для зрителя постарше — преимущественно, секс и насилие. Локация этих сериалов, как пространственная, так и временная, тоже одна — это вторая половина «Золотого века пиратства» (1715-1718 годы), остров Нью-Провиденс на Багамах. И главный герой этих сериалов един в двух ликах: в «Черных парусах» — это персонаж «Острова сокровищ» Роберта Стивенсона капитан Флинт, в «Черепе и костях» — его исторический прототип Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода. И тот, и другой сериал создан «по мотивам» легенды-первоисточника — «Острова сокровищ» и «Пиратской республики» Колина Вударда, соответственно.
При таком сравнении может показаться, что различия в этих двух версиях минимальны. И с точки зрения их конструкции это действительно так. Несхожесть обнаруживается скорее на уровне формирования мира пиратов в глазах зрителя: в динамике развертывания сюжетной линии, интенсивности посылаемых сообщений, эстетике (как в выразительной форме, а не в смысле декора — тропических островов и парусных кораблей). При этом если «Черные паруса» уже можно рассматривать как относительно законченное высказывание, так как первый сезон сериала завершен и показан, то «Череп и кости» еще находится в процессе выхода на экраны.
Однако важнейшее совпадение все-таки обнаруживается в политической мифологии этих сериалов. В обоих случаях образ пиратов строится на антитезе существующему в псевдоисторической вселенной закону и порядку: пираты и подрывают легальные торгово-экономические отношения, и выступают против власти монархий. Однако базовую систему идей и ценностей нельзя назвать ни антикапитализмом, ни антигосударственностью, ни анархизмом. В то время как «рядовые» пираты ищут легкой наживы, свободной жизни, возможности самим выбирать себе капитана, но главное — «рома и шлюх», их «идеологи» Флинт и Тич идут дальше. По сути, речь идет об альтернативной государственности, о собственном мироустройстве, о поиске справедливости на свой лад, в конечном счете — об утопии.
Капитан Флинт мечтает о том, чтобы пираты были чем-то большим, чем ворами, достойными только виселицы. В его восприятии исторического процесса пиратство достигло точки бифуркации, для морских разбойников осталось два выхода — переродиться или погибнуть. Несмотря на то, что он намерен направить награбленные средства на построение нового типа государства, фигуру короля он не готов отринуть вместе со старым миром. Напротив, он оставляет эту роль себе. Проект Флинта как будто бы становится «дорожной картой» для Черной Бороды. По крайней мере его пиратская республика — определенно, один из возможных сценариев реализации этого замысла. К сожалению, нельзя не признать, что подобный сценарий изобилует штампами. Фигура государя действительно сохраняется — это сам Эдвард Тич, авторитарный лидер, чья власть основана на персональном авторитете. Тип легитимности по Веберу — харизматический. Население «республики» консолидируется благодаря внешнему врагу, концепция свободы — негативная («свобода от»). Спрогнозировать дальнейшее развитие событий тоже несложно: без создания устойчивых институтов для воспроизводства системы она либо развалится сама при потере лидера, либо будет уничтожена извне. Однако и эти прогнозы излишни: ведь прекрасно известно, чем закончился «Золотой век пиратства» в невыдуманной истории. Отдавая должное пиратской романтике и героике, хотелось бы сказать, что они все отправились к Деви Джонсу.
Однако массовая культура поступила с ними куда более жестоко: подобно тем же ходячим мертвецам, усилиями продюсеров и сценаристов пираты вновь и вновь вынуждены подниматься со дна морского, становясь выразителями вульгарной политической философии, клише и штампов. И хотя соленая вода уже давно разъела их плоть, обнажив черепа и кости, а их сокровища поблекли и потускнели, бесконечно вынуждены они высказывать такие же отжившие свой век идеи о «новом мире», с самого рождения обреченного быть дряхлым стариком. Возможно, первопричина этой садистской и непрекращающейся эксгумации заключается в том, что процесс ремастеринга — как культурных объектов, так и политических концепций — сам дьявол не доведет до конца, ведь новую версию — все равно за борт.