Вне троцкизма и сталинизма
В. Сарабеев. Троцкий, Сталин, коммунизм. СПб.: «Питер», 2021
Книга Владимира Сарабеева «Троцкий, Сталин, коммунизм» является неожиданной и очень обнадеживающей попыткой описать историю одной из важнейших теоретических и политических дискуссий в истории коммунистического движения не то, чтобы «встав над схваткой», но взглянув на произошедшее с позиций накопленного опыта, позволяющего уже оценивать обе стороны, не присоединяясь ни к одной из них, но в то же время не занимая позицию отстраненного безразличия — ведь история борьбы за социализм не только не завершена, но и приближается к новой драматической фазе, когда уроки прошлого (в том числе кровавые и трагические) могут стать для нас практически важными и обязательными.
Публикуя в сокращенном виде рецензию Сергея Черникова на книгу Сарабеева, редакция «Рабкора» рекомендует читателям также ознакомиться с этой важной и полезной книгой самостоятельно, сделать собственные выводы и оценки.
Борис Кагарлицкий(*Признан иноагентом)
Еще с периода «перестройки» и до наших дней вопросу взаимоотношений И.В. Сталина и Л.Д. Троцкого посвящены буквально «горы» научной и публицистической литературы. Архивы давно открыты, гриф секретности снят, но проблема по-прежнему актуальна, особенно в свете марксистского осмысления советского опыта и теоретического наследия.
Если провести серьезный историографический анализ, становится ясно, что подавляющее большинство монографий, посвященных внутрипартийной борьбе в ВКП(б) в 1920-1930-е годы не раскрывает эту борьбу диалектично. Обширный фактический материал не подводится под обобщающие теоретические выводы; позиции «двух выдающихся вождей» упрощаются, интерпретируются в «обрезанном» виде, зачастую тенденциозно.
В этом отношении монография В. Сарабеева во всех смыслах отличается в лучшую сторону. Раскол в большевистской партии рассматривается объективно, в марксистском ключе. А цель исследования – не выявить «лучшего» из оппонентов, а скрупулезно, шаг за шагом показать объективные и субъективные причины этой борьбы; ошибки и достижения, как Сталина, так и Троцкого, а самое главное – продемонстрировать, что несмотря на искренние политические убеждения и И.В. Сталина, и Л.Д Троцкого, а также их сторонников и последователей, это был противостояние внутри большевизма, внутри марксизма. Противостояние оппонентов, но не врагов.
Автор книги Виталий Сарабеев (Сарматов) – главный археограф научно-исследовательского отдела Государственного архива Пермского края; основатель и редактор марксистского интернет-журнала «LeninCrew». С самого начала своей книги, автор развенчивает мифы, установившиеся в историографии. Несмотря на споры с В.И. Лениным, Троцкий до 1917г. не был меньшевиком, а наоборот, занимая внефракционную позицию по ключевым вопросам, был гораздо ближе к Ленину, нежели к Мартову и Плеханову [2, с.24-38][1]. Касаясь отношения Ленина к Сталину и Троцкому, В. Сарабеев точно выделяет его суть: «Ленин весьма взвешенно относился к своим ближайшим соратникам, видя как их достоинства, так и недостатки, и не считал кого-то способным стать вождем единолично. <…> Ленин однозначно выделил Сталина и Троцкого как двух основных руководителей партии после него самого, дав им обоим противоречивые характеристики и особенно подчеркнув, что необходимо создать механизм, который обеспечил бы слаженную совместную работу всех лидеров партии» [2, с.70,71]. В «Письме к съезду» и ряде других работ он стремился очертить наиболее оптимальные условия для поступательного развития партии и страны [6, с.48-52]. К сожалению, ни большинство партийных руководителей того времени, ни большинство исследователей времени нынешнего этого не поняло!
Освещая борьбу сталинского большинства ЦК за «единство партии», В. Сарабеев отмечает: «Вся история РКП(б) – ВКП(б) — КПСС в дальнейшем показала, что насильственно организованное показное единомыслие не ведет к реальному единству партии. Борьба группировок попросту загоняется под ковер, становится чисто аппаратной, скрытой от взглядов широких масс <…> Дальнейшая практика показала, что «неприкасаемость» генеральной линии и вождей, «криминализация» любых выступлений против них очень легко оборачивается против марксистов» <…> «монолитность» даже самого высшего руководства была относительной и преходящей. Внутрипартийная борьба (в период сталинской диктатуры – С.Ч.) … периодически прорывалась конфликтами, опалами и репрессиями. Самое плохое заключалось в том, что партия совершенно отвыкла от открытых дискуссий, в которых можно было бы публично выражать несогласие с высшим руководством. Малейшие подозрения в «нелояльности», усиленные сложившейся политической конъюнктурой, приводили к кровавой развязке» [2, с.78,207,447].
Рефреном через всю монографию проходит мысль автора о том, что разногласия левой оппозиции с большинством ЦК и были борьбой внутри одного класса. Сарабеев неоднократно приводит факты совпадения взглядов ЦК и левой оппозиции по фундаментальным аспектам социалистического строительства. Но подчеркивает и ожесточенность борьбы с обеих сторон. «Победи оппозиция, произвол и расправы коммунистов над коммунистами, возможно, тоже имели бы место. Смогли бы Троцкий и его соратники удержать их в рамках умеренности, не доводя до трагедии 1936-1938 годов, – на этот вопрос теперь невозможно ответить» [2, с.156].
Л.Д. Троцкий, несомненно, не страдал сентиментальностью. Известны его жесткость на посту председателя Реввоенсовета Республики, беспощадность к врагам революции. Так же, как и Сталин, он считал их противостояние классовой борьбой: «Два мира, две программы, две морали» [1, с.229-230]. Однако это было написано в разгар «большого террора», когда политику И.В. Сталина против иных направлений коммунистической мысли можно и должно было рассматривать как реакционную. Одновременно Троцкий неоднократно признавал успехи социалистического строительства в СССР при Сталине; двойственный, противоречивый (а значит, в том числе, и социалистический) характер Советского государства.
Касаясь споров относительно «построения социализма в одной стране», В. Сарабеев отмечает их догматизм «…Ленин, с его выдающимся диалектическим мышлением, не был склонен к готовым «формулам на все времена» [2, с.109]. А его последователи, увы, такими способностями не обладали. Как я уже констатировал, «окончательное решение» проблема возможности построения социализма в СССР находит только в условиях непримиримой внутрипартийной борьбы после смерти Ленина <…> При этом спор изначально носил схоластический характер: критерии социализма как общественного строя, полного социализма, отличий первого понятия от второго в дискуссиях практически не выделялись» [3, с.83,101-102].
Рассматривая причины поражения левой оппозиции, В. Сарабеев отмечает ошибку Троцкого, который нередко отказывался от защиты собственных взглядов. Сюда же можно отнести действия партийно-государственного аппарата, который целиком был под контролем сталинского большинства. Но главное заключалось даже не в этом. «…Борясь с коммунистической оппозицией, сталинская партия не менее решительно боролась и с контрреволюционными элементами. Именно она и была главным заслоном от буржуазной реставрации, пользуясь заслуженным авторитетом среди советских граждан. <…> (С другой стороны – С.Ч.), у советских людей того времени не было такого, как у нас, горького опыта немарксистской политики… Они искренне верили в ленинскую, большевистскую партию, которая всегда говорит правду и не сойдет с верного пути. И этим безграничным доверием Сталин и его соратники, увы, злоупотребляли, клевеща на оппозицию и развязывая массовые репрессии» [2, с.280,322].
Сталин и его соратники в силу ряда исторических и политических причин изначально составляли большинство руководящих кадров, находились во главе партийно-государственных органов. Поэтому они могли не только бороться с оппозицией административными мерами, но и искусно манипулировать общественным сознанием. Массы видели безусловные достижения Советской власти, считали эту власть своей. И, одновременно, не разбирались в нюансах, в глубине споров и позиций. Поэтому критика со стороны оппозиции, в большинстве своем вызывала отторжение. С другой стороны, ошибки и провалы сталинского (а сначала сталинско-бухаринского) руководства этим же руководством камуфлировались, принижались; а ошибки оппозиции наоборот преувеличивались вплоть до ее демонизации. Любая правящая партия, действующая власть имеет в своем арсенале десятки, сотни приемов удержания собственного влияния, господства. Изначально находится в намного более выигрышной позиции, нежели оппозиция, так как в ее руках – реальные рычаги управления.
Останавливаясь на причинах победы Сталина, автор вскрывает и более глубокие предпосылки этого процесса. «…Те причины, которые привели сталинцев к власти в СССР и определили лицо первого социалистического государства, явились своего рода тяжелейшим похмельем, результатом поражения мировой революции. С расчетом на которую российские рабочие во главе с большевиками устанавливали диктатуру пролетариата в отсталой стране <…> Это вызвало необходимость компромиссной линии во многих вопросах политики коммунистической партии, в том числе и переноса «центра тяжести» на строительство социализма внутри СССР, причем под социализмом в различных контекстах могли пониматься разные вещи» [2, с.301,522].
В. Сарабеев безусловно, прав, рассуждая о глобальной, стратегической парадигме этого явления. Но помимо мегапроцессов стоит обратить внимание на определенные частности, «ничтожные мелочи», которые, по определению В.И. Ленина, при определенных обстоятельствах могут иметь решающее значение. При всех объективных ограничениях социалистического проекта в Советском Союзе судьба социализма могла быть иной, если бы не ошибки советских лидеров, вставших во главе страны после Ленина, и, в первую очередь, И.В. Сталина.
Запредельная жесткость, переходящая в жестокость, абсолютная вера в собственную непогрешимость, нетерпимость к инакомыслию, стремление к личной власти, склонность к схематизму в мышлении; формальное, поверхностное, нередко искаженное восприятие многих неотъемлемых составляющих марксизма. Все эти сталинские качества наложились на издержки социалистического строительства, связанные с поражением мировой революции; придали объективным трудностям и ограничениям неоправданно деформированный вид, изначально исказив раннесоциалистическое общество.
Серьезными ошибками И.В. Сталина в интерпретации социализма являлись сведение социалистического строя к ликвидации частной собственности, отождествление нового общества с его материально-технической базой. Сталин не находил, не видел противоречий внутри социализма, имманентно присущих новому, переходному строю [5, с.131-133]. Он отождествлял то общество, которое было в СССР в 30-50- годы де-факто (раннесоциалистическое и одновременно деформированное сталинизмом), с социализмом. Отсюда, с одной стороны, ряд теоретических положений (о товарном характере производства, значительной роли государства, сохранении неантагонистических классов) соответствовал уровню общественного развития страны на тот период, но не соответствовал социализму как первой фазе коммунистического общества.
С другой стороны, другие сталинские установки (о работе по способностям, существовании общенародной собственности, отсутствии противоречий внутри советского общества и подавляющей функции государства) соответствовали в определенной степени критериям социализма, но не коррелировались с объективной реальностью в стране, не соответствовали действительности. Таким образом, происходила механическая экстраполяция принципов социализма на текущую действительность, а реалии текущей действительности возводились в ранг социалистических принципов.
Принципиальная ошибка И.В. Сталина заключалась в том, что в отличие от Ленина он не рассматривал отступления и уступки в политике в качестве таковых. Наоборот, подобный «полуфабрикат» выдавался им за «готовую продукцию». Рассматривая существовавший в СССР строй в качестве социалистического, Сталин, по сути, хотя и непреднамеренно, занижал «планку» социализма, делал уступку буржуазным отношениям [5, с.142-143].
Касаясь Московских процессов, В Сарабеев отмечает, что «…Террор действительно был грандиозной, как выражался Троцкий, «амальгамой», соединивший в общую массу «врагов народа», реальных противников коммунизма … с теми, кто боролся за торжество мировой революции всю свою сознательную жизнь <…> «Большой террор» был сложным явлением, соединившим в себе стремление советского руководства, во-первых, быстро избавиться от остававшихся в СССР остатков эксплуататорских классов и уголовных элементов, во-вторых, и физически и морально (путем «доказанного» обвинения в сговоре с фашизмом) уничтожить всякую коммунистическую оппозицию, в-третьих, снизить накал недовольства среди советских граждан несоответствием ожиданий и лозунгов реалиям жизни в СССР, путем назначения «козлов отпущения» (часто и впрямь виновных, если говорить о партийных начальниках с барскими замашками). Определенному «морально-политическому единству» советского общества террор, конечно, способствовал, но единство, основанное на грандиозной фальсификации, не могло не быть гнилым изнутри, обернувшись впоследствии дискредитацией и Сталина, и коммунизма в целом» [2, с.330,393]…
В кругу ортодоксальных марксистов нередко бытует мнение, что оппортунизм захватил КПСС только после смерти Сталина. Сам же генсек, несмотря на жестокие перегибы, был «твердым ленинцем».[2] Со всей убедительностью, привлекая ранее не известные документы, В. Сарабеев опровергает эту версию. Идеи «завоевания коммунистами парламентского большинства» в западных странах, «построения коммунизма в отдельно взятом СССР», «общенародного государства», социальное неравенство с тенденцией к росту[3] – все это плоды теоретической и практической деятельности И.В. Сталина и его ближайших соратников [2, с.355-358,364-365,410-416,491-495,506-512].
Что же касается политики партии в постсталинский период, то это был «искренний ревизионизм советского руководства, объективно направивший СССР в сторону капитализма, вопреки (курсив мой – С.Ч.) намерениям Хрущева, Брежнева и их соратников» [2, с.297].
Действительно, и Н.С. Хрущев, и Л.И. Брежнев были честными и искренними коммунистами (в отличие, например, от Горбачева и Ельцина). Но непонимание фундаментальных, сложных задач продвижения социалистического строительства, «достраивания» социализма обрекли их политику наряду со значительными достижениями на серьезные неудачи. С другой стороны, контрпродуктивно считать политику постсталинского руководства однозначно оппортунистической. Конечно, незаметное (и даже в некоторой мере заметное) накопление негативных изменений в обозначенный период происходило. Но одновременно усиливались и положительные тенденции: совершенствование материально-технической базы производства; повышения благосостояния людей, их культурно-образовательного уровня; увеличение влияния СССР, социализма в целом в мире – то есть предпосылки окончательного «достраивания» социализма.
Важно, что в своей монографии В. Сарабеев старается интерпретировать понятие «социализм» в аутентично марксистском ключе. «В СССР социализм был построен в основном – коммунистические элементы преобладали над капиталистическими… однако же последние были достаточно сильны для того, чтобы при немарксистской политике партии стать основой для попятного движения СССР в сторону регресса» [2, с.521]. И здесь важен один момент.
Социализм – развивающаяся, переходная система, историческое предназначение которой не только в наличии противоречивых, переходных черт, но и в перманентном движении от капитализма к коммунизму, в ликвидации свойств и характеристик старого строя, в снятии собственных противоречий, в исчерпании переходной фазы развития. Иначе – застой, гибель, ибо в условиях длительного сохранения (а значит, и воспроизводства) капиталистических явлений (разделение труда, особый аппарат управления, товарно-денежные отношения, сохранение у людей мещанско-обывательской психологии и проч.) реставрация капитализма не только возможна, но и вполне реальна. История мировой системы «реального социализма» наглядно это продемонстрировала [4, с.155]…
Проанализировав перипетии идейного противостояния между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким, В. Сарабеев резонно заключает: «И Сталин, и Троцкий оставались коммунистами, при том, что ошибок у обоих немало» [2, с.522-523]. Естественно, что на протяжении всей книги автор уделяет Сталину больше внимания, так как с середины 1920-х годов сначала коллективно, а затем единолично именно И.В. Сталин определял политику партии большевиков. В. Сарабеев не просто указывает на отклонения Сталина от марксизма в силу объективных причин, не только обращается к субъективным факторам этих отклонений, а стремится связать воедино сталинские ошибки объективного характера с его личностными особенностями. То есть исследует предмет целостно, во всем его многообразии. «В конечном счете Сталин – творец успехов, но он же и создатель условий для победы ревизионизма в КПСС» [2, с.524].
Подытоживая, хочется подчеркнуть, что современная революционная социалистическая мысль должна бесповоротно распрощаться с делением социалистических установок на «сталинистские» и «троцкистские» путем диалектического «снятия» этих различных тактик построения раннего социализма в Советском Союзе.
Закончу рецензию ярким и точным выводом В. Сарабеева: «И Сталин, и Троцкий вошли в мировую историю как великие пролетарские революционеры, противостоявшие друг другу в течение многих лет и в то же время в конечном итоге делавшие одно дело – дело созидания коммунистического строя. Пусть «сталинистские» и «троцкистские» сектанты повторяют штампы, связанные с периодом их противоборства, как «священный завет» – воспрянувший от сна периода реакции рабочий класс в свое время сметет всех застрявших в прошлом «ролевиков» как ненужный хлам» [2, с.527].
Литература
- Антология позднего Троцкого. М., 2007.
- Сарабеев В. Троцкий, Сталин, коммунизм. СПб.: Питер,2021.
- Черняков С. Вопросы догматизма. Теория и политика в истории внутрипартийной борьбы в большевистской партии в 1923-1927гг. // Альтернативы. 2019. №1.
- Черняков С. Диалектика социализма. Рецензия на книгу Д. Эпштейна «Социализм XXIвека: Вопросы теории и оценки опыта СССР» // Альтернативы. 2016. №4
- Черняков С. К вопросу о теоретических взглядах И.В. Сталина // Альтернативы. №3.
- Черняков С. Некоторые аспекты «политического завещания» В.И. Ленина // Альтернативы. 2020. №3.
- Черняков С. О соотношении понятий «советский режим в 30-е – начале 50-х годов» и «сталинизм» // Альтернативы. 2021. №1.
[1]Определяя троцкизм и сталинизм, нельзя любой шаг Л. Троцкого или И. Сталина подводить под «изм», возводить из особенностей их понимания марксизма, тем самым навешивая ярлыки (это чисто сталинское изобретение). К примеру, позиция Троцкого в дискуссии о профсоюзах или вхождение Сталина в антигитлеровскую коалицию напрямую никак не вытекают из их стратегических концепций, а представляют собой конкретные, ситуативные позиции и решения.
[2]Необходимо четко осознавать, что сталинские непримиримость и жесткость, связаны не с его марксистской ортодоксальностью, а с борьбой за сохранение собственной власти, с личными качествами; и ни в коей мере не являются синонимом марксистской аутентичности.
[3]Низкий уровень жизни советских людей на всем протяжении сталинского руководства страной неоднократно постулировался в научной литературе. Важен вывод сделанный автором: «…До коммунизма ли было Советскому Союзу в последние сталинские годы, если даже самые базовые потребности жизни у многих его граждан не были удовлетворены» [2, с.508].
